Ламберт спешился первым. Он свистнул Клюкве и открепил от седла арбалет и чехол с болтами. Виктор, которому Ани однажды попыталась рассказать о тонкостях охотничьего искусства, презрительно поморщился и объявил ведьмака и королеву «дикарями», но даже ради него Анаис не собиралась отказываться от удовольствия совместного преследования дичи. Разговор о Кейре мог подождать хотя бы до тех пор, пока ведьмак проверит силки и выберет тропу, по которой недавно прошел кабан или косуля.

Анаис, дожидаясь, пока Ламберт осмотрит болты, вытащила из кармана куртки чехол с табачными палочками — занятая своими королевскими обязанностями, она почти о нем не вспоминала, тем более, что Виктор называл эту привычку губительной и гадкой. Видите ли, целовать ее губы, пахнущие табаком, ему было неприятно. И угораздило ее влюбиться в такого зануду!

Ани сунула одну палочку в рот, и Ламберт, отвлекшись от болтов, привычно протянул руку, щелкнул пальцами и поджег ее кончик. Королева благодарно улыбнулась ему и со знакомым наслаждением сделала первую затяжку.

Она почувствовала, как неожиданно закололо виски, мир вокруг стал болезненно четким, а из желудка к горлу поднялся тяжелый кислый ком тошноты. Анаис, не понимая, что с ней происходит, едва успев среагировать, отбросила палочку в сторону, отвернулась от Ламберта, сделала несколько неуверенных шагов в сторону, и в следующий момент съеденный недавно в компании ученых завтрак оказался на траве перед ней. Ани закашлялась, утерла губы ладонью, но от тонкого запаха табака, которым пропитались ее пальцы, королеву снова замутило.

Встревоженный ведьмак подошел к ней, опустил тяжелую теплую руку Ани на спину, заботливо погладил.

— Эй, — позвал он тихо, — ты чего?

Анаис попыталась ответить, но новая волна тошноты позволила ей только жалобно булькнуть и присоединить к уже отторгнутой пище еще одну порцию.

После второго захода королеве наконец полегчало — в голове прояснилось, а бунтующий желудок согласился на временное перемирие.

— Ты не заболела, малышка? — участливо спросил Ламберт, продолжая водить кругами ладонью у нее по спине, — что сказала Кейра?

Ани упрямо тряхнула головой. Дело было наверняка в несвежих яйцах, которые подавали к завтраку — любопытно, сколькие из серьезных мудрых профессоров сейчас оказались в таком же положении? Ламберт протянул спутнице флягу с водой, и та сделала несколько жадных глотков. Горло неприятно саднило, но Анаис нашла в себе силы улыбнуться Ламберту.

— Давай проверим силки, — предложила она, — мне уже лучше.

Ламберт неуверенно кивнул, не сводя с подопечной внимательных взглядов, словно надеялся просверлить ее ими насквозь и докопаться до правды. Ничего не обнаружив, ведьмак отвернулся и огляделся по сторонам.

— Я послушаю, может быть, отсюда пойму, что кто-нибудь попался, — объявил он, и Ани лишь усмехнулась. И Геральт, и Кейра в один голос советовали Ламберту тренировать свои инстинкты, не оставаться без дела и заново оттачивать мастерство. Потому он не упускал ни единой возможности применить ведьмачьи способности даже в самых банальных вещах. Вместо того, чтобы сделать несколько шагов в сторону и посмотреть своими глазами, Ламберт решил положиться на тонкий слух, и Ани не стала возражать. Она прислонилась к боку Буревестника плечом и принялась лениво размышлять, не стоило ли предпринять вторую попытку закурить.

Ламберт прислушивался к лесной тишине долго и тщательно, и наконец Анаис заметила, как он нахмурился. Сделал короткий шаг к королеве и теперь отчего-то не сводил с нее глаз. Под этим пристальным изучающим взором Ани стало не по себе — она на миг решила даже, что, слишком увлекшись, Ламберт смог расслышать ее мысли о Кейре, и теперь готов был потребовать объяснений. Но ведьмак, вместо того, чтобы заговорить, бесцеремонно подошел к ней вплотную, сунул ладонь ей под куртку и сквозь тонкую ткань рубахи прижал руку к ее животу.

— Эй, ты чего, белены объелся? — вскрикнула Ани, отпрянув. Неужто после стольких лет Ламберт, вполне счастливо женатый на чародейке, решил начать домогаться молодой воспитанницы?

Ведьмак посмотрел ей в глаза и неожиданно улыбнулся.

— Прости, малышка, — заявил он, — я сперва думал, мне показалось — но нет. Я слышу два сердцебиения — твое, и еще одно — вот здесь, — он плотнее прижал ладонь к ее животу.

Смысл сказанного дошел до Ани не сразу — а, когда дошел, ее снова отчаянно замутило. Ламберт отодвинулся, видимо, опасаясь, что ее опять вывернет — прямо на него.

— Ты врешь! — выкрикнула Анаис, стараясь остаться в сознании, но ведьмак продолжал скалиться, как огретый по голове накер, и во взгляде его промелькнуло озорное ехидство.

— Ну и меткий парнишка этот Виктор, — усмехнулся он.

Ани, охваченная паникой, все же вывернулась из рук ведьмака и отскочила от него, как от эпицентра взрыва. Она забыла и о Кейре, и о заговоре против Фергуса, теперь, вымещая все прочие, в голове осталась лишь одна пульсирующая, невыносимо пугающая мысль.

— Не может быть! — попыталась она посопротивляться очевидному, — я не могу… мы не могли…

— Ну, видимо, смогли, — пожал плечами ведьмак, словно в сокрушительной новости не было ничего необычного и страшного — словно он давно ожидал чего-то подобного. И, глядя ему в глаза, Ани вдруг бессильно поникла. Осознание правды было мучительным и ясным, как приступ тошноты.

— Что теперь будет? — спросила она тихо, чувствуя, что готова разрыдаться от отчаяния.

— Ребенок, — развел руками Ламберт, и Ани едва сдержалась, чтобы не броситься на него с кулаками. Его отвратительно непобедимое спокойствие было неуместным, неправильным, почти жестоким. Анаис обхватила свои плечи руками и покачнулась. Ведьмак скользнул к ней и поддержал ее, не давая рухнуть, — Ну-ну, малышка, не паникуй, — поспешил тихо проговорить он, — ничего страшного не произошло.

— Да как не произошло?! — не контролируя свой голос, выкрикнула Ани, — я — жена Императора! А ребенок у меня от реданского короля!

— Ну, — бессердечно напомнил ведьмак, — когда спишь с реданским королем, так бывает.

Ани застонала, возведя глаза к сумеречно-жемчужному небу. Ведьмачье чутье оставалось в Ламберте достаточно тонким, чтобы все понимать, но это не добавило ему ни капли чуткости.

— Меня казнят, Ламберт, — голос Ани все же сорвался, — повесят за измену. И не будет никакого ребенка, хорошо еще, если его не вырежут из меня перед казнью, чтобы публично сжечь на Площади Победы.

— Беременные женщины вечно все драматизируют, — вздохнул Ламберт, словно у него был с десяток знакомых в таком положении, — кроме тебя, меня, Виктора и Фергуса, никто не знает, что это ребенок реданского короля.

Список посвященных в тайну был далеко не полным, Ани подозревала, что об их связи с Виктором знало еще с десяток людей, но она отчаянно ухватилась за слова Ламберта и с надеждой посмотрела на него.

— Но что я скажу Виктору? — шепотом спросила королева, — он не любит лгать.

— Но любит тебя, — заметил ведьмак, — и, я уверен, поступится своими принципами, чтобы его любимую и его сына не казнили публично на Площади Победы.

В голове у Ани все плыло, мысли наскакивали одна на другую, закручиваясь вихрями.

— Меня сейчас снова стошнит, — пожаловалась она, устало обмякнув в его руках.

— Привыкай, малышка, — фыркнул Ламберт, но на всякий случай все же слегка отвернулся. У ведьмака был такой гордый вид, будто это он был папашей будущего ребенка — впрочем, Ани знала, как верный спутник ждал от нее подобных новостей. И отчего-то сейчас, еще раз взглянув в лицо ведьмака, королева вдруг успокоилась. Тяжелый ужас отступил. Ее ребенок еще не успел родиться, а уже обзавелся верным и надежным защитником, который ни за что не даст его в обиду. Это вселяло робкую, но очень ясную уверенность. Анаис улыбнулась.

— Не говори пока никому, — попросила она, — когда вернемся, я отправлюсь к Фергусу и все ему расскажу. Как он скажет, так и будет. Мы с Виктором здорово облажались, и мой муж имеет право на решающее слово.