— Ничего, — подтвердил Ваттье, — мы склонны считать, что советница Ее Величества состоит в сговоре с имперскими чародеями, и слухи исходят именно от нее.

— Зачем это Кейре? — спросил Гусик недоверчиво, — если меня не станет, Ани перестанет быть Императрицей, а, может быть, лишится и собственной позиции в Темерии.

— Думаю, чародейка надеется приблизиться к Ее Высочеству Лите, — предположил мастер Риннельдор, коротко пожав плечами, — или подложить свою подопечную под нового Реданского короля — это будет поводом для выхода Темерии из состава Нильфгаардской империи и вступлением в империю Северную. Такие планы Ложа вынашивает уже много лет.

— Какая чушь! — почти выкрикнул Фергус, но потом, выдохнув, снова посмотрел на Ваттье, — и что вы предлагаете? Устроить оргию по примеру моих далеких предков и публично заняться любовью с моей женой?

— Ваш сарказм неуместен, Ваше Величество, — не слишком любезно откликнулся Ваттье, — я же предлагаю объявить о беременности Ее Величества. Это порадует народ и заткнет рты тем, кто сомневается в вашей мужественности.

— Но ведь это неправда, — растерянно возразил Фергус, — Анаис ни за что на такое не согласится.

— Ей придется согласиться, если Ее Величество не желает вашего свержения и потери своего статуса, — покачал головой Ваттье, — кроме того, если она откажется, нам придется поставить под сомнение ее верность вам, и судить Императрицу, как изменницу.

— Разыграть ожидание ребенка совсем несложно, — подтвердил мастер Риннельдор тоном дельца, готового заключить выгодную сделку, — младенца нужной внешности и возраста мы так же сможем найти — или свести все к трагедии, которую в свое время пережила ваша матушка. Это поможет выиграть время и успокоит народные волнения.

Гусик молчал очень долго. Иан почти прижался к пыльной решетке, дожидаясь его ответа. Наконец юный Император вздохнул.

— Я поговорю с Анаис, — тихо произнес он, кивнув, — но вам советую придумать план получше.

— Как вам будет угодно, — покладисто кивнул Ваттье, но было понятно, что исполнять приказ он не намеревался.

Решив, что слышал достаточно, Иан, так же тихо, как пришел, начал выбираться из узкого лаза. От досады и злости у него пылали уши. В нем мешались страх за судьбу Гусика и нелепая несправедливая обида за то, что тот не стал отстаивать их отношения перед подданными, раз уж те все равно знали о них достаточно. Юный Император мог хотя бы возмутиться, хотя бы сообщить им, что любит Иана и ни за что от него не откажется. На деле же выходило, что Фергус не доверял возлюбленному достаточно, чтобы поставить того в известность, что старался на людях смотреть в другую от него сторону в интересах государства, а не по личной прихоти. Неужели боялся, что, движимый мальчишеской обидой, Иан стал бы специально липнуть к нему и бросаться на шею, чтобы окончательно дискредитировать его сомнительную мужественность? И, к своему стыду, юный эльф вдруг понял, что именно так бы он и поступил.

В покои Фергуса Иан добрался без препятствий. После путешествия по тайным коридорам он был весь измазан пылью и пометом, и, оказавшись в безопасности спальни, сразу поспешил к скрытой за ширмой кадке с холодной водой. Юный эльф еще не закончил смывать с себя следы преступления, когда дверь покоев хлопнула, и Гусик вошел быстрым нервным шагом, добрался до кровати, не прислушиваясь к шуму воды за ширмой, и рухнул на постель.

Иан тихо выбрался из своего убежища и осторожно, как разведчик по мягкому лесному дерну, подошел к постели Императора ближе. Замер на небольшом расстоянии, не решаясь заговорить первым. Фергус лежал, спрятав лицо между подушек, расслабленный, точно совсем обессилел. Он даже не пошевелился, когда юный эльф подошел, и, выждав пару минут, Иан все же отважился присесть на край кровати.

— Тяжелый день? — спросил он тихо, разом забыв о своей обиде.

Фергус приподнялся на локтях, повернул голову и посмотрел на него долгим задумчивым взором, словно силился вспомнить, что Иан вообще забыл в его спальне.

— Вроде того, — наконец тихо ответил он, — я хотел побыть немного в одиночестве.

Иан поджал губы.

— Я уйду, — предложил он с прохладцей, но Фергус, перевернувшись на спину, протянул к нему руку, а Иан — почти невольно — сделал ответное движение и переплел свои пальцы с пальцами Императора.

— Я все слышал, — признался вдруг он, сам не понимая, что заставило его проговориться. Фергус и так знал о его обычных похождениях, но сейчас было совсем другое дело. Иан подслушал секретный разговор, не предназначавшийся для его любопытных ушей.

Гусик секунду помедлил, потом усмехнулся.

— Вот, значит, какова цена хваленой защиты от чужих ушей мастера Риннельдора, — заметил он.

— Я — чужой? — уточнил Иан тихо, и Фергус, явно не в силах спорить, прикрыл глаза.

— Я не хочу ставить тебя в еще более сложное положение и посвящать во всю эту грязь, — ответил он, — мастер Риннельдор терпит тебя здесь только потому, что уверен в своих заклятьях. Незачем ему знать, что ты научился обходить эту защиту.

Иан, который помнил, что не применял никаких ответных заклинаний, вовсе не ощущал магии вокруг кабинета, не стал возражать — тем, что заклятья Знающего давали бреши, можно было воспользоваться в будущем. А если Фергус не хотел посвящать друга в свои дела, Иан имел полное право не рассказывать о своих секретах в ответ.

— Было бы гораздо лучше, будь я женщиной, — заметил он, забираясь на кровать с ногами и устраиваясь рядом с Фергусом, не размыкая рук, но пока не спеша обнимать его, — фаворитка молодого Императора — пусть и эльфка — кого таким удивишь? Я бы даже согласился походить пару месяцев с подушкой под платьем, а потом изобразить трагедию, потеряв ребенка.

— Но ты не женщина, — улыбнулся Фергус, а Иан, неожиданно захваченный собственной идеей, подмигнул ему.

— Много ли нильфгаардцы вообще понимают в эльфах? — спросил он, — в купальни я с ними не хожу и своим мужским началом на людях не размахиваю. Ани же, бывало, принимали за парня. Что нам стоит сказать, что я скрывалась под личиной юноши, чтобы сохранить свое инкогнито или твою честь. А когда стало понятно, какие слухи это породило, пришлось признаться. Длинные волосы у меня есть, хорошенькое лицо — тоже, осталось раздобыть платье. Но, думаю, ради такой возможности, Ваттье де Ридо лично мне его сошьет. Как и фальшивую биографию. По мнению людей, все мы, эльфы, на одно лицо.

Гусик поднял глаза к потолку, и Иану показалось, что он всерьез задумался над такой возможностью.

— А что твои родители? — спросил он наконец совершенно серьезно, — они-то знают, что у них сын. И Ани с Виктором тоже — перед новым реданским королем ты успел засветить весомое доказательство.

— Мои родители любят тебя, как родного, — отозвался Иан, — и ради твоего благополучия, скажут, что сами придумали объявить меня мальчиком и покрывали все эти годы. А Виктор… Он же мне, вроде как, брат — да и скандал вокруг Ани ему не нужен.

Фергус еще немного помолчал, потом, расцепив пальцы и выпустив ладонь Иана, сел на постели, уткнувшись лбом в колени.

— Нет, — сказал он наконец негромко, — такая ложь легко может быть раскрыта, и тогда тебя непременно покарают за нее гораздо серьезней. Я благодарен тебе за желание помочь, но с этой проблемой мне придется справляться самостоятельно.

Иан тоже сел, подобрался и, теперь уже не сдерживая горькой досады, заносчиво фыркнул.

— Может, мне тогда вовсе лучше исчезнуть? — спросил он с вызовом, — вернуться к циркачам и больше не нарушать твой покой своим присутствием? Мы могли бы видеться раз в несколько месяцев — когда труппа давала бы представления в городах Империи. Всем от этого будет только лучше.

Гусик посмотрел на него так испуганно, что у Иана, ожидавшего чего угодно, только не этого, захолонило сердце. В черных глазах друга стояла такая горькая неутолимая тоска, что юному эльфу захотелось расплакаться.

— Если ты уйдешь, я не смогу жить дальше, — тихо проговорил Фергус, потом, словно осадив себя, зажмурился, — прости, я понимаю, что так будет лучше. Это разумно и правильно. Но я… Как я буду без тебя, Иан?