Все это для Виктора было, казалось, совершенно неважно, но нынешние известия несомненно выбили почву у него из-под ног. Некоторое время он молчал, созерцая ковер под своими стопами, потом поднял растерянный взгляд на Филиппу.

— Но разве не должно было это наследство достаться…- «моему отцу» — вот что не смог произнести Виктор, и Филиппа вдруг с изумлением поняла, как болезненно застряли эти слова в его горле. Мальчишка все же задавался вопросами, о которых она ничего не знала, и сейчас, похоже, улучил возможность произнести их вслух. Воды, в которых они плавали, оказывались куда опасней, чем на первый взгляд.

Филиппа мягко покачала головой.

— Барон никогда не знал твоего отца — ваши с ним судьбы очень схожи, — ответила она, решив не лгать мальчику, чтобы позже не разбираться с последствиями этой незапланированной лжи, — и уже не узнает. А ты стал для него отдушиной на исходе жизни, и сделать наследником именно тебя — было его собственной идеей.

Виктор молчал. Филиппа чувствовала, что еще больше вопросов буквально крутились у него на языке, и плотина сдержанности могла в любой момент рухнуть. Она уже сейчас понимала — парнишка докопается до сути, найдет правду, и ей оставалось надеяться, что узнает он все не от нее.

Виктор проглотил свое любопытство, как горькую пилюлю.

— И что теперь? — спросил он негромко, — что мне делать?

— Ты вступишь в права наследования через неделю после похорон барона, когда будет обнародовано его завещание, — деловито ответила Филиппа, чувствуя, что наконец выбирается на твердую почву, — после этого ты будешь представлен знати и Ее величеству. А после этого мы с тобой нанесем визит в твои владения, чтобы ты мог понять, что теперь переходит в твою собственность.

Виктор обескураженно кивнул.

— И это значит, моя помощь в Университете вам больше не понадобится? — спросил он после еще одной неловкой паузы, и Филиппа почувствовала, как сердце ее наполняется непрошенным теплом. Сложно было не начать питать симпатию к тому, кого учил и воспитывал так долго — и к тому, кто должен был спасти весь Север.

— О, мой мальчик, — она протянула руку и ласково погладила Виктора по щеке, — пусть не в Университете, но твоя помощь мне будет нужна всегда. Из тебя получится отличный барон, — улыбнувшись, добавила чародейка, решив не говорить, какой отличный из Виктора получится король.

========== Темерский полдень ==========

Где-то у дальнего горизонта слышались глухие раскаты грома, хотя для гроз был еще не сезон. С просторного внутреннего двора доносился стук деревянных мечей и детские возгласы. Струи воды журчали, ударяясь о мраморную чашу маленького фонтана на высокой террасе. Время лениво двигалось к полудню, и прохладный утренний ветер улегся, отдавая власть уже почти по-настоящему теплым весенним солнечным лучам.

— Отец? — осторожно позвал Фергус. Он так и не оставил привычку в присутствии родителя сидеть, прямо держа спину и чуть вздернув подбородок, хотя в мягкой неге туссентской весны делать это было чрезвычайно сложно.

Эмгыр медленно поднял тяжелые веки, чуть пошевелил рукой. Сам он сидел, вальяжно откинувшись на спинку глубокого плетеного кресла, и вся его расслабленная фигура была словно олицетворением этого мирного утра.

— Я тебя слушаю, — обозначил он, — чародеи снова подали прошение — а ты?

— А я…- Фергус едва заметно передернул плечами, — что я мог сделать? Я ответил, что этот вопрос будет рассмотрен на ближайшем заседании Совета. Но ты же знаешь, что ответит на их требования Совет.

— Знаю, — подтвердил отец, — и чародеи тоже это знают, потому пришли напрямую к тебе, надеясь, что ты наложишь свое вето на их решение. А я предупреждал тебя, что нельзя давать советникам слишком часто открывать рот и иметь собственное мнение. Распыление власти ведет к иллюзии свободы мнений. А истинный правитель должен…

— …делать так, чтобы народ считал, что принимает собственные решения, даже исполняя его прямую волю, — уныло закончил за него Фергус. Помолчал немного. Вздохнул, — Но ведь, в сущности, чародеи не так уж много просят. Самоуправление в Академии необходимо для торжества науки и магии, Оксенфуртский Университет ведь существует автономно, и подчиняется приказам королевы только в случае войны.

— Ты сам отвечаешь на свой вопрос, — Эмгыр протянул руку, взял стоявший на столике между ними высокий кубок и сделал маленький глоток густого напитка из молока, измельченных зерриканских бананов и красных ягод — мать запрещала ему пить вино до ужина, — если ты считаешь верным удовлетворить их требования, сделай это, не опираясь на мнение Совета.

— Но, получив такую уступку, они захотят расширения своих полномочий, — возразил Фергус, почти понимая, что спорит с самим собой, — ты ведь сам говорил, что в руках у магов Нильфгаарда не должно быть сосредоточено слишком много власти, мы и так закрываем глаза на деятельность Ложи и не вмешиваемся в дела магических школ.

— Тогда откажи им, — Эмгыр отставил кубок и опустил руки на подлокотники своего кресла, — но сделай им какую-нибудь незначительную поблажку. Объяви об укреплении академических связей, пригласи лектора из Аретузы или увеличь финансирование Академии. Чародеи ценят маленькие подарки и, получив их, обычно забывают, зачем пришли.

— Но как же Совет? — Фергус чувствовал, что совсем запутался, — теперь будет выглядеть, что я одобрил его решение, за неимением собственного мнения.

— А оно у тебя есть? — осведомился отец и наконец пристально посмотрел на юношу. Тот выдержал его взгляд совсем недолго и поспешил отвернуться и еще выше вздернуть подбородок.

— Я считаю, не нужно им никакой власти, — скрывая раздражение, откликнулся Фергус, — они служат Империи и должны быть горды этим.

— Чтобы гордиться службой Империи, нужно сперва начать гордиться самой Империей, — нейтрально заметил Эмгыр, — а на памяти о былых военных подвигах гордости не взрастить. Ты ведь уже распорядился об отправке делегации наших ученых в будущий Вызимский университет? Вот и включи в нее нескольких из тех, кто составляет эти прошения. Пусть съездят на Север и убедятся, что наука в Нильфгаарде переживает расцвет, а свободные северяне могут лишь копировать наши достижения.

— Но маги Севера…

— Маги Севера не подчиняются королям, — оборвал его отец, — но над ними стоит Ложа, и нашим соотечественникам нужно предоставить возможность сравнить и решить, под чьим чутким руководством им приятней жить и работать — и что для них важнее — магия или борьба за власть.

Фергус немного помолчал, взвешивая слова отца, потом неуверенно кивнул.

— Я понимаю, — подтвердил он наконец, — но Совет…

— Ты сам создал совещательный орган, — Эмгыр тонко усмехнулся, — и сам теперь жалуешься, что он собирается, чтобы посовещаться. Я говорил тебе, что темерская модель для Нильфгаарда не подходит, но ты твердо заявил, что это — верный способ систематизировать несистемную оппозицию.

— А ты со мной согласился, — Фергус невольно сжал кулаки.

— Потому что ты — Император, а я — твой подданный. Было бы странно, если бы я начал спорить с решением Императора, — пожал плечами Эмгыр.

— И что — мне разогнать его? — Фергус поднялся на ноги, не сдержавшись, и нервно прошелся по террасе, остановился у самого края и оперся руками о невысокое ажурное ограждение, — аннулировать собственный указ?

— Если не хочешь слушать мнение, не совпадающее с твоим, и не принимать решения большинства — то да, — подтвердил Эмгыр. Он тоже поднялся, оправил полы тяжелого бархатного халата, наброшенного поверх простой черной рубахи, неторопливо приблизился к сыну и опустил руку ему на плечо, — Фергус, я всегда рад помочь тебе советом, но ты не должен опираться лишь на то, что я говорю тебе. Когда меня не станет, тебе не к кому будет обратиться, потому учиться быть твердым и говорить «нет», когда нет, необходимо прямо сейчас.

Фергус покосился на отца. С тех пор, как семейство бывшего Императора переехало из Нильфгаарда в Туссент, Эмгыр время от времени заводил разговоры о том, что произойдет, когда жизненный путь его подойдет к концу, хотя по очевидным признакам умирать, похоже, вовсе не собирался. За три года жизни вдали от государственных дел, внешне бывший правитель почти не изменился — даже напротив, посвежел лицом, пусть и немного отяжелел на свежих сливках и в блаженном бездействии.