— Цири никогда ни с кем не делится своими планами, — сказал он, — разве что с отцом. Через пару недель можешь поинтересоваться у него лично.
— Но тебе не кажется это странным? — настаивал Иан, — почему она это сделала?
Гусик снова пожал плечами, и юный эльф понял, что большего он от него не добьется. Он повесил кулон себе на шею, спрятав его под рубаху, надеясь прямо спросить у Цири, что она имела в виду, при следующей встрече.
А наутро в Оксенфурт вернулся Иорвет.
— О нет! — Иан рывком проснулся от звука этого голоса прямо над ухом. Ночью они с Фергусом заснули в обнимку. Впервые с ночи перед исцелением Ламберта юноши дали волю рукам и не ограничились поцелуями и объятиями. Поначалу Иану было немного совестно заниматься чем-то подобным на родительской кровати, но Гусик был так близко, его губы в какой-то момент скользнули с шеи на самый чувствительный уголок его тела — к кончику острого уха — и Иан просто не смог сдержаться. И вслед за первой разрядкой — такой яркой, необходимой, как торжественный парад после страшной войны — последовала еще одна, и оторвались друг от друга они лишь к рассвету.
Иорвет — в дорожном плаще поверх темного мундира, в пыльных сапогах — стоял над ними, грозно скрестив на груди руки.
— Я все понимаю! — сетовал он, пока юноши, краснея и что-то мямля, выкатывались из постели и в панике искали свою одежду, — но вы не могли найти другое место! Прямо на моей кровати, Иан!
— Как будто вы с папой на моей кровати не делали ничего подобного, пока я жил в Нильфгаарде, — неожиданно расхрабрившись, оказавшись наконец в штанах, обиженно бросил Иан, и Иорвет в ответ рассмеялся.
— Я велю сжечь все это белье, — заявил он, — а еще — выделить вам отдельную комнату.
Завтракали, конечно, у Шани. Комнату, и прежде очень уютную, было не узнать, когда она наполнилась гостями под завязку. Профессор, снова облаченная в синюю мантию, спешила — Ректор объявил о возобновлении деятельности ее факультета, и ей нужно было встречать возвращающихся студентов и преподавателей. Эренваль уговаривал ее не торопиться, съесть что-нибудь еще и не глотать горячий чай слишком большими глотками.
— А я-то думал, тебя стошнило мне на сапоги, потому что ты не хотела меня отпускать, — заявил Иорвет, приветствуя Шани, — а ты просто поддалась повальной моде — в Вызиме к зиме ожидается появление целого полчища младенцев.
Север готов был радоваться еще не одержанной победе. Иорвет рассказал, что передышка в войне так затягивалась, что они с папой получили приказ от королевы вернуться с фронта «до новых распоряжений». Вернон Роше остался в Вызиме — он был единственным, кто всерьез не верил в то, что война действительно была окончена, но эльф объяснял это тем, что для человека вся жизнь была войной — с этим ничего нельзя было поделать. Командовать флотзамским гарнизоном временно был назначен кто-то из реданского войска, отлично проявивший себя в боях за факторию, но Роше должен был вернуться туда летом, если военные действия вновь возобновятся. Но Иорвет, казалось, не воспринимал больше эту опасность всерьез.
— Если объявят сбор, я вновь присоединюсь к отряду, — говорил он, — но пока еще есть время вложить немного мудрости в глупые студенческие головы.
Гусик — отчего-то очень робко — заикнулся о подарке, преподнесённом ему родителями накануне войны, и отец, мягко улыбнувшись, сказал, что он в сохранности и ждет своего часа.
— Надеюсь, ты не против, что Вернон пока продолжит им пользоваться? — спросил эльф, и Гусик быстро закивал. Ни он, ни Иан, до сих пор не знали, о чем идет речь.
Несколько дней прошли в приятной суете. Шани, сбросив с себя медлительность и усталость, носилась между лекционным залом, лабораториями и своим кабинетом, где все еще продолжала учить Иана. Теперь их занятия стали более практическими. Однажды, явно смущаясь и робея, женщина предложила юному ученику спуститься с ней в университетский морг — изучать анатомию следовало на наглядных примерах. Иан, за один день — после Флотзамской битвы — увидевший столько, сколько простому студенту не доводилось за всю жизнь — с радостью согласился. На этот раз, стоя в окружении серьезных жаков, он наблюдал за вскрытием внимательно, ни разу не отвернувшись.
В день отбытия Гусика их провожали у Новиградских городских ворот. Эренваль — верный неусыпный страж — поддерживал Шани под руку, хотя она шагала легко и прямо. Но женщине, похоже, тоже не хотелось отпускать эльфа от себя далеко. Обнимая профессора на прощание, Иан торжественно пообещал ей непременно вернуться к рождению ребенка.
— Тогда готовься к очередному уроку, — заявила она в ответ, — принимать роды — это первое, чему должен научиться настоящий лекарь.
Эренваль и Иорвет обменялись одинаково недовольными взглядами — хоть и по совершенно разным причинам.
Отец провожал юношей до самого Новиграда. В порту, Иану показалось, Фергусу досталось куда более долгое объятие, чем ему самому. Он даже съязвил, что Иорвет заранее хотел добиться расположения Императора, и эльф с достоинством подтвердил эту догадку.
Море было спокойным и гладким, как зеленое полотно. Гусик ступал на корабль нехотя — он все еще не доверял огромной плавучей махине и опасался новых приступов морской болезни, но на этот раз путешествие далось ему куда легче. Было ли дело в возросших талантах Иана, или в том, что теперь он возвращался домой, где его ждали, но принц с радостью выходил из каюты, и они с юным эльфом подолгу стояли у борта, глядя на то, как нос корабля врезал белую морскую пену, а вокруг судна время от времени появлялись лоснящиеся черные спины гигантских рыб.
По ночам, лежа на теплой палубе, голова к голове, юноши глядели в огромное звездное небо и выискивали на нем очертания созвездий.
— Иан, — позвал Гусик друга, и тот пошевелился, давая знак, что слушает, — вот бы плыть так долго-долго, — задумчиво проговорил принц, — и не становиться никаким Императором, не вести никакие войска…
Иан помолчал. Его тоже посетила эта мысль, он просто боялся поделиться ею с другом. Их жизни готовы были в очередной раз разительно перемениться, и они, застывшие на границе этой перемены, не знали, как все обернется. Могло статься, что новые обязанности Фергуса вновь отдалят юношей друг от друга — на этот раз надолго, а то и навсегда. Им не суждено было жить вместе, как Вернон Роше и Иорвет, расставаясь, чтобы непременно дождаться новой встречи. Их не ждало внезапное, пусть и несправедливо короткое, семейное счастье, которое разделили Эренваль и Шани. Их ждала неизвестность. И уверен был Иан только в одном.
— Я люблю тебя, Гусик, — шепнул он тихо.
Город Золотых Башен встречал путников звуками торжественных труб. У сходней принца ждали Император с супругой. Эмгыр выглядел совершенно непохожим на себя — словно, приняв окончательное решение сложить с себя корону, он освободился от каких-то внутренних кандалов, в которые сам себя заковал. Объятие, которым он встретил сына, было по-настоящему искренним — он задержал Фергуса в руках на несколько секунд дольше положенного.
Императрица, в свободном белоснежном платье, выглядела радостной и цветущей. Иан, пусть и весьма преуспел в анатомии, все еще не слишком разбирался в «женских» делах, но он заметил, что Рия, несмотря на разницу в сроках, была даже круглее, чем Шани. Этой тайне, впрочем, вскоре нашлось объяснение — уже во дворце мать поделилась с Гусиком, что императорский лекарь на последнем осмотре расслышал внутри нее биение двух сердец, вместо одного.
Лита встречала брата чинно и, не в пример самой себе, величественно — в ней чувствовались очень знакомые Иану повадки госпожи Йеннифер. Сама чародейка, однако, не скрывала радости, приветствуя эльфа.
Город ликовал, встречая юного наследника. Император настоял, чтобы Гусик проехал по улицам столице не в экипаже, как остальные, а верхом, и люди бросали под копыта Пирожка, прибывшего с Севера вместе с хозяином, букеты цветов и разноцветные ленты. Фергус, смущенный, старался держать гордую осанку, но под конец уже не мог выдерживать церемониал, и принялся махать всем направо и налево, вызывая еще большее ликование. Иан, вполуха слушая рассуждения Литы, сидевшей в экипаже рядом с ним, смотрел на друга с гордой улыбкой. Народ приветствовал не просто нового Императора. Все знали, что Фергус вернулся с войны, пусть и не поучаствовал ни в одной битве — и вернулся триумфатором.
