Входная дверь негромко скрипнула, и в кухню вошел папа. Он тяжело опустился на скамью рядом с Ианом и принялся стаскивать с себя заляпанные грязью и снегом сапоги. Отец поднял на него глаз.

— Как ты думаешь, — сказал он вместо приветствия — так, словно человек весь вечер сидел перед ним, — можно будет попросить Анаис привезти мне кое-какие книги из библиотеки ее папаши? Когда мы уезжали, я не думал, что они мне пригодятся…

Папа улыбнулся — Иану показалось, немного глупо, будто Иорвет был ребенком, произнесшим свои первые осознанные слова, и они сразу оказались словами «трансцедентальный опыт».

— Когда я в следующий раз поеду в Новиград, напиши мне список книг, которые тебе нужны, — ответил он с непередаваемой глубокой нежностью, — я куплю.

Отец поморщился.

— Книги такие дорогие, — покачал он головой, — будто их не на бумаге, а на коже золотого дракона пишут. Зачем тратить столько денег?

— Император велел мне не считаться с расходами, — подмигнул папа, — и если вместо очередного набора болтов я куплю несколько книг для тебя, он не обеднеет.

Отец неожиданно словно проснулся и осознал, кто сидит перед ним. Он улыбнулся, отложил перо и протянул руку через стол. Папа сжал его пальцы, и Иан почувствовал себя лишним. Вот сейчас родители снова начнут целоваться — он очень хорошо знал эти их взгляды друг на друга…

— Не знаю, за какие заслуги мне достался ты, — негромко проговорил отец.

— Почему наш сын смотрит на меня так, будто раздумывает, какая часть меня повкуснее? — ухмыльнулся в ответ папа.

Иорвет перевел взгляд на Иана, и тот поспешил сделать вид, что ужасно увлечен своей читанной-перечитанной книжкой, а вовсе не помышлял последние несколько часов о давно съеденных булочках.

— Я…- отец растерянно моргнул, — я зачитался. Ты голодный, Иан? Почему ты ничего не сказал?

— Немного голодный, — вынужден был признать Иан.

— Сиди, я сам, — отмахнулся папа, когда отец сделал попытку подняться.

Очень быстро кухня наполнилась приятными, щекочущими нос ароматами — папа поставил на огонь небольшую кастрюлю с водой, и, когда она закипела, сунул туда несколько картофелин. С луком и морковью человек обращался куда ловчее, чем отец, и мальчик завороженно смотрел, как разрозненный набор продуктов постепенно превращается в ароматный бурлящий суп. Даже отец, почуяв этот запах, отложил наконец свою книгу и откинулся на скамье, вытянув ноги.

— Ты снова собираешься в Новиград? — спросил он, пряча в ладони короткий зевок.

Папа, нарезая немного зачертствевший хлеб длинным ножом, кивнул.

— Я получил послание от Цириллы, и должен встретиться с ее связным, — ответил он, — расследование покушения почти закончено — след увел из Редании, теперь уже точно доказано, что кто-то пытался подставить королеву Адду и подлить масла в огонь ее отношений с сестрой и с Империей. Цири написала, что ей удалось узнать имена заговорщиков, но она не хочет объявлять их во всеуслышание, пока ее посланник со мной не встретится.

— Почему? — удивленно переспросил отец, и папа пожал плечами.

— Думаю, речь идет о новом политическом скандале, — ответил он почти безразлично, — если Фергуса велели убить каэдвенские маги или темерская аристократия, не желающая брака Анаис с нильфгаардским принцем, нужно будет решать, как преподнести эту информацию в сложившейся обстановке. Но ты и сам знаешь — я хреновый политик. И в этом расследовании я сделал все, что мог.

— А потом? — отец не спешил браться за ложку, в то время как Иан буквально набросился на свою порцию супа, слушая родителей теперь только краем уха.

— А что потом? — хмыкнул папа, осуждающе посмотрев на сына, но не став призывать его к порядку, — я уже скоро месяц, как работаю над формированием нового специального отряда. К весне он будет полностью готов к тому, ради чего меня, собственно, и призвали на службу.

Отец кивнул и наконец обратил свое внимание на миску с супом, больше не задавая вопросов. Папа некоторое время наблюдал за ним, но, не дождавшись продолжения разговора, вдруг щелкнул пальцами.

— Как я мог забыть. Мои агенты кое-что перехватили сегодня, — он отогнул край своего дублета и вытащил слегка помятый невзрачный конверт и опустил его на стол перед Иорветом. Тот покосился на подношение так, словно человек швырнул ему под ноги ядовитую змею.

— Что это? — спросил он, не спеша трогать конверт.

— Письмо, — пожал плечами папа, — я его не читал, оно было адресовано тебе.

Отец медленно отложил в сторону ложку, взял конверт в руки — осторожно, будто опасался, что он рассыплется между пальцами, поднес к лицу и понюхал, едва не лизнул его. Иан наблюдал за этой процедурой с замиранием сердца — сколько он себя помнил, отец никогда не получал писем — исключениями были те краткие послания, которые всовывали ему в ладони эльфы из города, но и там, как подозревал мальчик, были сведения, предназначенные скорее для папы и его работы.

Иорвет же наконец сломал сургуч с неясной печатью, вытащил из конверта длинный лист бумаги и некоторое время быстро бегал глазами по строчкам. Потом неожиданно откинулся назад, отшвырнул бумагу от себя и ядовито рассмеялся.

— Ни за что не угадаешь, кто мне пишет! — заявил он, сверкая единственным глазом. В его усмешке, во враз заострившихся чертах лица Иан не разглядел ни капли веселья — лишь жесткую иронию.

— Даже гадать не буду, — отмахнулся папа, — если очередная бывшая лучница из твоего отряда родила от тебя еще одного ребенка, так и скажи.

— О, если бы! — отец грохнул ладонью по столу, и по поверхности супа пошли мелкие волны, — ее величество королева Саския изволит писать мне. Она сообщает, что все мои прошлые преступления прощены и забыты, и народ Нижней Мархии готов принять меня, как ее верного полководца и доверенное лицо! Моя помощь, сообщает королева, будет неоценима в грядущей победоносной кампании, которую она готовит, чтобы освободить Аэдирн от «черной заразы». Черной заразы — так и написано, прочти!

Папа глянул на отброшенный в сторону листок бумаги и только сухо усмехнулся.

— Что ты ответишь? — спросил он негромко, и отчего-то Иану показалось, что человек задает этот вопрос не из праздного любопытства и не из вежливости. Ответ на него много значил, это было заметно по тому, как чуть нахмурились папины брови, чуть дрогнул уголок его рта.

— А что я могу ответить! — отец вскочил со своего места и нервно прошелся по кухне, — Она выгнала меня! Я готов был убивать ради нее, готов был даже сам умереть, я вел моих людей на верную смерть, лишь бы отстоять то, за что она боролась, а она! Выгнала! Меня!

Он почти кричал. Голос, изломанный, как весенний лед, отражался от стен, и Иан, не совсем понимая, что происходит, весь подобрался и сжался, боясь оказаться лишними ушами для этой пламенной тирады отца.

— И теперь зовет тебя обратно, — спокойно ответил папа, и спокойствие это давалось ему с огромным трудом — только отец, ослепленный собственным порывом, не смог бы этого разглядеть, — твои бойцы все еще живут там, и, если то, что говорил Яссэ — правда, считают тебя героем, пожертвовавшим собственным удобством ради их счастливой жизни. Они ждут тебя. — он сделал паузу, и последнюю фразу обронил, как бесполезный кинжал из мертвой руки, — Саския ждет тебя.

Отец вдруг замер, обернулся к папе, потом в три шага пересек кухню и остановился над ним. Очень осторожно взял его лицо в ладони и поднял к себе, заглядывая в глаза.

— Я уже сказал тебе, мой глупый человек, — произнес он очень тихо, раздельно, выделяя каждое слово, — я проиграл все свои воины, и кампания за освобождение Аэдирна меня не касается. А еще — и я не устану это повторять — я люблю тебя. Тебя одного, Вернон. И пусть это не имеет никакого отношения к тому, чью сторону я занимаю, но это единственное, что для меня имеет значение. Пусть мой бывший отряд ведет в бой кто-то другой — моложе и умнее меня. Тот, для кого эта победа действительно важна. Моя победа — это ты.