- Я никому не скажу,- уверенно сказал маленький эльф.

Бернард похлопал его по плечу, потом недовольно огляделся.

- И где этот хрен,- пробормотал он,- снова опаздывает, курва.

Шелеста шагов никто из них не услышал до того момента, как высокая тонкая фигура выплыла перед ними из белого снежного марева, и Иан едва не вскрикнул от неожиданности. Это был Эренваль, тот самый рыбоглазый эльф, с которым они с отцом встретились в университете. Белокурая голова пряталась под глубоким светлым капюшоном, почти сливающимся с окружающей снежной белизной. Водянистые глаза пробежались по лицу Бернарда, а потом уперлись в Иана, и высокий эльф тихо рассмеялся.

- О, этого просто не может быть,- заявил он,- это снова ты, маленький Иорвет. Похоже, ты решил меня преследовать.

Иан посмотрел на Эренваля прямо и смело, но от того, чтобы дать ему достойный отпор, мальчика отвлек Бернард.

- Что он такое сказал? – спросил он раздраженно, и Иан вдруг вспомнил, что его спутник не понимает Старшей речи.

- Он меня узнал, - пояснил Бернарду мальчик,- мы уже встречались несколько дней назад.

- Прекрасно,- человек теперь снова пристально смотрел на белокурого эльфа, но обращался явно к Иану,- скажи этому павлину, что я жду от него доклада о последних событиях по всей форме и в письменном виде, чтоб ему, сука, пусто было.

Иан перевел взгляд с Бернарда на Эренваля, потом принялся неуверенно переводить, опуская все лишнее в речи человека. Эльф слушал его, и постепенно губы его, и без того почти бескровно-тонкие, поджимались в почти незаметную линию.

- Скажи этому мерзкому человеку, что я работаю не на него, а на принцессу Зираэль,- процедил Эренваль наконец,- и, что, если он хочет получить доклад, пусть покажет приказ, подписанный ее рукой и скрепленный ее печатью. Я пришел сюда не затем, чтобы созерцать его гадкую рожу. Мне передали, у Зираэль есть для меня послание. Где оно?

Иан снова терпеливо перевел, стараясь передать суть, но не тон – Эренваль прекрасно справлялся с этим и самостоятельно. Бернард фыркнул.

- Вот тварь остроухая,- выдал он, мило улыбнувшись Эренвалю в глаза,- ну ладно, скажи, что принцесса Цирилла хочет, чтобы он любым способом проник на переговоры безумной Стрыги и ее малютки-сестры. Они запланированы на исходе этого месяца. А приказ с печатью может у меня в заднице поискать, вдруг найдет.

Иан перевел все, кроме финального пассажа про задницу, но Эренваль все равно недовольно скривился. Он посмотрел прямо в глаза человеку и выдал фразу, которую Иан не стал бы произносить вслух, даже если бы перевод Бернарду требовался – мальчик был для этого слишком хорошо воспитан. Однако, судя по всему, переговоры все же закончились удачно – Эренваль, еще раз обронив цветистую и очень неприличную фразу, растворился в белой поземке, а Бернард, проводив его взглядом, рассмеялся.

- Вот ведь курва,- заявил он,- и угораздило меня на старости лет вляпаться в эдакое дерьмо. Сидел себе раньше по теплым корчмам, кушал куриный суп да выискивал, кого бы завербовать во славу Темерии. А теперь что – приходится любезничать с этими хуеплетами, сука, во славу хер знает чего.

Иан ничего не ответил. Даже в своей новой куртке он успел замерзнуть, и ему уже очень хотелось домой. Прогулка с новым знакомым вышла очень уж странная, даже обескураживающая, и обо многом из того, о чем они говорили, Иану хотелось поразмыслить в одиночестве или спросить отца.

- Идем домой, шкет, думаю, твои родители уже кончили,- Бернард неожиданно протянул ему руку,- спасибо тебе за помощь. Ты славно послужил своей родной Темерии.

Иан ухватился за его холодную шершавую ладонь. Спрашивать, что именно кончили делать родители, он не стал, да и выяснять, что значил весь разговор с рыбоглазым – тоже. Что-то подсказывало маленькому эльфу, что правды от Бернарда он все равно не добьется.

- Вот, что я хотел спросить,- снова заговорил человек, когда они снова вышли на дорогу,- почему этот головоногий назвал тебя Иорветом?

Иан подозрительно покосился на спутника.

- Вы же сказали, что не поняли, что он мне сказал,- заметил он осуждающе, и Бернард тихо рассмеялся.

- Пусть это тоже останется между нами,- он снова подмигнул ему сквозь круглую стекляшку.

========== Об ультиматумах и переговорах ==========

Было уже очень поздно, но родители и не думали отправляться спать. Иан был сослан в постель еще несколько часов назад, но, слыша сквозь тонкие стены неспешные приглушенные голоса, никак не мог заснуть. Тревожно прошел весь день, хотя целую неделю до этого казалось, что жизнь маленького семейства вошла в какую-то ровную колею. Папа обычно уходил из дома рано утром, но, когда начинало темнеть, всегда возвращался и приносил с собой приятные мелочи — кулек конфет, красивый подсвечник или новое покрывало на кровать. Как бы упорно человек ни настаивал, что к жилищу в Оксенфурте привязываться не стоит, ему, видимо, сложно было бороться с желанием превратить пустые холодные комнаты в настоящий дом, в который хотелось бы возвращаться, и он справлялся с этим, как умел.

Иногда вечерами, впрочем, он возвращался таким уставшим, что едва находил в себе силы дотащиться до кровати, и сквозь стену, отделявшую его комнату от родительской спальни, Иан слушал, как родители переговариваются полушепотом. Голос папы звучал тревожно — возможно, расследование, которое он вел, не ладилось. Но по утрам, спустившись в кухню, мальчик всегда находил человека свежим и улыбающимся, и однажды маленький эльф даже отважился попросить папу взять его с собой, но тот, вмиг помрачнев, наотрез отказался. А ведь у Иана были свои, очень серьезные причины для того, чтобы рискнуть — и главной была та, что ему ужасно надоело почти каждый день таскаться с отцом в Университет.

После того, как эльф рассказал своему человеку о том, чего удалось достичь в расследовании, необходимость добывать новые сведения отпала. Папа сказал, что информация, которую добыл Иорвет, была очень полезной, но большего от него не требуется. И Иан никак не мог взять в толк, зачем тогда, проводив человека за порог, отец неизменно красиво одевался и устремлялся обратно в Университет. В его запасах нашелся еще один сюртук, не хуже того, что пал в сражении с вишневым пирогом, и несколько совершенно новых рубашек, а потом эльф еще и раздобыл где-то свободную серую мантию, одну из тех, в которых ходили студенты академии. Все попытки маленького эльфа отлынивать от этого скучного похода заканчивались ничем. Отец наотрез отказывался оставлять его дома одного, а Бернард к ним в гости больше не заходил. Вот и приходилось тащиться вместе с отцом, а потом бесконечно сидеть либо в уютной комнатушке Шани, которая всегда была рада маленькому гостю и позволяла рассматривать свои книги и инструменты, либо в холодном полном людей зале, в самом уголке, и слушать, как усатый профессор Фридрих рассуждает о чем-то, чего Иан совершенно не понимал. Но в такие моменты мальчик мог время от времени наблюдать совершенно исключительное явление — отец, сидевший в зале среди других фигур в серых мантиях, почти всегда поднимал руку, стоило усатому профессору замолчать, и вступал с ним в жаркую полемику, которая, очевидно, доставляла неподдельное удовольствие им обоим.

После этих лекций отец и сын тратили еще немного времени, чтобы пройтись по городу. Иан догадывался, что отец гуляет не просто так — он внимательно поглядывал по сторонам, иногда останавливался, чтобы поболтать со встречными эльфами, и несколько раз мальчик даже заметил, как собеседник передал Иорвету в рукопожатии свернутый клочок бумаги, который позже отец прочитал и сжег. Одним словом, расследование продолжалось, но Иан от всех важных дел оказался отлучен. Это было ужасно обидно — после всего, что он совершил, но оставалось только смириться.

И именно поэтому теперь мальчик не собирался спать, пока не выяснит, чего так напряженно ждали этой ночью его таинственные родители.