Хозяйка корчмы уже хорошо знала Иана, хотя они с отцом заходили сюда вместе всего пару раз. Однако, завидев маленького эльфа в новой компании, она заметно напряглась и встретила Бернарда неожиданно суровым взглядом.
- Не волнуйся, милая,- улыбнулся ей человек,- этого малыша я не украл. А тебе, кстати, пламенный привет от Ганса. Он просил передать, что заедет в конце недели, и чтобы ты была готова.
Иан не понял, почему лицо доброй трактирщицы, всегда добавлявшей к их заказу несколько сладких, пусть и немного сморщенных яблок, вдруг так разительно переменилось. Она побледнела, закусила губу, потом медленно кивнула. Когда Бернард и маленький эльф уселись наконец за стол, обслуживала их хозяйка, не поднимая головы и не задерживая взгляда на человеке.
- Что вы ей сказали? – наклонившись немного вперед, спросил Иан,- зачем вы ее расстроили? Она хорошая.
- Эх, малыш,- покачал головой Бернард,- так странно, что ты вырос таким доверчивым у таких родителей. То, что человек мило улыбается и приносит тебе лишний кусок пирога бесплатно, не делает его хорошим. А эта мазель прекрасно знает, о чем я говорю.
Слова его ничуть не убедили Иана, и он продолжал украдкой поглядывать на трактирщицу, и это не укрылось от пронзительных глаз Бернарда. И когда, позавтракав, они вместе вышли на улицу, человек сказал, улыбаясь:
- Представляю, каким злодеем я кажусь в твоих глазах, малыш.
Иан покачал головой, хотя, в сущности, мысли его примерно к этому и сводились. Он никак не мог понять – почему родители так легко отпустили его с этим непонятным, подозрительным незнакомцем, появившимся в их доме словно из ниоткуда. Даже не так – отец, казалось, готов был чуть ли не вытолкать мальчика на улицу вместе с этим человеком. Это было почти обидно – после того, как целую неделю они прожили только вдвоем и даже обзавелись общим секретом.
- Я знал твоего папу, когда он был еще совсем зеленый и болтался на побегушках у короля Фольтеста,- человек чуть замедлил шаг, и теперь они с мальчиком неторопливо шли бок о бок в сторону Третогорских ворот,- и я тогда готов был поспорить, что он сдохнет в первых рядах, если не от усердия, так от упрямства. В Темерской армии не было никого, более отбитого, чем он, а я тогда служил уже достаточно долго, чтобы в этом понимать. Но он, сука, удивил меня. Что бы с ним ни происходило, как бы ни била его судьба по башке, он всегда выходил сухим из воды, раз за разом, и в какой-то момент мне стало интересно, когда удача наконец откажет ему, и все пойдет для него по пизде.
- По… чему? – неуверенно переспросил Иан. Он вообще не очень понимал, зачем Бернард ударился в эти воспоминания, хотя слушать истории про папины приключения было, конечно, очень интересно.
- Прахом пошло,- пояснил Бернард,- И представь себе, малыш, этого никак не происходило. Даже смерть долбанного Фольтеста и поражение в ебанной войне его не сломили. Когда сам я нырнул в бутылку с головой, он продолжал барахтаться и не просто выживать, а, сука, идти к цели, которая всем разумным людям казалась глупой и безнадежной. И я восхищался им. Я никогда ему не рассказывал, но ведь именно из-за твоего папы я решил, что пора завязывать жалеть себя и топиться в водке. И я встал и сражался за Темерию, мать ее так, как не сражался даже в молодости, пока был глупым и борзым, как твой папаша.
Иан слушал, едва замечая, как они подошли к воротам, прошли внутренний пост, потом внешний, и наконец оказались на заснеженной дороге, ведущей в сторону безмолвно-белого леса за городскими стенами.
- А потом я узнал, что Вернон, сука, Роше связался с каким-то эльфским оборванцем. – Бернард зло сплюнул себе под ноги,- ты себе не представляешь, малыш, как я, блядь, был зол на него. Мне казалось, он весь успех операции поставил под угрозу из-за своей прихоти. Что регент королевы Темерии не просто выставит себя на посмешище, приведя во дворец вместо нормальной жены полузаморенного эльфского выродка, он навлечет на себя настоящий народный гнев. Но вот странность – после войны всем было совершенно насрать, кто с кем спит, кто на ком женится, и кто кого приводит в дом. Темерия была в такой глубокой жопе, что на Вернонова эльфа никто и внимания не обратил. Ну подумаешь, прикормил регент какого-то бывшего бунтаря, пригрел вместе с ребенком – кого это ебет, пока в стране такой голод и разруха? И неважно, что случилось с твоим папашей дальше – я точно знал, что он сам во всем виноват, и эта его ненормальная связь с эльфом – никого в Темерии не волнует и никого не касается.
- Почему вы мне это рассказываете? – наконец отважился спросить Иан. Он успел оглядеться по сторонам и понять, что они уже довольно далеко ушли от города, и теперь линия леса стремительно приближалась.
- А потому, малыш, что ты спросил, зачем я обидел ту добрую женщину,- подмигнул Бернард сквозь свою стекляшку,- я к этому и веду. Ты знал, что еще до твоего рождения здесь, в Оксенфурте, дня не проходило, чтобы на площади или у городских ворот не сожгли очередного эльфа? Ни за что, просто так – за форму его ушей или красивую рожу?
Иан сглотнул, оглянулся к городу, высившемуся над гладью замерзшей реки, красивому, как на картинке, и кивнул.
- Мою маму чуть не сожгли однажды,- прошептал он, часто моргая, стараясь согнать с глаз странную белесую пелену. – я тогда еще не родился.
- Их бывший король – Радовид – прививал людям не просто страх перед нелюдями или какую-то зависть к их долголетию и симпатичной внешности,- безжалостно продолжал Бернард,- он заставлял их испытывать настоящую ненависть, а ненависть очень сложно изгнать из человеческого сердца, малыш. Куда сложнее, чем страх или зависть. И как бы сейчас королева Адда ни старалась отбелить собственную репутацию и заставить реданцев жить бок о бок с эльфами, прошло слишком мало времени, чтобы это сработало. А что до той трактирщицы,- он хмыкнул и снова быстро глянул на мальчика,- ее папаша был из Церкви Вечного Огня, и в подвале этой Алхимии собирается своего рода… кружок по интересам. Они не делают ничего плохого – жгут по охапке свечей и обсуждают, как ненавидят эльфов, но это лишь один очаг Вечного Огня, и у Адды с Филиппой не хватит воды, чтобы затушить их все.
- А кто такой Ганс? – растерянно переспросил Иан. История, рассказанная Бернардом, подавляла его. Казалось бы, к этому моменту мальчик успел много чего повидать, узнать и даже испытать на собственном опыте, но с ненавистью, такой огромной и бессмысленной, он сталкивался впервые. Значит, подавая им с отцом еду, добрая улыбчивая трактирщица ненавидела их, проклинала про себя? Но почему? За что?
- Ганс – это один из тех, кто крышует их собрания,- ответил, меж тем, Бернард,- а еще – мой агент. Я со своей стороны стараюсь следить за деятельностью этих кружков. Мало ли что. А мы, кстати, пришли. Ты должен будешь помочь мне в одном деле, которое, конечно, останется между нами, усек?
Иан удивленно огляделся. С заснеженного тракта они свернули сперва в небольшую льдистую рощицу, а теперь вышли на широкую открытую поляну, посреди которой поднимались к нему полуобрушенные, скованные льдом белые мраморные стены. Сложно было разобрать, чем это строение было, пока его не разрушили, но каким-то странным внутренним чутьем Иан почувствовал, как от земли под его ногами поднимается, как пар от болот, магия, родственная его собственной природе. Он невольно поежился, посмотрел на спутника.
- Вы – тоже шпион? – спросил он тихо-тихо, и Бернард улыбнулся – немного снисходительно.
- Я – помощник королевы Анаис по части, скажем так… особенно деликатных вопросов,- ответил он,- теперь понимаешь, почему все, что произойдет здесь, должно остаться в тайне?
Иан решительно кивнул – он снова оказывался втянут в важные, совершенно взрослые дела, и сам прекрасно понимал, что даже родителям рассказывать об этом не стоит – особенно после того, как отца напугали кошмары мальчика. После очередного приключения родители непременно отправили бы его обратно в Туссент, признав правоту госпожи Йеннифер.