Иорвет отпустил его и снова поднялся на ноги – Иан заметил, как он быстро обмахнул ладонью заблестевший от влаги глаз.

- Давай быстрее заканчивать и спать,- скомандовал он,- встать нужно до рассвета, чтобы купить хлеба, пока он еще горячий.

Утром, однако, отец не стал его будить, и, когда Иан проснулся – после целой ночи безо всяких дурных снов – он обнаружил соседнюю половину кровати пустой и уже остывшей. В кухне кто-то разговаривал, и, узнав голос, мальчик вылетел из постели, как стрела с тугой тетивы.

Папа, одетый в теплый дорожный сюртук невзрачного черно-серого цвета, сидел за столом и поглощал из большой миски кашу так быстро, словно не ел до этого несколько дней подряд.

- Будет смешно, если бравый Вернон Роше погибнет, поперхнувшись овсянкой,- ехидно заметил отец от печки, на которой закипал большой жестяной чайник, но Иан видел, какую нежную и какую-то вроде даже жадную улыбку спрятал эльф под своим ехидством.

- Папочка! – анализировать больше не хотелось, и Иан ринулся через кухню к человеку. Тот отложил ложку в сторону, и позволил мальчику повиснуть у себя на шее.

- Ну-ну,- папа на миг крепко прижал его к себе,- меня всего неделю не было, а ты уже вымахал почти с меня ростом.

- Неправда! – рассмеялся Иан, и не стал вслух уточнять, что соскучился так, будто папа не возвращался несколько месяцев, и мальчик почти позабыл его лицо.

- Это и есть тот шкет, о котором я столько слышал? – раздался с другого конца стола незнакомый голос, и мальчик, наконец вынырнув из объятий, оглянулся.

На скамье над почти нетронутой миской с кашей сидел совершенно лысый щуплый человек со странной круглой стекляшкой на одном глазу, и внимательно разглядывал маленького эльфа. Иан отстранился от папы, враз смутившись своего детского порыва, встал и церемонно поклонился незнакомцу – раз его впустили в дом, значит, он не был чужим, а, раз слышал об Иане – значит, родители ему доверяли.

- Доброе утро,- сказал мальчик,- я – Иан аэп Иорвет.

Человек поднял редкие, пробитые сединой брови – стекляшка в его глазу опасно дернулась, собираясь вот-вот нырнуть в дымящуюся овсянку.

- Надо же какой вежливый,- заметил незнакомец,- ну что ж, милсдарь, будем знакомы, меня зовут Бернард Дукат, хрен знает, чей сын. А вы, как я понимаю, тут главный.

Иан смутился еще сильнее. Человек, хоть и улыбался, но смотрел на него так прямо и пристально, словно надеялся подловить мальчика на какой-нибудь оплошности и высмеять при всех.

- Прекрати пугать ребенка, глупый человек,- на Старшей речи проговорил Иорвет совершенно беззлобно, и лысый глянул в его сторону.

- Что он там щебечет, Вернон? – осведомился он у папы, тот громко фыркнул.

- Он сказал, если будешь материться при нашем сыне, он твою жопу медом обмажет и на муравейник посадит,- ответил он.

Лысый рассмеялся.

- Придется подождать до весны,- ответил он,- да и за кого вы меня принимаете, что я, отморозок, сука, какой-то?

- Да и мед на тебя тратить я не стал бы,- надменно бросил Иорвет,- Вернон, хочешь еще каши?

Папа отрицательно покачал головой, а Иан, немного расслабившись, сел рядом с ним за стол и дождался собственной порции овсянки. Он не знал, купил ли ее отец в ближайшей корчме или приготовил сам, но каша была очень пересолена, и похожа скорее на морскую медузу, чем на еду. Оставалось только удивляться, из каких соображений папа смел ее со своей тарелки с таким энтузиазмом – может, сильно проголодался?

- Так вот я и говорю,- больше не глядя на Иана, продолжал человек, назвавшийся Бернардом Дукатом,- слухи в Новиграде ходят один другого краше. Кто-то говорит, королева наша заключает тайные союзы с кем-то из магов, а то и оставшихся ведьмаков вербует, как в свое время ее папаша, пусть ему на том свете не икается. Другие талдычат, что помолвку с нильфгаардским шпингалетом вот-вот разорвут, а Анаис выскочит замуж за Хьялмара Скеллигского. Вроде как, он зачастил к ней – в том числе и в спальню, и скоро уже будет слишком хорошо заметно, как плодотворно они там общаются.

- Какая чушь,- возмущенно вставил папа.

- Чушь – не чушь, а девица наша уже давно не та милая малышка, которую ты на коленке качал, мой мальчик,- заметил Бернард,- а Хьялмар и правда к ней захаживал. Не знаю, расчехлял ли свой топор, но уверен, добрый дядюшка Эмгыр об этих визитах нихрена не знает.

- Ну конечно,- ядовито улыбнулся Иорвет. Он наконец тоже сел за стол – так близко с папе, что еще немного, и на колени бы ему взобрался,- Эмгыр имеет своих шпионов везде, но только не в спальне своей главной союзницы. Ни за что в это не поверю.

- Так или иначе,- лицо лысого стало серьезным,- ты можешь попасть в сложную ситуацию, Роше. Если королева решится на союз со Скеллиге – любого рода, хоть военный, хоть брачный, хоть добрачный – договору с Нильфгаардом конец. А ты, спешу тебе напомнить, теперь работаешь на Императора.

Папа сурово сдвинул брови, но крыть ему, очевидно, было нечем.

- Стоило дать пташке почувствовать свободу, она тут же пошла вразнос,- усмехнулся Иорвет – его складывающаяся ситуация, казалось, только забавляла. Иан краем глаза заметил, как рука отца нырнула под стол, и папа слегка дернулся и вроде даже задышал чаще. – Что ж, если Анаис и правда была так глупа, что пустила в свою постель этого островитянина, думаю, добрый папочка сможет ее образумить, она ненадолго скроется от глаз народа, потом вернется к старым союзам и договоренностям, а несчастный плод этой порочной связи Вернон заберет себе.

- Заткнись ты,- голос папы звучал глухо, а взгляд стал каким-то рассеянным и пустым – Иан даже испугался, что человек вот-вот потеряет сознание.

- Какая ж ты гадина ядовитая,- покачал головой Бернард, и Иан почувствовал, как в нем закипает возмущение – никому не было позволено оскорблять его отца. Но Иорвет лишь рассмеялся.

- Я знаю эту девчонку с тех пор, как она висла у Вернона на ноге и вышвыривала всех своих кукол, а потом требовала, чтобы ей принесли меч,- сказал он неожиданно серьезно,- и пусть она никогда не вызывала во мне особой симпатии, да и о ее способностях я не самого высокого мнения. Но я точно знаю одно – ее воспитал Вернон. А это значит, что для нее важнее всего – судьба этой гребанной Темерии, и во имя своих ежесекундных желаний, Анаис ни за что не уничтожит то, что создавалось годами во благо ее страны.

Над столом повисла неловкая тишина. Наконец Бернард отодвинул от себя едва тронутую миску с кашей и откашлялся.

- Ну ладно, спасибо за гостеприимство, но у меня еще дела в городе,- сказал он, поднимаясь из-за стола. Блеснула круглая стекляшка в глазу, и человек улыбнулся Иану,- ну что, шкет, составишь мне компанию?

Мальчик удивленно моргнул и неуверенно посмотрел на родителей. Те все еще сидели, едва не впечатавшись друг в друга. Рука отца плавно водила взад-вперед под столом, а папино лицо было таким сосредоточенным, словно он в уме решал сложные математические задачи.

- Тебе полезно прогуляться, Иан,- уверенно сказал отец,- возвращайтесь к обеду.

Это было очень странно, но мальчик решил не спорить. Странный человек не выглядел злым или коварным, и родители, судя по всему, совсем не возражали, чтобы он взял Иана на прогулку. А мальчику, честно признаться, порядком надоело сидеть дома. Потому он не нашел ни единой причины отказаться.

- Сперва,- сказал Бернард, когда они вышли на звенящую от мороза улицу,- мы с тобой зайдем в ближайшую корчму и позавтракаем. Папаша твой, конечно, золото, а не эльф, но готовит просто отвратительно.

Иан наморщил нос, но вынужден был согласиться – соленый привкус каши все еще стоял у него во рту.

Бернард шагал по улице уверенным быстрым шагом, не оборачиваясь по сторонам и ни разу не спутав поворот – будто родился и полжизни прожил в Оксенфурте. Иан не успел так хорошо изучить расположение улиц, и потому сейчас следовал за человеком с большим любопытством. Путь до «Алхимии» они срезали почти вдвое, пройдя по узкому проходу между домами, а потом свернув в подворотню.