— Очень польщен, — не задумавшись, ответил Иан, и тут же смутился, что сам не представился гостю официально, а сейчас момент был уже упущен.

Ситуация спас Геральт.

— Если церемониальная часть закончена, — сказал он, подходя, — идем в дом. Уверяю тебя, это еще не все сюрпризы.

Лютик снова рассмеялся — Иан никогда не встречал никого, у кого бы смех получался таким легким и искреннем, словно собеседник всякий раз рассказывал самую забавную на свете шутку. Музыкант поднялся, подошел к своему жеребцу и снял с седла большой сафьяновый чехол, закинул его за спину, быстро подмигнул Иану, потом широкой, чуть раскачивающейся походкой двинулся следом за хозяином к дому.

Госпожу Йеннифер мастер Лютик приветствовал куда более сдержанно, хоть и вполне душевно, она же ответила ему кратким, немного небрежным кивком. А вот, увидев папу, музыкант изобразил на своем лице такое изумление, словно тот был его давно потерянным родственником, о котором все знали, что он погиб славной смертью в бою.

— Мне никто не сказал, что здесь намечается встреча старых боевых товарищей! — заявил Лютик, протягивая руку, и папа крепко пожал ее в ответ, — а то бы я написал эпическую балладу о том, как, потрепанные войной, мы все снова сходимся вместе под щедрым кровом нашего гостеприимного хозяина. Роше! Я слышал, конечно, что ты стал большой шишкой при дворе королевы Анаис, но никак не чаял встретить тебя здесь!

Папа хмыкнул и пожал плечами

— Сейчас я ни за что бы не сделал тебя вновь своим агентом, — заметил он, — твои сведения безнадежно устарели, Лютик. Я больше не большая шишка — и даже больше не Роше.

Синие глаза музыканта жадно загорелись.

— Ты должен немедленно мне все рассказать! — заявил он, — я-то думал, что еду на обычную скучную свадьбу, за которую мне даже не заплатят, а получается, что ничего скучного тут нет! И, кстати, милая Йеннифер, — он повернулся к чародейке и отвесил неглубокий шутливый поклон, — я так рад, что вы наконец решились узаконить ваши сложные отношения. Совет да любовь, и все в таком роде…

Йеннифер ядовито усмехнулась.

— Боюсь тебя разочаровать, милый Лютик, — ответила она ему в тон, — но ты приехал вовсе не на мою свадьбу. Так что поздравления приноси не мне.

Мастер Лютик, казалось, наконец по-настоящему удивился. Оглядел комнату, в поисках ответа на незаданный вопрос, и Геральт, сжалившись над ним, великодушно похлопал друга по плечу.

— Я же говорил тебе, — напомнил он, — сюрпризы еще не закончились.

***

Иан и представить раньше не мог, что от появления одного-единственного человека, в доме может стать так шумно и весело, словно в гости пригласили целую театральную труппу. Лютик, очарованный романтической историей родителей маленького эльфа, хоть в подробности его и не посвятили, клялся, что в жизни ничего интересней не слышал.

— А я всегда знал, — заявлял он, размахивая фазаньей костью за завтраком, время от времени указуя ею на Роше, — что вся эта ваша погоня друг за другом приведет либо к трагической смерти, либо в постель. Это же старый сюжет, но вечный, как сама любовь! Ненависть и непонимание, различия и сомнения — все это побеждает неутолимая страсть, и вчерашние враги становятся любовниками…

— Воздержись от своих фантазий при ребенке, — холодно перебила его госпожа Йеннифер, и мастер Лютик обратил свой сияющий взгляд на Иана. Тот сидел рядом с Геральтом и, наблюдая за представлением музыканта, едва обращал внимание на тарелку с кашей, и лишь мельком задумался, почему отец не спустился к завтраку.

— Верно! — возгласил, меж тем, мастер Лютик, — есть же еще и ребенок! Маленький Иан, плод древней запретной магии и великой судьбоносной любви! Чудесное дитя, тот, кого не могло быть.

— Остановись, — попросил его Геральт, заметив, каким становится от этих рассуждений лицо папы — сам Иан не много понимал в рассуждениях музыканта, но то, с каким пафосом он рассказывал о его скромной персоне, было мальчику очень приятно.

Мастер Лютик поднял руки, капитулируя перед неблагодарной публикой, и спросил уже серьезней:

— А где, собственно, второй виновник торжества? На сцене, как я понимаю, не хватает примадонны, — он кинул взгляд на чародейку, — прости, Йеннифер.

— Иорвет сказал, что не голоден, — сообщил папа со вздохом, — думаю, он пошел прогуляться по окрестностям.

— Ну что же, — легкомысленно отмахнулся мастер Лютик, — уверен, случай засвидетельствовать ему мое почтение, мне еще представится.

Каша в тарелке уже покрылась белесой холодной пленочкой, а Иан к ней так и не прикоснулся — он чувствовал себя участником странного, но восхитительного спектакля, который ему не просто разрешили посмотреть из первого ряда — он сам был участником действа. Мастер Лютик говорил о нем, и время от времени смотрел на него и приветливо улыбался.

Музыкант же утер руки и губы салфеткой и изящно поднялся из-за стола.

— Пойду и я прогуляюсь по окрестностям, — заявил он, — может быть, случайно наткнусь на нашего нелюдимого героя. А, может быть, на собственную музу. Не беспокойтесь, — он поднял руку, хотя никто вроде бы и не беспокоился, — сопровождающие мне не нужны. Это ведь винодельня — лучшее место после подмостков Боклерского театра.

Иан, уже принявший решение, собрался выбраться из-за стола вслед за мастером Лютиком — тот не звал его с собой, но последовать за ним тоже не запрещал. Но мальчик наткнулся на суровый взгляд госпожи Йеннифер.

— Сперва — каша, потом побег из дома, — строго заявила она, и Иан, подавленный силой ее личности, быстро взялся за ложку.

Выбравшись из дома, он решил сперва, что упустил музыканта. Во дворе его не было, хотя крупный серый жеребец мирно жевал овес в деннике на конюшне. В саду за домом мастера Лютика тоже не нашлось, и дальше, у теплиц с травами. Иан перелез через забор и пошел по тропе вдоль виноградных лоз, стараясь присматриваться к следам под своими ногами, как его учил Геральт, когда они выслеживали зайцев. Но мастер Лютик был, как оказалось, куда проворней и хитрее зайца. Иан, разочарованный, досадуя на коварство никак не пустевшей тарелки с кашей, собрался уже поворачивать назад и дожидаться гостя во дворе, когда услышал, как со стороны реки доносится негромкая, плавная, как развевающаяся на ветру шелковая лента, музыка. Иан насторожился и прислушался. Музыка лилась неторопливо, и окутывала его, как мягкий ароматный дым — маленький эльф никогда не слышал этой мелодии, но вместе с тем, она казалась ему странно знакомой, навевавшей память о чем-то приятном давно позабытым, как сон, детали которого упрямо ускользают, оставляя лишь сладкое послевкусие.

Он бесшумно, не побеспокоив ни одной травинки, спустился по узкой тропинке к реке. Мастер Лютик сидел у самой воды на изогнутом кривом стволе серебристой ивы, закрыв глаза, перебирал пальцами по струнам лютни, а на лице музыканта больше не было потешного фиглярства, пафосной бравады и даже задорного искреннего веселья. Это снова было лицо с иллюстрации, но на сей раз изображавшей легендарного эльфского знающего или полупрозрачный дух запретного леса. Иан не решался подойти ближе. Он застыл в паре шагов от музыканта и жадно слушал, следя, как ловко со струны на струну перескакивают искусные пальцы.

Мастер Лютик, неизвестно как почуявший его присутствие, приоткрыл один глаз и посмотрел на мальчика.

— Я так и знал, что ты придешь, чудо-ребенок, — сообщил он, — иди сюда, садись рядом.

Это было как предложение вступить в тайный загадочный орден, как призыв к рыцарской присяге, как посвящение в величайшее таинство, и Иан с замиранием сердца, не чуя под собой ног, приблизился.

— Вы очень красиво играли, — сказал он тихо-тихо, — я не хотел вам мешать.

— Ты не помешал, мой юный друг, — заверил его мастер Лютик, похлопал по месту на стволе рядом с собой, и Иан, пока музыкант не передумал, стремительно уселся. — я хотел сочинить песню на торжество твоих родителей, — продолжал мастер Лютик, снова пробежав пальцами по струнам, — но, боюсь, нет таких слов, чтобы описать все произошедшее. Я знал твоего отца, когда он еще был бессердечным и безжалостным охотником на нелюдей, а твой второй отец так ненавидел людей, что готов был прикончить любого эльфа, который жил с ними бок о бок.