— Почему ты не съел это за столом? Тебе правда так надоели их истории?

Отец удивленно посмотрел на него, а потом на кусок пирога в своей руке — так, словно тот только что появился прямо из воздуха. Потом хмыкнул, неприятно дернув уголками губ. Иан понял, что вопрос все же оказался неуместным.

— Если не хочешь, я сам его съем, — ответил отец немного высокомерно, — но я надеялся разделить с тобой эту трапезу и послушать твой доклад о том, что произошло в Боклере.

Иан почувствовал, что отчаянно краснеет от стыда.

— Я хочу! — поспешил заявить он, хотя был совершенно сыт после праздничного ужина, — но только что рассказывать — самое главное ты и так узнал от папы…

Иорвет осторожно разломил кусок пирога на две части, немного неровно, и большую протянул Иану. Мальчик взял ее, подумав, что, если откусит хоть кусочек, то непременно лопнет. Но обижать папу больше не отважился, а потому потащил пирог в рот.

Непонятно было, что произошло — может быть, успевший припорошить сладкое тесто снег сделал свое дело, может быть, в отцовских руках была какая-то непонятная магия, но пирог неожиданно показался мальчику таким невероятно вкусным, что вслед за первым укусом он сделал еще три и чуть не подавился от жадности.

— Не спеши, — тихо рассмеялся отец, — никто не отнимает.

Сам он отломил от своей половины крохотную щепотку и отправил в рот, прикрыв глаз от удовольствия — видимо, непонятное волшебство подействовало и на него тоже. Пару минут они просто ели в молчании. Наконец, завернув внушительный остаток пирога в ту же салфетку, отец спрятал сверток обратно за пазуху и с любопытством посмотрел на Иана, который слизывал с пальцев последние сладкие крошки.

— Докладывай, боец, — не предложил — скомандовал эльф, хоть и с прежней мягкой улыбкой.

Иан задумался, подняв глаза к темному небу.

— Если тебе интересно, целовался ли папа с Императором, — задумчиво начал он, — то нет, не целовался. Они играли в шахматы, и папа победил.

Иорвет коротко хмыкнул — Иану показалось, с гордостью.

— Но потом княгиня позвала папу в красивый зал с большими окнами, — уже уверенней продолжил он, — поблагодарила его за спасение ее жизни и поцеловала.

Расслабленный и благостный эльф вдруг резко вздрогнул, и взгляд его стал жестким и прямым — хорошо знакомым Иану.

— Что она сделала? — переспросил он, едва размыкая поджатые губы.

— Поцеловала его, — Иан даже слегка оробел, сомневаясь теперь, не сболтнул ли он лишнего. Но доклад — это доклад, папа, отчитываясь перед Императором, не испугался говорить всю правду, и мальчик решил следовать его примеру, — она сказала, что рыцари и подлецы ей надоели, а папа — настоящий мужчина. А потом поцеловала его.

— А он что? — резко спросил Иорвет, и даже чуть подался вперед, едва не соскользнув со своего ненадежного насеста.

— А он… ничего, — мальчик пожал плечами, — она сказала ему уходить, и он ушел.

Отец сжал кулаки.

— Так значит, — проговорил он тихо, не глядя больше на Иана и не обращаясь к нему, — ну что ж, значит, я расплачусь с ним за это так, что завтра он ходить не сможет…

— Ты его поколотишь? — холодея, переспросил Иан, и отец, глянув на него, фыркнул.

— Нет, мой мальчик, я найду способ получше.

— А еще, — поспешил Иан исправить сложившуюся ситуацию, — я подружился с Фергусом, сыном Императора. Он хоть и принц, но очень хороший. Показал мне свои игрушки, научил играть в солдатиков и обещал подарить красивые фигурки…

Иорвет страдальчески поднял глаз к небу.

— Одного, значит, купили красивой должностью, а второго — красивыми игрушками, — вздохнул он, — не будь я уверен, что твой папа никогда прежде не виделся с Виенной, заподозрил бы, что это он — твой настоящий отец.

— Никто меня не покупал, — обиделся Иан, — Фергусу просто не с кем играть. Его мама ничего не понимает в войне, а его камергера повесили за измену. А еще он так восторженно рассказывал мне о тебе, что я пригласил его в Корво-Бьянко, чтобы вы могли познакомиться.

Иорвет покосился на сына.

— Ты — что? — спросил он, и на миг Иан засомневался, может, он невнятно говорил? Отец переспрашивал его уже второй раз.

— Пригласил его в Корво-Бьянко, — повторил он почти по слогам, — когда он поправится, конечно.

Отец секунду смотрел на него, потом вдруг рассмеялся.

— Вот Геральт обрадуется! — заявил он, — ты его хотя бы предупредил о счастье, которое готово вот-вот на него обрушиться?

Иан растерянно моргнул, понимая, что вообще-то никому не сообщил о планах принца приехать в гости — даже папе. И отчего-то, приглашая Фергуса, совсем не подумал о том, что зовет его в дом, где сам был гостем.

— Нет, — ответил он, смущенно опуская глаза, — но, может, Фергус еще и не приедет. После покушения его папа может никуда его не отпустить…

Иорвет снова рассмеялся, протянул руку и потрепал сына по волосам.

— Ладно, я уверен, все будет хорошо. — сказал он, — Геральт ни в чем не может тебе отказать, даже если речь идет о том, чтобы идти выслеживать сколопендроморфов в полях.

Иан насупился.

— Мы наткнулись на них случайно, — с достоинством возразил он, — и Геральт их очень быстро убил. Мы не выслеживали их специально.

— Ну конечно, и Йеннифер в тот вечер совершенно случайно понадобился яд этих тварей для какого-то зелья, — заявил Иорвет, продолжая веселиться. И такой отец Иану нравился гораздо больше напряженного и обиженного, потому мальчик рассмеялся вслед за ним.

Еще некоторое время эльфы вновь молчали, и Иан, чувствуя, как ночной холод начинает пробираться ему под куртку, решил задать еще один вопрос, который мучил его, пока отец не погнал его в теплую постель.

— Как ты думаешь, — начал он негромко, — когда я вырасту, я смогу стать таким же командиром, как ты или папа?

Иорвет не взглянул на него и некоторое время ничего не говорил. Потом, вздохнув, покачал головой.

— Таким, как мы с твоим папой — нет, — ответил он, и Иан заметно сник, но отец продолжал, — нас вылепила война. Твой папа родился в ужасной бедности, и каждую крошку хлеба ему приходилось добывать с боем. А потом — по трупам врагов, шаг за шагом, терпя лишения, теряя друзей и каждый день сбегая от смерти, он смог стать тем, кем стал. Для него война — как фисштех для какого-нибудь портового нищего, он знает, что она разрушает его, но не может ничего поделать со своей тягой. А я… Я родился в стане проигравших, и всю жизнь знал, если не буду безжалостным к себе и другим, меня самого никто не пожалеет. Я искал все новых врагов, и был главным врагом для себя самого. Совершал ошибки, потому что не видел дальше своих шор, и они стоили слишком дорого. И то, что такие поломанные существа, как мы с твоим папой, смогли не только встретиться и полюбить друг друга, потому что не сумели вовремя прикончить, но и вырастить такого замечательного мальчика, как ты — это настоящее чудо. Если бы я верил в богов, то сказал бы, что это их промысел. Так что нет — ты не станешь, таким, как мы. Ты станешь командиром, за которым пойдут добровольно и с радостью, таким, который никогда не разрушит надежд тех, кто за тобой пойдет. Ты станешь лучше, чем мы. Если захочешь. Но вообще-то, становиться чьим-то командиром тебе не обязательно. Ты можешь стать Знающим или ремесленником. Или музыкантом. Или даже циркачом, как Яссэ и его ребята. Перед тобой, мой родной, лежит весь мир, и, в отличие от нас, у тебя есть выбор.

Отец замолчал, глядя в сторону, и Иан не смел прервать молчание. То, что говорил ему эльф, было так странно, так сложно — и так правдиво, что, хоть ему и следовало радоваться, Иан почувствовал, как к глазам подкатили горячие слезы. Возможно — от понимания того, что отец действительно имел в виду то, что говорил, а, возможно, — от обиды за то, что он говорил о себе и папе. Иан неслышно подвинулся к отцу ближе, прильнул к его боку и, почувствовав, что Иорвет обнял его одной рукой и крепко прижал к себе, закрыл глаза приказывая себе не расплакаться.