— Папа! — успел окликнуть его Иан, и человек притормозил и обернулся. Мальчик хотел было броситься к нему, но заметил, что спутник его, до этого шедший прямо за спиной, словно растворился в воздухе и пропал. Впрочем, чего еще было ожидать от того, кто разговаривал с птицами? Сейчас у Иана были дела поважнее. Папа развернулся на каблуках новых коротких сапог и пошел ему навстречу.

— А ты что тут делаешь? — спросил он у него, улыбнувшись, — я же сказал тебе ждать меня.

— Я провел собственное расследование, — с гордостью заявил маленький эльф, и до того, как папа успел нахмуриться и возмутиться, продолжил шепотом, немного тараторя, — я подслушал разговор служанок, они жаловались на то, что княгиня им совсем не платит, не знаю, как это поможет, но лекарь сказал, любая информация пригодится. А еще то письмо из Оксенфурта. Мы думаем, оно было поддельным.

— Письмо из Оксенфурта? — переспросил папа, и в глазах его Иан наконец увидел настоящий интерес.

— Алхимик княгини получил письмо — его пригласили в Оксенфурт читать лекцию о лекарствах, которые вводят прямо в вену, — принялся обстоятельно объяснять Иан, — и должен был уехать вчера утром, но не уехал. И мы с ним подумали, что оно было поддельным, его просто хотели убрать из дворца…

Папа задумался на мгновение, потом решительно кивнул. Выпрямился и сделал приглашающий жест рукой.

— Идем, Иан, — сказал он, — доложим о расследовании вместе. Думаю, Император должен знать, что не я один в этом участвовал.

Иан, замирая от восторга, не чуя под собой ног, пошел за человеком. Впервые в жизни ему не приходилось пробираться на важную встречу тайком, его пригласили на нее, как настоящего взрослого, и он надеялся не ударить в грязь лицом — фигурка Мэнно Коэгоорна, все еще зажатая в руке, придавала ему решимости.

Император, одетый в простой черный мундир без шитья и украшений, застегнутый наглухо до самого горла, сидел за зеленым столом в окружении зеленого великолепия комнаты, и походил на грозовую тучу посреди чистого весеннего неба. Лицо его — усталое, осунувшееся, рассеченное глубокими хмурыми морщинами, не выражало ровным счетом ничего. Иан даже слегка оробел под тяжелым взглядом его глаз — таких же покрасневших, как у Фергуса. Видимо, Эмгыр за эту ночь не смежил век ни на секунду. Папа вошел в кабинет и остановился навытяжку перед Императором в паре шагов от стола. Иан встал рядом с ним, стараясь держаться также прямо и уверенно. Получалось не слишком удачно, но на него Эмгыр даже не взглянул.

— Докладывайте, — обронил он папе, и тот, помедлив мгновение, заговорил:

— Нам удалось поймать исполнителя, когда он собирался сесть на корабль в порту. Капитан — выходец из Каэдвена, получил плату золотыми кронами, по тройной ставке. Я допросил и его, и команду, но, похоже, это обычный любитель легкой наживы, контрабандист, берущий на борт за особую плату любого, не задавая лишних вопросов.

— Его арестовали? — спросил Император.

— Разумеется, — кивнул папа, — он ждет приговора в тюрьме. Исполнитель же оказался одним из поваров княгини.

Черные брови Императора сошлись над переносицей, и Иан почти увидел, как он выносит приговор Анне-Генриетте, но папа невозмутимо продолжал:

— Ее светлость не слишком заботится о составе дворцовой прислуги. Но не оттого, что она такая легкомысленная дура — в штате ее работников имелся человек, отвечавший за проверку поступавших на службу людей. Поваров отбирали на специальном соревновании, фальсифицированном, конечно, но народу Боклера нравятся турниры — в том числе и кулинарные. Человек, отвечавший за проверку репутации будущих поваров, получил взятку и сообщил, что победитель того турнира — человек неблагонадежный, а, значит, не может работать при дворе. Ему тут же предложили замену, и это, в свою очередь, оказался тот самый отравитель. Яд он приобрел у местного травника. К нему я тоже наведался, но тот утверждает, что заказчик собирался травить слизней в саду. Та лавка известна тем, что из-подполы продает фисштех и другие наркотики собственного изобретения. Торговец также ожидает приговора.

— Блестяще, — сухо прокомментировал Император, но в тоне его не было ни капли иронии — кажется, он и впрямь был впечатлен не меньше, чем Иан, слушавший папу с открытым ртом. Все легенды, прежде казавшиеся преувеличенными, сейчас обретали плоть и представали строгими, точными фактами. Папа на похвалу никак не отреагировал.

— Непосредственных заказчиков вычислить не удалось, — продолжал он ровно, чеканя слова, — проверяющий просто получил взятку, исполнитель — тоже. Но, благодаря усилиям моего сына, удалось выяснить, что в деле прослеживается реданский след. Алхимик ее светлости получил письмо из Оксенфурта и должен был уехать, а именно благодаря его мастерству, как я понимаю, принца Фергуса удалось спасти.

Иан поежился, когда черные, как у ворона алхимика, глаза Императора встретились с его взглядом. Эмгыр наконец-то заметил его присутствие, и теперь разглядывал мальчика с настоящим интересом. Зрительный контакт длился всего пару мгновений, потом Император медленно поднялся из-за стола, подошел к папе и молча протянул ему руку. Папа не шевельнулся.

— Последнее, ваше величество, — сказал он, и теперь лицо его стало жестким и угрюмым, — я смею утверждать, что у всех этих несчастий была одна важная причина. И заключается она в том, что замешанным в это дело людям нужны были деньги. Туссентская казна сократила довольствие дворцовой прислуги из-за повышения налогов на армию, о котором вчера говорила ее светлость.

Император медленно опустил руку.

— Вы хотите сказать, что я сам виноват в покушении на моего сына? — с холодной угрозой в голосе спросил Эмгыр.

— Я хочу сказать, что, пока я занимал пост регента Темерии, мне также, как и ей, приходилось иметь дело с коррупцией, — ответил папа спокойно, — которая, в свою очередь, процветала по той же самой причине, хоть и не носила такой разрушительный характер.

Император молчал, не сводя глаз с лица папы, и Иан, крепче сжимая фигурку фельдмаршала, подумал было, что вот сейчас Эмгыр велит арестовать человека и отправить его «ожидать приговора». Но Император кивнул.

— Я приму это к сведению, — сказал он, — полагаю, однако, расследование еще не окончено?

— В Туссенте — окончено, — ответил папа, — дальнейшее находится вне пределов моей юрисдикции.

— Пока что, — Император все же снова поднял руку, и на этот раз папа пожал ее, — я благодарю вас, Роше, и сдержу слово — вы можете выбрать себе любую награду, какую захотите. Я также напоминаю об озвученном мною вчера предложении. Уверен, вы захотите довести это расследование до конца.

Лицо папы дрогнуло — всего на секунду.

— Мне все еще нужно подумать-сказал он, но Иан — как, должно быть, и Император — понял, что решение уже принято.

Из Зеленого кабинета они выходили молча. Папа не взял мальчика за руку, и вместе, бок о бок, как равные, они прошли по коридору до переднего зала. Только здесь человек наконец повернулся к маленькому эльфу.

— Поедем домой, — сказал он ему, — нас уже заждались.

Иан кивнул — немного неуверенно.

— Можно мне попрощаться с Фергусом? — спросил он, и, получив кивок, поспешил обратно в комнату принца.

Оказалось, впрочем, что Фергус все еще мирно спал, а обнаружившаяся рядом с ним Императрица приветливо улыбнулась мальчику и сказала, что помнит о своем обещании.

— До скорой встречи, мой маленький герой, — сказала она, подходя к Иану ближе. Наклонилась и поцеловала его в лоб. — я никогда не забуду, что ты и твой отец сделали для моего сына.

Окрыленный и все еще трепещущий Иан спешил обратно к папе, и застал его в том же зале, где и оставил — но не одного. К человеку быстрой, немного нервной походкой подошла княгиня Анна-Генриетта. Она была одета в очередное пышное платье, но лицо ее было все еще испуганным и бледным.

— Я хотела бы поговорить с вами наедине, — сказала она папе, и тот, помедлив немного, согласно склонил голову. Анна-Генриетта бесцеремонно скользнула рукой под его локоть и решительно повела его прочь из зала. Иан не мешкал, тем более, что никто и не думал его останавливать. Он невидимой тенью проследовал за княгиней и папой по галерее с портретами, а, когда они вышли в зал с огромными окнами, притаился у оставшейся приоткрытой двери. Сейчас здесь не было ни одного гвардейца, и некому было прогнать его.