— Всегда сложно поверить, что тот, кого ты знаешь только с одной стороны, в других обстоятельствах ведет себя совершенно иначе. Наш досточтимый Император — лучшее тому доказательство. Я уверен, принц Фергус знает его только как заботливого отца и героя-освободителя.

Фергус поспешил коротко кивнуть в подтверждение его слов.

— Меня послали сюда приглядывать за моим папой, — с достоинством возразил Иан, — и раз уж он решил уехать на опасное задание без меня, я хочу хотя бы помочь ему с расследованием. Правда, — он со вздохом опустил голову, — я так ничего толком и не узнал. Служанки, за которыми я следил, только и знали, что ругали княгиню за то, что она им не платит.

— Никогда не знаешь, какие именно сведения могут помочь в том, чтобы узнать всю правду, — ответил алхимик и неторопливо поднялся из кресла, отложил свою книгу и приблизился к постели Фергуса, — а сейчас, ваше высочество, время принимать лекарства.

Принц болезненно поморщился, но лицо его тут же приняло стойкое, решительное выражение. Алхимик удовлетворенно кивнул и принялся готовить уже знакомое Иану устройство с длинной трубкой. Мальчик поспешил посторониться, но не сводил взгляда с умелых, ловких рук лекаря, когда он набирал лекарство в металлический цилиндр и аккуратно снимал кусочек ткани с едва заметной ранки под ключицей принца.

— А почему Фергус не может просто выпить эту микстуру? — не выдержал Иан, подходя немного ближе, чтобы лучше видеть.

— Его горло сильно повреждено, — охотно пояснил алхимик, вводя иглу, — а через эту трубку лекарство попадет прямо в вену, и подействует быстрее и эффективней. Я собирался рассказать об этом методе в Оксенфурте. Надеюсь, в будущем он спасет множество жизней.

Иан снова прижал палец к подбородку, размышляя.

— Вы говорите, что должны были уехать вчера утром, правильно? — спросил он наконец, пока алхимик медленно вводил лекарство, а Фергус мученически закрыл глаза и терпел.

— Правильно, — согласился лекарь, — но не смог уехать вовремя.

— Оксенфурт — это ведь в Редании? — ответ на этот вопрос был очевиден — на полотне-карте на полу этот город был обозначен изящно нарисованными стрельчатыми башенками прямо над буквой «Р» в названии страны.

Алхимик глянул на мальчика через плечо.

— Хочешь сказать, что приглашение было поддельным? — спросил он ровно, — и кто-то просто хотел, чтобы меня не оказалось во дворце в ночь покушения?

Иан и сам не сформулировал бы это лучше.

— Я должен поговорить с Императором! — решительно заявил он, — или с папой, если он уже вернулся.

— Думаю, придется немного подождать, — отозвался алхимик, снова заклеивая след от иглы, — но ты прав — твои выводы могут оказаться очень полезны.

Иан от нетерпения едва не прыгал на месте.

— Это срочно! — заявил он, — если в этом правда замешана королева Адда, то мы с папой тоже в опасности! Она ведь — его враг!

Веки Фергуса после сложной процедуры начали слипаться почти сразу, как алхимик вытащил из его тела иглу. Принц откинулся на подушку, потянулся за фигуркой фельдмаршала и виновато посмотрел на Иана. Тот перехватил его взгляд.

— Ничего не бойся, мой друг! — заявил он торжественно, как делали рыцари в романах, принося клятву своему королю, — отдохни, а, когда проснешься, убийца уже будет обличен.

Фергус все еще хмурился.

— Думаю, его высочество боится, что ты уедешь до того, как он придет в себя, — заметил алхимик — так, словно мог читать мысли принца.

Иан замялся. Он помнил, что папа обещал, что в полдень они поедут домой, да и отец в Корво-Бьянко уже, наверно, успел известись в ожидании их возвращения. А давать Фергусу обещаний, которые не сможет выполнить, маленький эльф совершенно не хотел.

— Твоя мама обещала, что попросит твоего папу навестить нас на винодельне, — сказал он принцу, — когда ты поправишься. Так что спи и выздоравливай. А я буду тебя ждать.

Он заметил, как черные глаза принца заблестели сильнее прежнего, но держать их открытыми Фергусу было все тяжелее. Иан огляделся по сторонам, потом протянул руку и взял из пальцев принца фигурку Мэнно Коэгоорна.

— Он побудет у меня, — сказал он решительно, — я сохраню его до нашей новой встречи.

Эти слова, казалось, наконец успокоили Фергуса и примирили его с действительностью. Он перестал сопротивляться сну, опустил веки и спокойно выдохнул. Иан постоял над ним еще немного, сжимая в руках деревянного фельдмаршала. Потом повернулся к алхимику и увидел, что тот тепло улыбается.

— Ты все правильно сделал, — кивнул он, и Иану это казавшееся излишним одобрение неожиданно пришлось очень по душе.

— Он все равно хотел мне его отдать, — скромно заметил он, стараясь немного приуменьшить сияние своего внезапного подвига, — вроде как, дома, в Нильфгаарде, у него таких еще много.

— Именно такого — точно нет, — алхимик задержал взгляд на фигурке в ладонях мальчика, — я узнаю руку мастера. Думаю, этого славного воина вырезал один мой хороший друг. А он никогда не повторялся, а теперь — давно забросил это ремесло. Так что береги ее.

Иан посмотрел на солдатика в своей руке теперь совершенно другими глазами — так госпожа Йеннифер смотрела на драгоценные украшения, которые мальчик добывал для нее со дна реки — а потом торжественно кивнул.

В этот момент раздался тихий, но настойчивый стук в оконное стекло. Иан удивленно посмотрел в том направлении, а алхимик пересек комнату и открыл одну тяжелую створку. На подоконник, взмахнув черными крыльями, сел большой ворон, и мальчик готов был поклясться, что птица окинула комнату пытливым изучающим взглядом, а потом посмотрела на алхимика, склонила голову, негромко каркнула и приподняла крылья, будто что-то говорила ему. И самое поразительное — лекарь слушал ворона очень внимательно, а потом удовлетворенно кивнул. Из небольшого мешочка у пояса в его пальцах появился кусочек чего-то розоватого, и алхимик протянул это птице. Та перехватила угощение крепким темным клювом, еще раз дернула крыльями, и наконец вылетела обратно в окно.

— Он… говорил с вами? — очень тихо, понимая глупость своего вопроса, спросил Иан, глядя на алхимика во все глаза.

— Да, — как в самой обычной вещи признался тот, закрывая створку окна, — я просил его сообщить, когда группа твоего отца вернется во дворец. Представь себе, мне тоже любопытно, кто пытался убить принца.

— И ворон… сказал вам, что они вернулись? — сам факт того, что папа возвратился с опасной миссии как-то незаметно отступил далеко на второй план. Незнакомец, говорящий с птицами — такого Иан раньше никогда не видел, хоть и жил в одном доме с самой настоящей чародейкой. Госпожа Йеннифер могла создать пустельгу буквально из воздуха и отправить ее с поручением. Но то было порождение магии, а этот ворон был самым настоящим, неволшебным — и это только добавляло произошедшему волшебства.

— Да, — подтвердил алхимик, — прикрой рот, мой юный друг, а то следующий ворон залетит прямиком в него.

Иан поспешил воспользоваться советом. Лекарь, кажется, совершенно не собирался пускаться в дальнейшие объяснения, и мальчик решил разобраться с этим позднее.

— Нужно выяснить, где он сейчас, — сказал он решительно — его собеседник как-то сам собой превратился в его подручного в расследовании, и с ним явно можно было больше не скрытничать, — и рассказать все, что нам удалось узнать.

— Тебе удалось, — поправил его алхимик, — это все только твоя заслуга. Но я знаю, где Император принимает рапорт у твоего отца, и я могу тебя проводить.

— Это вам тоже ворон сказал? — с любопытством поинтересовался Иан и получил в ответ быстрый кивок.

Когда они выходили из покоев принца, стражи у двери даже не шевельнулись. Алхимик двигался по коридору быстро и бесшумно — Иан едва за ним поспевал. На этот раз они не стали использовать коридоры для слуг, а прошли через ту тяжелую дверь, которую накануне Иан так и не смог сдвинуть с места. Алхимик отворил ее легко, одной рукой. Они оказались в очередной галерее с портретами, и Иан увидел, что в нескольких шагах впереди идет папа. Мальчик едва узнал его со спины. Походка у человека всегда была уверенной и четкой — походкой солдата. Но сейчас в движениях появилась легкая крадущаяся плавность. Перед Ианом был больше не простой вояка, привыкший маршировать, а тот, кто мог спрятаться не хуже любого эльфа, даже самого Иана. На папе больше не было вчерашнего серого камзола — теперь он был облачен в короткий черный дублет, а у пояса красовался длинный кинжал в простых кожаных ножнах.