— Это уж точно, — подтвердил эльф все с той же горькой усмешкой, — мой старый друг Гюнтер, который спас моего возлюбленного, а потом — моего сына, пришел ко мне, чтобы рассказать о тяготах своей жизни. — Предвосхищая раздраженный вопрос, Иорвет поднял руку, и Вернон смолчал, — он пожаловался, как сильно изменился мир с тех пор, как он впервые ступил на наши земли, выдернутый из собственной реальности человеческой жадностью. Нынче — причитал он — всякий только и думает, как бы избежать выплаты долга, как бы получить все, не заплатив ничего. И, в отличие от тех, кто обращался к нему прежде, современные клиенты научились не только хитрить и обманывать, но и искать лазейки даже в самых точных контрактах. Эра торгашей — восклицал он — эра дельцов! В этот век ему, простому бродяге, все трудней стало держаться на плаву — такая конкуренция, такое многообразие путей обмана и мошенничества…- Вернон слушал, и ему вдруг стало казаться, что голос Иорвета изменился, зазвучал мягче и глубже, выше, чем обычно, и как-то угрожающе вкрадчиво. Словно его устами сейчас говорил тот, страшный и всемогущий, неведомый и необъяснимый. И в полумраке комнаты Роше почти видел перед собой незнакомое улыбчивое лицо, которого никогда прежде не встречал, — Народ научился читать — и слушать, — продолжал Иорвет ровно, чужим незнакомым голосом, — а еще — стал невыносимо скучным. Никто больше не жертвует всем ради большой любви. Никто не готов отдать душу за счастье другого, всем подавай лишь богатства, свободу или смерть конкурента. Дурные времена…- эльф вновь тяжело вздохнул, и свет в маленькой лампе дрогнул. Фитиль зашипел и погас, а мастерская погрузилась в полную темноту.
Теперь Вернон уже не сомневался — перед ним сидел больше не Иорвет. На низком табурете, закинув ногу на ногу, скрестив руки на груди, расположился незнакомец, и мгла скрывала его снисходительно добрую улыбку. Роше попытался податься вперед, коснуться своего эльфа, развеять наваждение, убедиться, что чувства обманывали его. Но он не смог двинуться с места, и руки остались лежать на коленях — неподъемные и бесполезные.
— Одному, — продолжал вкрадчивый голос, — с течением нынешней жизни и с проницательностью нынешних умов не справиться. И потому мне, как и всем, кто надеется остаться на плаву, нужен помощник. Не раб — даже не слуга, но партнер. Тот, кто будет со мной совершенно честен, и тот, кому я смогу отвечать честностью. Кто-то, достаточно прозорливый и сметливый, чтобы разбираться в тонкостях ремесла, кто-то, кого не нужно будет склонять к сотрудничеству обманом или шантажом. Он должен согласиться на работу добровольно, зная все условия и осознавая риски. Он заключит со мной договор, в котором не будет подводных камней и мелких незаметных букв, простой, ясный — и взаимовыгодный.
В комнате повисла жуткая гулкая тишина. Вернон, еще не осознавая до конца, что только что услышал, все же подался вперед, через силу, словно его держали на месте прочные липкие путы. Фигура во мраке не дрогнула, но через мгновение зазвучал уже упавший, хриплый голос Иорвета.
— Он дал мне полгода на поиски, — закончил он, и в тоне его вместо горечи теперь звучала насмешка, точно он готов был посмеяться над невыполнимой глупостью этого поручения, — и, если за это время я не смогу найти добровольца, Стеклянный человек придет за своей платой.
Вернон больше не двигался и ничего не говорил — может быть, ждал, что Иорвет продолжит, может быть — просто не знал, что сказать. Эльф пошевелился, встал и отошел к потухшему светильнику, снова запалил фитиль, но возвращаться на свое место не спешил.
— Я предлагал ему себя, — бросил он через плечо, — знаю, что ты сейчас скажешь, но не бойся — моя кандидатура его не устроила. Мы с ним, он сказал, плоды наивной эпохи, которая теперь безнадежно отошла в прошлое. Старый эльф, привыкший добиваться своего любыми методами, кроме правильных, не может стать полноценным партнером. Я мог бы обидеться, но спорить было бессмысленно. Вот так, — Иорвет обернулся, но Вернон со своего места все еще не мог разглядеть его лица, — теперь ты все знаешь, мой глупый человек. И не удивишься, когда через полгода я просто исчезну.
Роше помедлил мгновение, потом решительно поднялся и прошелся по комнате, избегая подходить к Иорвету вплотную.
— Да, — сказал он, наконец остановившись, — теперь я знаю, и смогу помочь тебе.
Иорвет невесело рассмеялся.
— Помочь мне? — переспросил он ехидно, — помочь мне обречь кого-то на вечную службу демону, разбивающему чужие судьбы? Брось, Вернон. Гюнтер выдумал для меня такое задание, потому что знал — на большинство людей мне глубоко наплевать, и выбрать из них одного мне может хватить безразличия. Но ты не такой. Даже если найдется кто-то, согласный на договор с Господином Зеркало, тебя его лицо будет преследовать до конца дней, не давая покоя.
По губам Вернона промелькнула ядовитая усмешка. Он сделал два шага вперед и наконец остановился перед Иорветом, осторожно взял его ладони в свои.
— Мы знакомы почти полвека, мой глупый эльф, — заявил он почти шепотом, — и за это время ты не успел понять, что ради тех, кого люблю, я готов жертвовать, чем угодно? Ты сам называл меня убийцей женщин и детей — и справедливо. Отчего же теперь сомневаешься?
На этот раз Роше видел его лицо отчетливо. Иорвет моргнул — растерянно и как-то подслеповато, точно только сейчас понял, кто стоял перед ним, должно быть, прогоняя собственное наваждение. Он бледно улыбнулся.
— Даже если так, — заметил эльф, помолчав, — кому мы сможем предложить нечто подобное? Пожертвовать самим собой его будущий партнер должен по доброй воле, без принуждения и обмана. А я не знаю никого, кто пошел бы на это. Ты знаешь?
Вернон задумался. Вопрос был не из простых — потому хотя бы, что сам он еще не до конца уяснил, чего именно требовал жестокий кредитор, и какие пункты собирался включить в свой контракт. Но ответ пришел на ум неожиданно легко, словно дух, еще не до конца растворившийся в темноте комнаты, нашептал решение ему на ухо.
— Есть один кандидат, — сказал он после паузы, — если он согласится, весь мир ждут огромные неприятности, но я недостаточно благороден, чтобы не предложить.
Иорвет нахмурился и даже чуть подался вперед.
— Эмгыр умирает, — сообщил Роше, словно это была какая-то неожиданная новость, — конечно, он тоже — плод наивной эпохи, как мы с тобой, и тень смерти, нависшая над ним, может сойти за принуждение. Но я отчего-то уверен — лучшего кандидата Гюнтеру не сыскать.
Секунду лицо эльфа оставалось непроницаемым, потом он откинул голову назад и коротко негромко рассмеялся.
— Ты шутишь, мой глупый человек? — спросил он, снова пристально взглянув на Роше, — Эмгыр вар Эмрейс на демонической службе?
— Не служба и не рабство, — напомнил Вернон, — партнерство. Мне отчего-то кажется, что Гюнтер так долго тянул с объявлением цены, потому что ждал, когда его идеальный кандидат подойдет к черте, на которой не отказываются.
Иорвет хмурился, точно не мог поверить, что уши его не обманывали.
— Ты пойдешь на это? — спросил он наконец севшим непослушным голосом, — подаришь демону, играющему человеческими судьбами, партнера, не завоевавшего, так купившего весь Континент? Вернон, в этом случае, боюсь, Сопряжение Сфер покажется миру легким дождичком.
— Но твой долг будет выплачен, — жестко ответил Роше, — а я — не герой баллад мастера Лютика, чтобы думать обо всем мире.
Они оба замолчали. Вернон не знал наверняка, правдивы ли были его громкие утверждения, не ждали ли его в дальнейшем мучительные угрызения совести, но сейчас он был уверен в одном. Ради спасения Иорвета он был готов заплатить любую, даже самую страшную цену, а совесть… Ее оставалось лишь спрятать поглубже.
— Я давно собирался навестить моего старого друга, — продолжал он, не давая себе передумать, — отправлюсь к нему, когда дома все немного успокоится — может быть, послезавтра или через неделю.
— Лучше поторопиться, — Иорвет, явно отчаянно ухватившийся не столько за саму идею, сколько за ту охоту, с которой Вернон взялся за решение проблемы, крепче сжал его руки и прильнул ближе, — если Старый Еж умрет до того, как мы до него доберемся, придется искать нового кандидата.
