В королевские покои Литу проводили без лишних вопросов. Виктор, уже облаченный в парадный камзол, подтянутый и эффектный, как всегда, встретил юную чародейку с приветливой улыбкой. При его дворе девушка провела без малого пятнадцать лет, и до сих пор ей было сложно привыкнуть к тому, с какой беззаботностью, почти безразличием относился этот правитель последнего свободного королевства Севера к дворцовому этикету и вежливым формальностям.

В народе о Викторе могли ходить какие угодно слухи. Кто-то считал, что с самого восхождения на трон, король оказался под ногтем у Филиппы Эйльхарт и лишь следовал ее воле, не имел собственного мнения и голоса, но Лита знала, что это было очень далеко от истины. Виктор принимал толковые советы чародейки, неопытный в делах управления государством, учился у нее разбираться в международных договорах и тонкостях дипломатической игры. Но, освоившись, встав на ноги и снискав любовь реданского народа и поддержку знати, Виктор мог бы и вовсе обходиться без Филиппы. Она продолжала шептать ему на ухо советы разной степени мудрости, но молодой король, вежливо кивнув, всегда поступал по-своему.

Лита до сих пор помнила, как искренне негодовала Филиппа, когда Виктор, вопреки ее совету, вместо военного ультиматума, предложил скеллигскому послу новый торговый договор. Чародейка надеялась сохранить размер пошлин, но перехватить инициативу на островном рынке у имперских компаний путем угроз, но король настоял на партнерстве всех трех сторон, и решение это поначалу казалось провальным и совершенно невыгодным. Филиппа мрачно пророчила огромные убытки, но хватило каких-то два года, чтобы ситуация выровнялась, а потом торговля и вовсе начала приносить устойчивую прибыль. Лита не слишком разбиралась в денежных потоках, и не стала сообщать ни наставнице, ни королю, что к успеху той сделки она приложила свою руку. Что ей стоило убедить матушку немного сбавить напор и позволить Виктору выиграть эту не начавшуюся войну? А в результате в плюсе оказались все.

Король приветствовал ее быстрым кивком, когда Лита склонилась в изящном легком книксене, предложил бокал вина, но юная чародейка отказалась — после процедуры Региса пить спиртное было нельзя, это могло свести на нет весь достигнутый эффект. Кроме того, девушка хотела сохранить голову ясной до конца вечера. Напиться в стельку можно было и завтра, когда она доберется до дома и попадет в подходящую для этого компанию Риэра.

— Вы чудесно выглядите, Ваше Величество, — совершенно искренне заметила Лита, окинув короля взглядом. Тот рассеянно глянул на себя в зеркало на стене и пожал плечами — с едва заметным налетом кокетства. Виктор знал, что был хорош собой, и годы делали его прежде наивную мальчишескую привлекательность ярче, глубже и как-то осознанней. Рыжие волосы под тяжестью золотой короны совсем не поредели, и теперь были лишь слегка тронуты первой сединой. На лицо за последнюю пару лет упала тонкая сетка морщин, но то было скорее не свидетельством подступавшей старости, а следствием привычки Виктора часто улыбаться. Его живая подвижная мимика совсем не делала из него легко читаемого дурачка, каких Лита успела повидать достаточно. Его Величество не скрывал эмоций, и когда был рад кого-то видеть, собеседник точно это осознавал. Но если королю случалось гневаться, об этом его лицо тоже сообщало, что делало его гнев внушительней и эффективней. Не будь Виктор давно и крепко связан узами истинной любви с дурнушкой Анаис, наместницей Темерии, Лита непременно применила бы к нему свои чары, закрутила бы с ним роман — а там, чем черт не шутит? — могла бы примерить и реданскую корону, хотя реальная власть юную чародейку никогда не прельщала. Но с магическими законами бытия спорить было себе дороже — тем более, что некоторые из них Лита и так старалась превозмочь.

— Я рад, что ты одобряешь, — хмыкнул Виктор, оправив полы элегантного алого камзола — этот цвет был ему не слишком к лицу, но его требовал протокол. Хозяин торжества должен был предстать перед гостями в национальном облачении, и Лита оделась ему под стать — на Гранд-марше они должны были выступать с Виктором в паре. Впрочем, юная чародейка ничем не жертвовала — в своих нарядах она обычно предпочитала оттенки красного, сегодня ей просто пришлось выбрать самый яркий и патриотичный из них.

— Я кое-что вам принесла, — улыбнулась Лита, и тут же заметила, как на секунду лицо Виктора омрачилось тенью сомнения. Он знал, что скрывалось у нее за корсажем, и, возможно, все еще надеялся от этого отвертеться, хоть это и противоречило истинному устремлению его сердца.

Лита взмахнула рукой и извлекла маленький бархатный мешочек — тоже, конечно, красный. Протянула его Виктору, и король со вздохом взял.

— Жаль, что в вашем роду нет никаких значительных реликвий, — покачала головой Лита, отступив на полшага, точно хотела оставить короля наедине с его неминуемым решением, — мой отец в свое время преподнес моей матери ожерелье из белого золота с изумрудами, которое сохранилось в нашей семье даже после восстания Узурпатора.

Виктор невесело усмехнулся.

— А потом твой брат преподнес его Анаис, — закончил он, и Лита смущенно нахмурилась. Пример и впрямь пришелся некстати.

— В любом случае, у вас есть шанс начать новую традицию, — отмахнулась юная чародейка, словно хотела разогнать неловкость, как стаю назойливой мошкары, — любая реликвия поначалу была простой безделушкой.

Виктор взвесил мешочек на ладони.

— Но это, судя по всему, весьма дорогая безделушка, — Лита чувствовала его сарказм, и знала, что за ним Его Величество надеялся спрятать смущение и нерешительность.

— Кто считает деньги, когда речь идет об истинной любви? — возразила она, ничуть не покривив душой. Сама Лита знала о связи сигнатур, вошедших в унисон, только из книг, и понимала опасность таких уз, но иногда ей хотелось познать их не понаслышке. Должно быть, как и всем девушкам ее возраста.

— Речь идет о государственном перевороте, — тихо и четко выговорил Виктор, посмотрев прямо юной чародейке в глаза, и та, не выдержав его взгляда, на мгновение потупилась.

— Даже если ваши действия приведут к чему-то еще, кроме счастливого брака, — ответила она недрогнувшим голосом, снова прямо цитируя Филиппу — так точно, что наставница смогла бы ею гордиться, — то будет не только ваша воля или воля Ее Величества. То будет исполнением желания народа — и Редании, и Темерии.

Виктор продолжал смотреть на нее в упор, и Лита прекрасно понимала, почему в его глазах сейчас плескалось такое тяжелое сомнение. Из уст дочери Императора Эмгыра вар Эмрейса подобное утверждение звучало, как минимум, неискренне. Но юная чародейка сказала Пиппе правду — она была равнодушна к национальным интересам, любила отца, но понимала, как работают механизмы, державшие мир в равновесии. И если для того, чтобы избежать народных бунтов и сохранить мир на Континенте, нужно было пойти на бескровный и очень красивый государственный переворот, Лита была к этому готова. И знала, что Виктор тоже это понимал.

Он помолчал еще пару мгновений, потом склонил голову и вздохнул.

— Я люблю ее, — почти прошептал он, и Лита поспешила кивнуть.

— И всем это известно, Ваше Величество, — подтвердила она, — включая мою дорогую племянницу.

На короткий миг Лите показалось, что выражение лица Виктора снова переменилось — ему словно кусочек льда из напитка попал на больной зуб. Но это длилось лишь мгновение, и юная чародейка не успела понять, что бы это значило.

В Зале Торжеств Третогорского дворца собрался весь свет реданской элиты и самые видные дипломатические чины соседних государств. Входя в просторное, убранное алым бархатом, помещение, Лита успела заметить даже несменного посла Империи — эльфа Эренваля, а это значило, что то, чему должно было случиться, достигнет ушей Императрицы уже нынче ночью. Юная чародейка приветливо кивнула послу и получила от него ответный поклон. Любопытно, решится ли Эренваль назвать ее в лицо предательницей Родины, когда прием завершится?