— Вот именно, — подтвердила юная чародейка, — Детлафф был со мной почти всю мою жизнь — я помню, как впервые услышала его голос, как он стал приходить ко мне каждый день, чтобы поиграть со мной в куклы, которые сам же для меня мастерил. Я помню, как он впервые явился ко мне во плоти — я велела ему принять физический облик, и он подчинился. Я помню, как он спас меня и моих родителей от покушения — и после этого мы были уже неразлучны. Но я не знаю, почему это произошло, — говоря это, Лита почти запыхалась, испугалась вдруг, что ей не хватит дыхания — или смелости — довести начатое до конца, услышать правду — если Регис захочет ею поделиться. Она замолчала, поникнув в кресле, и теперь глядела на собеседника с обессиленной надеждой, — Расскажи мне, — попросила девушка.
На этот раз Регис молчал очень долго. Наконец, должно быть, заметив, что Лита готова была расплакаться от досады, он медленно покачал головой.
— Ты ведь можешь спросить это у него самого, — заметил Эмиель ровно и почти безучастно, — он не сможет соврать или смолчать.
— Я знаю! — перебила его Лита с внезапным жаром, но потом, словно сама об него обжегшись, вздрогнула и отстранилась, — я знаю, — повторила она, — но я так не хочу.
Между ними вновь повисло неловкое молчание — Регис, казалось, взвешивал ее слова, как алхимические препараты для нового снадобья — тщательно и аккуратно. Его удивление — до сих пор довольно праздное — крепло на глазах, и Лита готова была ухватиться за эту возможность — она знала, судьба Детлаффа была для Региса важней его собственной. За себя Эмиель мог ответить в каждый момент своей жизни — умение, которым его друг не обладал. И зачастую Регису приходилось держать ответ за них обоих.
— Не хочешь? — переспросил он удивительно мягко, точно боялся, что Лита могла вот-вот сорваться и взять свои слова назад, признаться, что пошутила. Она поспешила тряхнуть головой.
— Если бы я узнала, что за чары связывают нас, я могла бы попытаться их снять, — сказала девушка, и голос ее неловко сорвался. Она и сама едва верила, что произнесла это — и во взгляде Региса доверия нашла ничуть не больше.
Эмиель давно смирился с присутствием Литы в своей жизни, смог посмотреть на нее не как на досадную и опасную помеху, принять и приблизить ее к себе. Между ними так и не зародилось настоящей дружбы — но и вражды совсем не осталось. Но Регис не верил Лите — изучил ее слишком хорошо, чтобы совершить подобную глупость, и сейчас девушке больше всего хотелось открыть перед ним свой разум, впустить в него — и показать, что, может быть, впервые в жизни она была по-настоящему искренна.
— Ты не сможешь их снять, — ответил Регис наконец, — даже если бы я рассказал тебе все, это скорее навредило — и тебе, и Детлаффу. Потому — я не стану этого делать, как ни проси. И, если правда то, что ты говоришь — ты и у него не станешь спрашивать, что вас связывает. Никакая магия, доступная в этом мире, не сможет разорвать ваших уз — и это все, что тебе нужно знать.
Лита устало прикрыла глаза — она чувствовала, что собеседник говорил правду — или, по крайней мере, искренне верил в собственные слова, и крыть ей было нечем.
— Если меня не станет, — ее губы складывали это сами по себе, Лита слышала свой голос, но остановиться не могла, хотя каждое слово болью отдавалось в самой глубине ее сердца, — он будет свободен?
Регис неожиданно мягко улыбнулся. Он наклонился вперед, накрыл руку Литы на подлокотнике своей прохладной чуть шершавой ладонью, и девушка почувствовала, как едва заметно, словно нити паутины, ее коснулась его успокаивающая магия.
— О, нет, — сказал Регис, — мне сложно в этом признаваться, но с тобой ему лучше, чем было бы без тебя. По крайней мере, пока ты знаешь, когда нужно остановиться.
Лита бросила на него холодный раздраженный взгляд.
— О, благодарю, — процедила она, — надо полагать, кто-то другой смог был надругаться над его свободой гораздо страшнее, чем я.
Регис, игнорируя ее сарказм, сдержанно кивнул.
— Мне жаль, что я не могу помочь — ни тебе, ни ему, — ответил он, — но я рад слышать, что ты готова была отказаться от… услуг Детлаффа ради его свободы. Я не ожидал этого от тебя.
Лита отстранила его руку и встала. Слова Региса — жестокие в своей справедливости — ранили ее сильнее прежних сомнений. Эмиель видел в ней взбалмошную, жадную до могущества дурочку, не способную точно разобраться, чего хочет. И, вполне вероятно, для Детлаффа юная чародейка была точно такой же — пустышкой, воле которой он просто не в состоянии был не подчиняться.
— Уходи, — обронила она, — я хочу побыть одна.
Регис неторопливо поднялся — он снова улыбался, но на этот раз без своей вечной приветливой любезности, почти с настоящим сочувствием.
— Не злись на меня, — попросил он, — я думал, что совершил ошибку, сохранив тебе жизнь, но теперь вижу, что ошибался совсем в другом.
Лита посмотрела на него, вздохнула и шагнула к Эмиелю ближе. Он заботливо обнял ее за плечи и погладил по волосам.
— Иногда проще и правильней чего-то не знать, — проговорил он тихо, — знания обманчивы — и только сердце верно.
Когда он ушел, Лите недолго пришлось пробыть в одиночестве. Стоило ей присесть за туалетный столик и взяться за частый гребень, ожил ксеновокс, всегда хранившийся у постели — наставница призывала юную чародейку к себе. И как бы ни хотелось Лите проигнорировать этот зов, она поспешила одеться и шагнула в портал, ведущий в дом Филиппы.
Та ждала ее не в лаборатории, где проводила, казалось, целые дни и ночи, а в уютном маленьком кабинете — том самом, где состоялась их первая встреча с глазу на глаз много лет назад. Филиппа расхаживала по узкому помещению из угла в угол, и, едва переступив порог, Лита почувствовала, что и Детлафф был где-то поблизости, хоть пока и предпочел остаться невидимым. Представ перед наставницей, юная чародейка едва подавила в себе желание напрямик спросить, с каким таким экспериментом вампир помогал Филиппе — и действительно ли они провели последние часы в лаборатории, а не, скажем, в тиши хозяйской спальни. Но вопрос был неуместным и даже стыдным, и девушка смолчала.
Филиппа остановилась и, махнув рукой, предложила Лите садиться. Юная чародейка повиновалась, мысленно прикидывая, о чем могла пойти речь — может быть, наставница хотела выяснить, не узнала ли ученица чего-то нового о местонахождении Цириллы — и ответа на это у Литы не было. От Риэра по-прежнему не приходило ни единой весточки, и девушка уже начала беспокоиться, что брат окончательно позабыл о своей миссии, вдохнув воздуха свободы — а то и вовсе сгинул на чужбине. Каждый день она откладывала момент, когда пора было отправлять воронов Региса на настоящие поиски — но ее собственные дела неизменно оказывались важнее.
Филиппа села напротив ученицы и чопорно сложила руки на столе перед собой. Долго молчала, разглядывая Литу, словно ждала, что та заговорит первой. Но девушке нечего было сказать, и, наконец, наставница вздохнула.
— Как продвигается подготовка к переговорам? — спросила она, и юная чародейка удивленно моргнула — за всем происходящим она успела почти позабыть о своих прямых обязанностях. И теперь по взгляду Филиппы Лита поняла, что, похоже, упустила нечто очень важное.
— Все идет по плану, — осторожно ответила она, — после бала в честь дня рождения Леи Анаис публично сообщила о своей беременности, а Виктор объявил, что ребенок находится под защитой Реданской короны. В Империи, конечно, восприняли эту новость не слишком радостно, но что они могут поделать? Лея даже отправила матери официальные поздравления и пожелания доброго здравия. На ход переговоров это повлиять не должно.
Филиппа перебрала пальцами по столешнице и недовольно хмыкнула.
— Давно ты в последний раз посещала Императорский дворец не для того, чтобы потанцевать на балу? — едко спросила она.
Лита растерянно пожала плечами. Со дня праздника прошло всего три дня, и она действительно не слишком интересовалась имперскими делами, но сомневалась, что что-то могло фатальным образом измениться. Мечта Анаис о свободе Темерии оставалась невысказанной — на первом этапе переговоров решено было придерживаться прежней позиции. По настоянию Литы Виктор готовился бесконечно затягивать принятие финального решения, и можно было не сомневаться, что королю, с его любовью к долгим пространным рассуждениям, это удастся.
