Ренат молчал, опустив голову. Лейла улыбалась, сначала широко, потом неуверенно, потом жалобно. В голосе её промелькнул ужас, когда она заглянула ему в лицо:

— Ты почему молчишь? Ренат. Ренат. Ты ведь не… Ты это всерьёз?! Ты сказал это всерьёз?!

— Лейла, — выдохнул он. — Выслушай меня. Я долго думал. Мне это решение тоже далось нелегко. Ты можешь сейчас спорить и злиться. Просто дай этому время. Мои слова станут тебе понятны… может, не сразу… я дам тебе возможность всё осмыслить…

— Как ты можешь? — глаза у неё стали наливаться слезами. — Я ведь думала, ты меня поддержишь. Ты ведь всегда меня поддерживал!

— В том-то и дело. К кому мы приходили за советом, когда терялись в своих подростковых проблемах, к кому бежали, когда возникали сложности? Помнишь, как ты меня поддержала… тогда? Отдала все свои сбережения, чтобы хоть немного помочь в поездке за границу, звонила, просила за меня дядю, когда я решил вернуться.

— Ты ведь мой…

— Я не твой брат. У нас нет общей крови. Мы парень и девушка. И мы молоды… пока, но это уже не надолго, — Ренат грустно усмехнулся и посмотрел ей в глаза. — А если я предположу, что у тебя до сих пор не было близких отношений, и ты бережёшь себя для любимого? Что, буду неправ?

Лейла вспыхнула и сердито задышала.

— Видишь, ты не изменилась. Я знаю все твои секреты. А мне нужен человек, который меня поддержит. Да, я не сахар. Но я меняюсь и обещаю, что буду хорошим мужем. Мне до смерти надоели отношения, в которых я не знаю, на моей ли стороне находится та, с кем я просыпаюсь по утрам. Могу ли я доверять той, кого, возможно, завтра уже не будет рядом? Почему мы растрачиваем себя в погоне за новыми ощущениями? Словно у нас вагон времени. Я больше не хочу… страстей, с меня хватит. Они меня выжгли всего, эти страсти. Я хочу тёплый дом, жену и детей. Я хочу, чтобы после работы меня кто-то ждал, чтобы кто-то спросил меня, как прошёл мой день, а я бы пожаловался, что всё плохо, и меня бы пожалели и вкусно накормили.

— Может, ты ещё не встретил свою настоящую любовь? — с робкой надеждой предположила Лейла.

— А ты разве не помнишь? — с упрёком спросил Ренат.

Лейла отвела взгляд и пробормотала:

— Но ведь это дядя тогда…

— Дядя, — перебил её Ренат, — поступил как обычный бизнесмен: предложил сделку. А она просто согласилась на неё. А я просто подвёл её, как идиот, потому что никогда её не слушал. А она просто не… Господи! К чему эти подробности? Мы были разными! В этом всё и дело! Но мы похожи с тобой, Лейла!.. Много мне счастья принесла настоящая любовь? Посмотри на меня. Я счастлив? А ты? Приехала на две недели раньше, чтобы найти жениха? Тебе самой не смешно? Мы близким не всегда можем верить, а ты собираешься отдать себя почти незнакомому человеку?

— Да… нет… поэтому я подумала, что мы сначала поженимся, а потом….

— Если мы поженимся, то навсегда. Или ты хочешь пополнить ряды разведёнок без особых перспектив? Открою тебе секрет, не обижайся, ладно? Я тоже не хочу приобретать «секонд-хэнд». Я искал, но не увидел никого, более подходящего для меня, чем ты. Найди время, чтобы поговорить с дядей и тётей. Не забывай, сколько всего они для нас сделали. Они мудрее и опытнее, чем мы. Так почему бы нет?

— Ренат, — Лейла тихо заплакала в ладошку, — какой же ты эгоист! Ты… ты же знаешь, что я не смогу… если ты решил, мне тоже придётся… Я думала, ты меня поддержишь…

— Лейла, моя прекрасная Лейла, моя темноглазая, звёздная ночь, — Ренат наклонился и мягко положил руки к ней на плечи. — Я эгоист. Я всегда таким был, поэтому и получил по хребту от жизни. Я знаю, как тебе трудно! Это с нами, мальчишками, всё легко, а вам, девчонкам, приходится много стараться. Ну… просто перестань смотреть на меня как на брата. Посмотри как на мужчину. Я ведь… не совсем уж плох, верно?

Лейла прыснула сквозь слёзы, покачала головой, потянулась за салфеткой:

— Вечно ты так, из серьёзного в шутку… Пожалуйста, дай мне время. Мне очень… тяжело. Я словно под лёд провалилась, в холодную тёмную воду.

— Хорошо. Take your time[5]. Если ты согласишься, мы будем часто видеться… ты привыкнешь… люди привыкают…

— Привыкают, но разве это любовь?

— Маленькая моя Лейла, ты просто ещё не всё знаешь об этой жизни. Если я расскажу тебе, что может сотворить с человеком любовь, ты ужаснёшься.

… Он вышел из отеля и глубоко вздохнул. Конечно, он испортил Лейле настроение: она не захотела идти на праздник и решила остаться в номере, чтобы подумать. Ей тяжело, он понимает. Ему тоже нелегко. Но он не видит иного пути для них обоих.

Ренат шёл через город, повесив пиджак на плечо. От отеля до центра было далеко, но он не заметил, как вышел на центральные улицы с перекрытым движением транспорта и толпами весёлых людей. Толпы увлекли его за собой и, бездумно двигаясь в ярком потоке, он оказался на набережной. Там вовсю бушевал праздник. В кафе, украшенных разноцветными гирляндами, зажигались свечи. Пожилые пары танцевали под оркестр со старомодными мелодиями: «В бананово-лимонном Сингапуре…», «Скажите, почему…». Дальше, под стенами музея, под гитару очень неплохо из «Сплина» (в тандеме с Маяковским) пел парень:

Все равно любовь моя — тяжкая гиря, ведь висит на тебе, куда ни бежала б.

Дай в последнем крике выреветь горечь обиженных жалоб.

И в пролет не брошусь, и не выпью яда, и курок не смогу над виском нажать.

Надо мною, кроме твоего взгляда, не властно лезвие ни одного ножа.

Рядом с парнем, углублённая в себя, опустив голову, очаровательно неловко и угловато, танцевала девушка в мужской шляпе. Ренат постоял и послушал. Достал из бумажника крупную купюру, завернул в неё визитку и бросил в футляр. Парень изумлённо проводил его глазами, с достоинством поклонился вслед.

Ренат прошёл до конца набережной. Он смеялся, глядя на уличных мимов, улыбался хорошеньким девушкам в ответ на их восхищённые взгляды, посидел на парапете, глядя на пляж, покидал камни в воду и сфотографировал цепочку кораблей в ряду с подводной лодкой, выстроившихся в бухте. Затем он направил свои шаги в старую часть города, в квартал из двухэтажных домиков с круглыми двориками и ажурными воротами.

Валера и детвора решили вернуться на второй день фестиваля. Им отлично отдыхалось в приморском селе, и если бы не праздник и скорое возвращение Риммы, они сидели бы там до конца лета. На фотографиях, которые они выкладывали в нашу семейную группу, было много солнца, моря и домашнего зверья, судя по выражению… лиц которого, отъезд ребятни предвкушался как великий день.

С утра где-то в отдалении грохотал парад. А мне даже двигаться не хотелось. Апатия — неизбежный компаньон творчества. Выдуешь из себя в двенадцатый кегль Таймз Нью Роман все свои эмоции, проживёшь с героями их жизнь — и на диван, пялиться в потолок и скорбеть, что в реальности всё по-другому.

Я взяла себя в руки и схватилась за пылесос. Наведение чистоты — это не моё. Это дракон, которого я никогда не одолею. Поэтому я всегда зачинаю уборку в минуты творческого дисбаланса — из двух зол выбираю самое крупное, и второе на его фоне уже не кажется таким стоглавым. Мергелевская пыль — это отдельный момент. Она мелка, тяжела, ибо цементна. Мебель в нашей квартире большую часть своей жизни проводит припорошенной. Венички и пуховочки — это пфе, влажная тряпка — единственное спасение.

Мне не хотелось идти на праздник, но я всё-таки выбралась из дома. Прошлась по Пензенской, накупила шариков (мелкие будут рады, лишь бы Кыся не добралась), послушала оркестр на набережной и пошла домой, хотя самое интересное планировалось в городе на вечер.

Стемнело, где-то далеко затрещали фейерверки. Через час в дверь позвонили. Я открыла, готовясь увидеть соседку Олю, которая нередко одаривала нас на праздники своей феноменальной выпечкой. Но на пороге стоял… Муратов. Весь какой-то расхлюстанный, с совершенно больными глазами.