— Женился?

Ренат взял ложечку и принялся водить ею по бумажной салфетке, вырисовывая узоры красными чайными каплями:

— Собираюсь, — ложечка выскользнула из пальцев и задребезжала на стеклянной столешнице. — Из нашей театральной группы почти все разъехались, многие в Москву подались. Я тоже там пожил, понравилось, но не прижился… Денис Брызгало — клипмейкер, может, видели рекламу моющего средства… ну…глупая такая, где у пленки жира в раковине появляются рот и глаза, и она начинает разговаривать: «Ты никогда не победишь меня в холодной воде!»

— Боже мой! Конечно, видела, просто фильм ужасов! И это наш Денис? Ну кто бы подумал! Хотя у него всегда была тяга к гротеску.

— Вы помните? — Ренат заразительно захохотал. — А Люду Житкинскую помните? Вышла замуж, родила близнецов, мальчиков. Я заезжал к ней в Краснодар. Сама с трудом своих пацанов различает.

— Неужели? Люда? Бойкая такая была девочка, все время смеялась.

— Она и сейчас смеется, не переставая. А Игорь? Игорь Ферцман! Тот, что пел Доктора! Басом! Помните: «Всем нам нужно без опаски в брак вступать — и это ясно!»? Уехал в Израиль. Работает там в продюсерском центре. А знаете, где мы с ним встретились? В Штатах! В аэропорту Кеннеди! Вот судьба, представляете! А Надя Колесова? Ну с Надей-то вы встречались?

Я покачала головой.

— Встретитесь, мы работаем вместе.

— Театр наш студенческий… — я поморгала, чтобы убрать из глаз непрошенную влагу. — В университете до сих пор вас вспоминают. Вы тогда просто…

— …зажгли, — подхватил Ренат с волнением. — Это было самое счастливое время в моей жизни. Наша рок-опера, «Сын-соперник»… Мы пели. Мы ничего не боялись.

Ренат замолчал, глядя в окно, глаза его тоже подозрительно блестели. Я проглотила застрявший в горле вопрос, заела его остатком штруделя, тихо сказала:

— Это было чудесное время, Ренат. Жаль, что оно прошло.

— Оно не прошло, — встрепенулся Муратов. — Об этом и речь. Вера Алексеевна, наша сегодняшняя встреча — это не просто…

Тонкий золотистый телефон завибрировал и пополз по столу. Ренат бросил взгляд на экран:

— Извините, Вера Алексеевна, я должен ответить.

Он вышел на террасу кафе. Белые полотнища, свисающие с тента, хлопали вокруг него на ветру, как паруса. Я достала телефон, быстро подключилась к вай-фаю, пароль к которому был на карточке, поданной вместе с заказом. Итак, Ренат Муратов. Ого! Википедия: «Тридцать один год. Бизнесмен, выпускник ЮМУ, владелец популярного на южном побережье театра-клуба «Твайлайт[3]», основатель и меценат детского театра «Взморье». Продюсерская деятельность Муратова включает в себя такие проекты, как…»

— Там все вранье, — вкрадчиво произнес Ренат над моим ухом.

Он улыбался. Я вздрогнула, бросила телефон в сумку и смущенно пробормотала:

— Ренат, о тебе пишут в Википедии. Ты известная личность, оказывается. Теперь я понимаю, почему Норкин был с тобой так любезен.

— Норкин был со мной любезен, потому что любит покушать на халяву, — поморщившись, бросил Ренат. — Завсегдатай в «Твайлайте». Ведет блог и хает там наши постановки и выступления под ником «Ираклий Мельпоменов».

— У тебя свой театр, — сказала я. — Поверить не могу и предположить не могла, что клуб принадлежит тебе. Мы с мужем один лишь раз пытались в него попасть, на концерт японской музыки, но билеты были распроданы за месяц вперед. Я даже смотрела какую-то передачу о «Твайлайте» пару месяцев назад, но тебя в ней не показали.

— Это я раньше лез в телевизор при каждом удобном случае, — объяснил Ренат, — когда реклама нужна была, а сейчас не успеваю отвечать отказами на просьбы об интервью. Вот и сейчас… — он кивнул на свой телефон, — очередное эксклюзивное предложение… отключу-ка я звук, чтобы нам не помешали. «Твайлайт» — это не совсем театр, на столь высокий статус мое детище никогда не претендовало. Это клуб с хорошей едой и хорошей сценой. Я приглашаю в него музыкантов и танцоров, тех, кого ХОЧУ пригласить, вне зависимости от популярности и бабла. И да, сейчас «Твайлайт» — это хороший способ раскрутиться. Вы даже не представляете, кто теперь обрывает мой телефон. Но я разборчив, как богатая невеста, — Ренат рассмеялся. — Недавно отказал Дусе, знаете такую? Дусю? «Я теперь другая, совсем не такая. Ты мне снишься. Увидишь меня — удивишься». Нимфетка с диапазоном в три ноты. Зато группа «Угли» — моя находка, ребята сейчас уже вышли на столичный уровень…

Он продолжал рассказывать о своем клубе, сыпля неизвестными мне именами. Боже, как я стара! Я никого из них не знаю. Я ощущала неловкость. Легкость, которая сопровождала начала нашего разговора, куда-то исчезла. Минуту назад это был мой студент, милый Ренатик Муратов, а сейчас передо мной богатый, известный человек, небрежно рассуждающий о славе и популярности. Ренат словно почувствовал напряжение, повисшее между нами, замолчал на середине предложения, прокашлялся и продолжил совсем другим тоном:

— Вера Алексеевна, я обещал Норкину денег на постановку его эротической лабуды. Он не будет к вам больше лезть, с управлением культуры я уже договорился, пришлось даже звонить в Норвегию и общаться с этим… драматургом, он приедет к нам в город в рамках культурного обмена, все довольны, — Ренат слегка откинулся назад. — Но это всё ерунда…. Я подписан на ваш твиттер, я слежу за вашим творчеством с тех пор, как вы написали «Фею в магазине дешевых товаров». Я читал «Любовь дель-арте». Я выучил ее наизусть. Знакомый в управлении рассказал мне о проекте постановки только вчера. Я прилетел первым же рейсом, прямо из аэропорта стал названивать к вам домой, но вас не застал… Норкин убил бы вашу книгу, а она…она прекрасна. Вера Алексеевна, я предлагаю вам ставить «Любовь дель-арте» в «Твайлайте». Это не бог весть какое престижное место, но я готов слушаться вас во всем. Я даже согласен на время закрыть клуб, если это помешает репетициям. Единственное мое условие, нет, просьба, нижайшая просьба — герои «Любви дель-арте» должны запеть. Вы согласны переделать вашу новеллу в мюзикл? Я не жду, что вы мне сразу ответите, подумайте, любое ваше замечание… выбор актеров…всё… Вера Алексеевна?

Он испугался, мой бедный мальчик, потому что я, видимо, смотрела сквозь него в тот момент. Он встревоженно повторял: «Так как же, Вера Алексеевна?» Он не понял. Боялся, что лауреат престижной премии «Вавилон» шокирована и возмущена предложением ставить ее пьесу в кафе-шантан. А я просто услышала, как запели мои герои: и Скарамуш, и Капитан, и Доктор, и милая Изабелла, и лукавая Коломбина — все они. И это было здорово, чёрт побери!

— Ренат, — сказала я. — Я согласна.

— Ты не боишься, что он превратит твою пьесу в самодеятельность? — спросил вечером Валера. — Одно дело студенческий театр, совсем другое — серьёзное драматическое произведение.

Пока я творчески самореализовывалась, Валера дозвонился в компанию, в которой мы еще две недели назад заказали сплит-систему, и теперь мы нежились в прохладе своей спальни, а Савва тайком играл на планшете в своей. Тимоша пометался между комнатами и принял решение в пользу детской. Вот и хорошо, пусть соревнуется с Саввой в мастерстве пуканья под одеялом. Кыся спала у нас в ногах. Она никогда не предаст наши ноги. Это только кажется, что она просто мурчит. На самом деле она перерабатывает исходящую от нас негативную энергию. Поэтому ее так сильно мучает голод в пять часов утра, перерабатывание негативной энергии — тяжкий труд. Сегодня Валерина очередь кормить Кысю на рассвете.

— В моей пьесе нет ничего серьезного и драматического, это же комедия, — отшутилась я, листая книгу, но не понимая ни слова.

— Я не это имел в виду, — сказал муж. — Я имел в виду подход.

— Боюсь, — призналась я, смирившись и захлопнув томик Джейн Остин. — Ренат очень милый мальчик, но я не могу заглянуть к нему в голову и рассмотреть, как именно он видит «Любовь дель-арте» в качестве мюзикла. Я не хочу очередной бурлеск, вокруг меня в жизни и так много канкана.