– Молчать?! – Зоя затрясла руками в воздухе. – У них фото Тани! Ты понимаешь это?! – И она зарыдала в голос.

– Заткнись! – прикрикнул на нее Вонючка.

– Чего вы от нас хотите?! Что вам надо?! Говорите, черт бы вас побрал! – выкрикивала Зойка, давясь рыданиями.

– Ух ты какая смелая! – Вонючка захихикал. – Ну я тоже стану смелее, – с угрозой в голосе произнес он, повернулся к Зойке спиной, сунул смартфон обратно в карман, натянул перчатку и взял из рук подельника обрез.

И направил дуло в голову Саши.

– Не надо! – закричала Зоя, не сводя глаз с черного узкого дула с поблескивающим металлическим ободком.

Вонючка взвел курок.

– Прошу вас… – Зойка сложила руки в молитвенном жесте. – Пожалуйста… Не нужно… Пожалуйста…

– Считаю до трех. Раз…

Зойка не помнила, как вырвалась из цепких рук коротышки и оказалась на коленях возле мужа, – все случилось крайне неожиданно, ноги сами несли ее.

– Прошу вас! Не надо! Он хороший человек… Он никому ничего плохого не сделал! – переводя умоляющий взгляд с одной маски на другую, она прижимала голову Саши к своей груди. Слезы потоком лились из ее глаз. – У нас нет ни денег, ни золота, это правда, мы все вам отдали… Этот дом… Мы в долгах… У нас кредит… Ну почему вы нам не верите?! – Ее голос сорвался на крик.

Она замолчала и еще крепче прижала голову мужа к груди, будто таким образом могла его спасти. Повисла тишина. Первым ее нарушил Вонючка:

– Ты уверена, что твой муж хороший человек?

– Да!

– И ты уверена, что он никому ничего плохого не сделал?

Зоя опустила руки и с мольбой посмотрела на мужа:

– Саша, о чем он говорит?

– Я не знаю.

– Не знаешь? – Она безуспешно пыталась поймать взгляд мужа. – Саша, прошу тебя… Кому ты сделал плохо?

– Я никому плохо не сделал! – Саша смотрел ей в глаза. – Никому!

– Тогда почему он так говорит?

– Зоя, верь мне, прошу…

– Заткнитесь оба! – рыкнул Вонючка, держа обрез на плече. – Вы мне надоели. Менеджер, смотри на меня. Во сколько ты оцениваешь жизнь своей дочери? Давай, думай быстрее, нехорошо доводить жену до слез.

Саша шумно глотнул и исподлобья уставился на Вонючку.

– Давай думай! Ты всему знаешь цену и людям тоже. Ты знаешь, кто дорого стоит, а кто дешево. Я прав?

Молчание.

– Я тебя спрашиваю, ублюдок, я прав?! – прогремел Вонючка, рывком снимая с плеча обрез.

– Да, вы правы, – на лице Саши заострились скулы.

– Я всегда прав. Отвечай, сколько стоит твоя дочка? – И снова бьет Сашу ногой в спину.

– Ребенок не может стоить! – вырывается у Зойки. – Не может!

В животе необычайно пусто, в голове рой пчел гудит, и кажется ей, что она находится в эпицентре вихря, а вокруг нее все быстрее и быстрее закручиваются спирали, отливающие холодным металлическим блеском, точно таким, как в Сашиных глазах. И ей снова хочется думать, что все происходящее нереально, что это фильм и что надо только закрыть глаза – и все закончится.

Тем временем в кармане Вонючки зазвонил телефон. Он посмотрел на экран и вышел из комнаты на веранду, плотно закрыв за собой двери. Оживленно жестикулируя, он пару минут расхаживал по веранде, а потом вернулся в комнату.

– Значит так, сейчас мы прошвырнемся по вашим апартаментам. – Он воззрился на Сашу сверху вниз, вернее, воззрилась маска. – А вы пока молитесь, чтобы мы ничего не нашли. Вперед! – скомандовал он подельникам, и те горохом рассыпались по дому. – А ты снимай кольцо! – Он протянул к Зойке руку.

Зойка поспешно стянула колечко с безымянного пальца правой руки и, с трудом остановив волну обжигающего желания швырнуть его грабителю под ноги, вложила кольцо в ладонь, обтянутую хирургической перчаткой.

– Оно не ценное. – Она бросила взгляд на руку Саши и добавила: – Муж свое кольцо давно не носит, оно лежит в ящике его письменного стола.

– Не тебе решать, что имеет ценность, а что не имеет, – хмыкнул Вонючка. Несколько секунд маска пялилась на колечко, потом оно исчезло в кармане черных джинсов. – Сидите тихо, и я вас не трону.

Они сидели безмолвно, и на какое-то время Вонючка потерял к ним интерес – он ходил по комнате и выглядывал в окна, осторожно отодвигая спущенные ролеты.

– Вот скажите, зачем вы построили этот дом? – спросил он после долгой паузы, во время которой Зойку снова начало потряхивать. – Эй, отвечай, я с тобой разговариваю!

– Я выросла в частном доме… – вскинулась Зойка.

– Я не с тобой разговариваю!

– Чтоб жить, – глухим голосом ответил Саша.

– Жить… – главарь сунул руки в карманы джинсов и качнулся с пяток на носки, – а что ты понимаешь в жизни?

Снова пауза.

– Ни черта ты не понимаешь. И цену жизни не знаешь, но мы тебе укажем цену. – Он потянул вверх рукав куртки и посмотрел на часы. – Даю им еще шестнадцать минут. – Он опустил рукав, и снова воцарилась тишина, нарушаемая шмыганьем Сашкиного носа.

Шмыгал он до тех пор, пока Вонючка одним движением руки не смахнул флаконы с напитками на пол. Все мышцы Зойки парализовало – сейчас снова будут бить, подумала она. Пульсирующие и местами отливающие мертвенно-фиолетовым глянцем размышления прервали грабители, с громким топотом и криками «шо такое?!» влетевшие в гостиную с пластиковыми пакетами, Сашиной спортивной сумкой, набитой до отказа, и двумя большими дорожными чемоданами. Из одного пакета выглядывал рукав любимого Зойкиного жакета.

– Ну, что нашли? – Вонючка расставил широко ноги и упер руки в бока.

– Клевый прикид. Уйдет на раз. – Говорящий хихикнул и полез в сильно оттопыренный карман спортивной куртки.

– Клевый прикид? – переспросил Вонючка, и в его голосе звучала угроза.

– Ну да… Ты ж сказал… Вот еще нашли…

И он вывалил на столешницу содержимое кармана – Зойкины часики, обручальное кольцо Саши и старинную серебряную солонку, подарок Сашкиных родителей. (Чтоб карман был сильно оттопыренный☺)

– Ого! – Вонючка взял за ремешок часы и покачал ими, как маятником. – А вы говорили, ценностей не любите.

– Они не золотые, – ответил Саша.

– Но что-то же стоят. А что ж это за кольцо такое? – он поднес обручальное кольцо к своим щелям для глаз. – Не стыдно тебе, менеджер, такую дешевку носить? – Он спрятал часы, кольцо и солонку в карман и повернулся к подельникам: – Так, что еще нашли?

– Ценного ничего больше, у них даже столового серебра нет.

– Идиоты, – снисходительно бросил Вонючка. – Ты идиот. – Он показал пальцем, обтянутым перчаткой, на бандита со спортивной сумкой на плече, застывшего возле обеденного стола, и перевел взгляд на другого, с чемоданом: – И ты идиот… И ты тоже.

Покончив с оценкой умственных способностей подельников, он снова повернулся к Саше:

– Сто тысяч долларов за жизнь дочки. Тебе позвонят и скажут, куда и когда ты должен привезти бабки. Диктуйте номера ваших телефонов.

Саша продиктовал, и Вонючка по очереди набрал сначала Зойкин, а потом Сашин номера, проверяя, не обманули ли они его.

– Видишь, мое воспитание действует, – удовлетворенно сказал Вонючка, – мы еще бэху заберем, хорошая тачка. Телефоны не смейте отключать и будьте паиньками, в полицию ни-ни, иначе дочку по кусочкам собирать будете.

Зойка вскрикнула, зажала рот рукой и тут же получила две симметричные и одинаковые по силе затрещины. Наотмашь. Ладонью и ее тыльной стороной. Ее снова хватают за волосы, снова дергают, в шее что-то хрустит. Ее ставят на колени и рассказывают, что будет, если они не заплатят. Или обратятся в полицию.

Зоя уже не может ни кричать, ни плакать, ни дышать и вдруг понимает, что она не на полу, а в кресле и никаких бандитов нет, а напротив нее за письменным столом сидит давний знакомый Денис Гришко. И это не гостиная ее дома, а кабинет Дениса в управлении по борьбе с организованной преступностью.

– Зоя, ты меня слушаешь?

– Да! – Зойка выпрямляет спину.

– А мне показалось, ты где-то витаешь.