Вида повернулась лицом ко всем присутствующим и удостоила каждого взглядом, полным негодования. Ее глаза горели каким-то странным блеском – темным, глубоким, заставляющим содрогаться. Что-то особенное было в этих глазах: в них не было радости, жизни, света, одобрения – ничего похожего на то, что люди считают признаком доброты, душевной теплоты, мягкого нрава, хорошего характера. Все было в точности до наоборот: в этом взгляде была сложность, какая-то особенная неопределенность. Такие люди никогда не покажут чужаку, что́ на самом деле чувствуют. Умение скрыть эмоциональные реакции – это искусство, которым они владеют в совершенстве. Сколько бы окружающие ни пытались увидеть в их поведении, взгляде, речи реальную оценку, сколько бы ни старались угадать их мысли – все бесполезно.

–Какие же вы все свиньи! – сказала Вида, подбирая с пола стаканы. – Хоть один разобьете – отправитесь вниз. А могу и в угол поставить. На битое стекло.

Вида выпрямилась. Складки ее платья были похожи на кожу дракона, как на картинках в книгах со сказками. Сверкающая в ее тонких пальцах зажигалка казалась солнцем, сжатым в тысячи раз. Когда-нибудь оно взорвется – так ей много лет назад сказали в школе.

–У нас тут, как видишь, свое веселье. Присоединяйся, чувствуй себя, как дома, – Вида зажгла сигарету, и та быстро разгорелась. – Ах, да. Я не представила тебе своих друзей. Кристина, племянница забытого испанского короля, – она показала на девушку-солнце.

–Будущая королева! – воскликнула Кристина, прыгая в воздухе.

–Оскар – великий живописец, забытый потомками, – Вида указала на молодого человека, который курил, стоя у окна. За все время присутствия Валери в комнате он не произнес ни слова, и его задумчивый вид говорил о том, что пока он не был настроен болтать.

–С Генри вы уже знакомы, – Вида села на боковинку дивана и похлопала его по плечу.

Да, это действительно был не кто иной, как Генри Филипп. Он выглядел напряженным; казалось, что ему неловко из-за того, что она здесь. Его взгляд из сосредоточенного превращался в затуманенный и наоборот, каждые пять секунд; пальцы то судорожно барабанили по коленной чашечке, то сжимали край пиджака. Перед ним на столике стояли две стеклянные бутылки, содержимое которых он смешивал в стакане.

–Да, знакомы, – сказал он слегка дрожащим голосом, стараясь не смотреть на Валери, будто до смерти боялся встретить ее взгляд.

–Мы все к твоим услугам. Наслаждайся – всего вдоволь, все бесплатно. Все по-человечески, здесь же только аристократы. – Как только Вида сказала это, Кристина взорвалась смехом.

–А что там, внизу? – спросила Валери, с трудом собрав из слов фразу.

–Там вечеринка для плебеев. Они едят, пьют и веселятся за мой счет. Народ требует хлеба и зрелищ, понимаешь. Сколько ты там выпила? – спросила она после недолгой паузы.

–Два бокала.

–И правда быстро действует.

В ту самую секунду Кристина, не рассчитав траекторию своего движения, сбила маленький столик, стоявший в середине комнаты, и он перевернулся. Все полетело на пол: открытые бутылки, маленькие пакетики, стеклянные стаканы и серебряный поднос с сигаретами. Разлитое вино вымочило ковер, и в воздух поднялся резкий спиртовой запах.

–Смотрите! Как будто кровь, – вскрикнула Кристина, восстанавливая равновесие. Она показала на красные пятна от вина.

–Она здесь будет, если ты не успокоишься, – сказала ей Вида, оттаскивая Кристину от места преступления. –Может быть, лучше было без нее сегодня? – она обратилась в Оскару.

–Эй, я, вообще-то, здесь, – пискнула Кристина, пытаясь высвободиться.

–Разве? А мне показалось, что ты улетела в окно.

Кристина несколько секунд смотрела на нее огромными недоумевающими глазами, а потом широко улыбнулась и сказала:

–Да, правда. Улетела! – она подошла к окну и сдвинула штору.

Вмешался Оскар. Он оттащил ее от рамы и усадил на диван рядом с Валери. Кристина не сказала ни слова, только тихо смеялась и показывала руками непонятные жесты.

–Крыша едет? – раздраженно сказал Оскар. – Ты же знаешь, как с ней это бывает.

–Пусть будет осторожнее. Она здесь все разгромит.

–Позови Анри, он быстро уберет. И нам нужна добавка! – он уже успокоился и вернулся к излюбленному месту возле окна.

–Когда-нибудь из-за нее у нас будут большие проблемы, – заключила Вида, с неодобрением наблюдая за тем, как Оскар вытаскивает еще одну сигарету из квадратной черной коробки с золотой ленточкой, стоявшей на комоде в дальнем углу комнаты. Наверное, это был очень дорогой табак.

Кристина уже забыла обо всем и разлеглась на диване, положив голову на колени Валери.

–Ты такой ангел, – тихо сказала она.

Валери провела рукой по ее рыжим волосам, которые оказались сухими, как солома. Кристина подняла вверх руку, будто пытаясь схватить свет от люстры, неестественно изогнулась и соскользнула с гладкого покрытия дивана. Когда ее тело упало на ковер, Валери хотела помочь ей, но поняла, что не может сдвинуться с места – так окостенели ее конечности, которых она практически не чувствовала.

И только тогда она задумалась о том, что кого-то не хватает. И тогда она вспомнила. Будто молния пронзила ее мозг.

–А где Александр? – почти выкрикнула она.

–Его не будет. Я сегодня за двоих, – ответила Вида. – Видишь ли…

–Ее дорогой брат не хочет с нами общаться, – перебила ее Кристина, переворачиваясь на ковре. – Он нас больше не любит. А он любил меня когда-то, – сказала она, подняв голову и обхватив колени Валери. – Тогда падал снег, белый-белый, прямо как твои руки, – она схватила Валери за руку.

–Успокойте же ее! – повысила голос Вида, которая вот уже минуту безуспешно пыталась зажечь очередную сигарету.

От ее волос исходил запах дыма, смешанного с духами – яркий восточный аромат с нотками корицы. Валери заглянула за пелену и по-настоящему посмотрела ей в глаза: они были глубокие и холодные – два колодца, на дне которых утоплено что-то черное, страшное, близкое к смерти.

–Папаша собирается открывать еще магазин? – обратился к ней Оскар.

–Нет пока. Тех, что есть, более чем достаточно. И следить за всеми нелегко. Хотя кое-где клиентура становится все состоятельнее. В последнее время я даже боюсь находиться с ним в одном магазине.

Валери затаилась в норе. Ей нужно было на время стать невидимой, чтобы они ее не замечали.

–Отчего же? – поинтересовалась Кристина, привстав с пола.

–Менеджеры давно подлизываются. Боюсь, как бы он не обменял меня на новый контракт. А что, он давно мечтает от меня избавиться.

Не смеялись только Валери и Генри, хотя он немного повеселел от того количества выпивки, которое влил в себя, и иногда мог выдавить улыбку.

–У моих картин никогда не будет такой популярности, – подхватил Оскар. – За них даже леденец не дадут.

–Им популярность не нужна. Это лишнее. Ну, ты же у нас непризнанный гений, забыл? Играй свою роль, не забывайся. А леденец я сама тебе дам. Посмотри там, в коробке с конфетами.

–Я, пожалуй, соглашусь, – решил Оскар, отбирая у Генри стаканчик с виски. – Решил все вылакать? Дай-ка сюда.

Генри повиновался. Несколько минут он не двигался и смотрел в одну точку, будто собираясь с мыслями, но, ничего не придумав, просто взял другой стакан и начал разводить что-то с чем-то – Валери не могла понять и не особенно вникала.

–Кто будет на скачках в пятницу? – спросил Оскар, делая небольшой глоток.

–Как обычно, кучка полудурков и их дети. Из Рела́мпаго прикатят трое – Ноксы, кажется.

–Не знаю таких.

–Везет. Мне придется узнать, когда буду убалтывать их в пятницу. Уже чувствую, что мысленно истрачу на них половину моего нецензурного запаса.

–Они будут в восторге от твоей любезности. Как и все остальные. Как ты так умеешь? На вид само очарование.

–Годы тренировок, годы тренировок. Как тебе виски?

–Не очень крепкий. Опять разбавили в порту. Вот падлы! Уже не первый год так делают.

–Так давай что-нибудь покрепче. Здесь все тухнут, – Кристина медленно встала, опираясь на боковинку дивана. – Где твои фирменные?