Но дело не только в природной красоте. Пол тщательно следит за собой – всегда причесан, выбрит, одет в стильные, идеально подогнанные по фигуре костюмы. У него безупречные манеры, острый ум, чувство юмора. Пожалуй, Пол превзошел самые смелые ожидания моей матери.

– А вот и наш герой! – задорно говорит Майклсон, подходя к нам и похлопывая Пола по плечу. Майклсону немного за сорок, он полноват, но под хорошим костюмом этого почти не заметно. – Пол, я тобой горжусь. Это дело было так важно для всех нас.

– Рад быть полезным, ты же знаешь, – дружелюбно отвечает Пол.

– Слушай, сегодня к нам поступило новое дело. Очень важное дело. Я хочу обсудить его с тобой.

Я старательно делаю вид, что мне интересно, хотя на самом деле – совсем нет. Перевожу взгляд в зал и делаю глоток шампанского.

– Моника? Ну так что?

– Что? – переспрашиваю я, поворачиваясь к Майклсону.

– Ты согласна поехать с Полом?

– Куда?

– Тед отправляет меня в командировку в Мюнхен, – говорит Пол, и я слышу в его голосе нотки недовольства из-за того, что я все прослушала. – Я напомнил, что на следующей неделе мы собирались в отпуск, и тогда Тед любезно предложил мне взять тебя с собой. Я буду занят всего один день, остальное время мы можем путешествовать по Европе.

– Перелет и проживание, разумеется, за счет компании, плюс хорошие командировочные, – добавляет Майклсон с улыбкой.

Мои пальцы впиваются в ножку бокала с утроенной силой. Я ждала этого отпуска целый год – когда Пол работал день за днем, почти без выходных. Когда он приходил за полночь, целовал меня и успокаивающе говорил: «Ты же понимаешь, как это дело важно для моей карьеры. Пожалуйста, потерпи немного. Если я выиграю, я подниму вопрос о том, чтобы стать партнером».

Когда каждые выходные мы ездили на гольф или барбекю с его коллегами: «Ты же понимаешь, как важно налаживать контакты? Без этого хорошей карьеры не построить».

Когда проводили все праздники у его родителей: «Ты же знаешь, для них важно, чтобы мы собирались всей семьей. Мне нельзя с ними ссориться, Моника. У матери слабое сердце. А у отца куча связей в деловом мире. Ты же знаешь, как сложно строить карьеру без связей?»

Я кивала и соглашалась, пытаясь вспомнить, когда мы в последний раз проводили вдвоем хотя бы выходные. Но я знала, что впереди нас ждет неделя отпуска. Только вдвоем. И вот теперь выясняется, что вместо Гавайев мы едем в Мюнхен – работать.

Я натужно улыбаюсь, но, когда начинаю говорить, в моем голосе совсем не слышно напряжения:

– Конечно, поехали.

Встреча в Мюнхене запланирована на следующее воскресенье, но билеты распроданы.

– Там какой-то фестиваль, все рейсы битком. Но можно долететь до Праги и взять машину в аренду. Bсего четыре часа езды. Тогда и вылетать будем из Праги, посмотрим город. Ты ведь не была в Праге?

Это риторический вопрос, Пол прекрасно знает, что я никогда не была за пределами США. Я понимаю, мне стоит порадоваться, что я еду в Европу – для меня это непозволительная роскошь, но настроение безнадежно испорчено.

Мой первый перелет через океан проходит легко и спокойно. Большую часть дороги я сплю, ем, снова сплю. Когда мы приземляемся в Праге, я чувствую себя совершенно разбитой.

Мы садимся в арендованную машину – черный БМВ-купе, Пол привычным движением включает музыку и выруливает на трассу.

Вокруг так красиво, что я больше не жалею, что мы не на Гавайях. За окном мелькают поля, маленькие ухоженные городки и деревеньки. Ближе к границе с Германией населенных пунктов становится все меньше, а вместе с ними уменьшается и число машин. Солнечная погода, встретившая нас в Праге, сменяется пасмурной.

– Ты уверен, что мы едем правильно? – спрашиваю я с любопытством. – Кажется, сейчас мы заедем в какую-то глушь.

– Навигатор показывает, что это самая короткая дорога.

Ну что ж. Я снова уткнулась в окно.

– Надеюсь, ты не расстроилась из-за того, что поездка на Гавайи отменилась? Ты же понимаешь, я не мог оказать Майклсону.

– Конечно, – соглашаюсь я.

– Ты же понимаешь, какая честь, что он доверил мне переговоры по такому важному делу? Суд двух международных корпораций, я – ведущий юрист.

– Я понимаю.

– К тому же, мы посмотрим Мюнхен и Прагу.

– Да, – снова соглашаюсь я.

– Тебе совсем не интересно?

– Нет, что ты. Мне интересно.

– Эти города – сокровищницы мировой культуры.

– Мне на самом деле интересно. Я хочу сходить в Мюнхенскую художественную галерею. Я хочу погулять по Мюнхену.

– Тогда в чем дело?

Я отворачиваюсь. Я не знаю, как ему объяснить, что дело не в том, что мы поехали в Европу, а в том, что просьба Майклсона оказалась для него важнее данного мне обещания. Что он даже не спросил меня, согласна ли я на этот неравноценный обмен, а просто поставил перед фактом. Что вместо полноценного отпуска вдвоем он снова будет висеть на телефоне и решать рабочие вопросы. Но я молчу – потому что знаю, что услышу в ответ.

Музыка и однообразная дорога укачивают, и я сама не замечаю, как проваливаюсь в сон. Просыпаюсь от того, что машина дергается и замедляется. Я открываю глаза и вижу, что мы остановились на обочине. Слышу, как Пол проворачивает ключ в зажигании, но машина не заводится.

– Что случилось? – спрашиваю я сонно, поворачиваясь к Полу.

– Машина заглохла, – отвечает он с раздражением.

После нескольких неудачных попыток становится очевидно, что машина сломалась. Пол звонит в службу проката, а я выхожу на улицу, чтобы немного размяться. После короткого сна я чувствую себя гораздо бодрее. Я потягиваюсь и осматриваюсь. По обе стороны от дороги тянутся бесконечные поля.

– У них сейчас нет машины на замену, представляешь? – возмущенно говорит Пол, выходя следом. – Ну и сервис. Конечно, чего еще ожидать от Европы. У них головной офис уже закрылся, как тебе такое? Они могут прислать эвакуатор, но его ждать часа три, и тогда нам придется добираться до Мюнхена на такси, а это влетит в копеечку. И Майклсон…

– И Майклсон будет очень недоволен, – договариваю за него я. – Что ты решил?

– Они обещали прислать новую машину утром. Я вызвал эвакуатор из ближайшего городка. Придется переночевать там, а завтра ехать в Мюнхен.

Спустя сорок минут приезжает эвакуатор, и машину увозят. А еще через десять минут подъезжает такси, и мы едем дальше.

Поля резко сменяются лесом. Дорога из трассы превращается в двухполосную и совсем пустую, деревья почти вплотную подступают к обочине. Я завороженно смотрю на лес – он все гуще, и удивляюсь, когда вижу табличку с названием населенного пункта.

– Андерленд, – почему-то вслух читаю я.

– Вы говорите по-немецки? – спрашивает водитель с вежливым интересом.

– Да… – начинаю я, но тут машина въезжает на пригорок, лес расступается, и передо мной открывается вид на россыпь красных и коричневых черепичных крыш со старой каменной ратушей посередине. Я удивленно замираю, глядя в окно во все глаза, но машина уже съезжает вниз, и городок скрывается за верхушками деревьев.

В голове всплывает картинка – воспоминание: красочная книжка, которую мама подарила мне, когда я пошла в школу. Я вижу ее так явственно, словно только вчера засыпала с ней в обнимку. На обложке, спиной к читателю, стоит Красная Шапочка, а перед ней раскинулся лес. Тонкая тропинка, петляя, убегает в чащу, маня за собой, но Красная Шапочка будто никак не решится войти, а только зачарованно смотрит на гигантские стволы деревьев, уходящие прямо в небо.

Эта картинка завораживала меня. Как и вся книжка. Она казалась мне огромной, яркой, невероятной. Я долгое время не выпускала ее из рук, только снова и снова рассматривала рисунки и перечитывала волшебные истории. Рапунцель, Ганзель и Гретель, Спящая красавица, Белоснежка – я не знала даже, какая мне нравилась больше. Сказки уносили меня в другой мир – волнующий, захватывающий, полный приключений, в котором прекрасные принцы спасают принцесс, а добро побеждает зло. Я так мечтала своими глазами увидеть узкие улочки, аккуратные, словно игрушечные, домики, замки, затерянные в густых лесах. Но жили мы совсем не богато, и о поездках в Европу речи не шло.