Она не сдвинулась с дверного проема, и когда Зак снова взглянул на нее, он осмотрел ее внимательнее. Вайолет выглядела спокойнее, что почти граничило с робостью, и что немного разозлило его. Он не хотел, чтобы она боялась его, или их. Зак хотел, чтобы она погрузилась в чувства между ними, а не отталкивалась от них. Он хотел, чтобы она ему доверяла. Нет, не только это. На самом деле, Зак хотел, чтобы девушка снова полюбила его.
— Привет, — тихо сказала она, глядя в окно. — Снаружи ужасно, правда?
— Да, — облегчение пронзило его, когда он увидела, что Вайолет стояла в одних носках, а не в ботинках, и что рядом с ней не было ее сумок. — Ты же не собираешься попробовать выйти, да?
Вайолет покачала головой.
«Слава богу за маленькие чудеса», — подумал он. Зак бросил полено в огонь и присел на корточки у камина. Что бы ни случилось между ним и Вайолет, пока ему везло быть рядом с ней, ее безопасность не обсуждалась.
— Видела, как большая ветка упала рядом с моей машиной. В любом случае, я... ты назвал меня трусихой.
Она хрустнула костяшками пальцев, шаркая ногами. Зак узнал этот жест. Вайолет нервничала. Он не хотел, чтобы она нервничала, но был полон решимости дать ей пространство, которое ей было нужно, чтобы вернуться к нему. Наконец, девушка прошептала:
— Я не трусиха.
Он сглотнул, и его сердце дрогнуло от напряжения. Что она имела в виду? Что она даст им шанс? Не заставляй ее. Просто подожди.
— Я ходил в магазин, когда он открылся в шесть, — сказал Зак. — У меня есть немного еды для нас. На следующие несколько дней нам должно хватить. Погода только станет хуже.
— Это было замечательно. Спасибо.
Он снова ткнул в огонь. Семь часов назад он сказал ей, что любит ее, и вот они здесь, обменивались любезностями о запасах и погоде. Перед ним вспыхнули и потрескивали искры, взлетая вверх по дымоходу.
— Держу пари, мы скоро потеряем электричество.
Она указала на гору дров.
— Ты принес много дров. Спасибо, что развел костер.
— Без проблем, — он ненавидел, как она продолжала говорить «спасибо», своим ровным, модулированным гринвичским тоном. Зак ненавидел неловкость между ними, то, как она стояла в арке и не решила пройти в комнату. Мужчина ненавидел то, как его тело ожесточилось в ответ на то, что он был так близко к ней, как будто он больше не владел им, как будто оно не принадлежало ему.
Наконец, мужчина больше не мог этого выносить.
— Вайолет, я не знаю, что сказать. Я не знаю, в каком направлении мы движемся. Я не мог уснуть прошлой ночью, не мог забыть, что ты сказала о том, что мы никогда не сможем сжиться...
— Я была очень расстроена прошлой ночью, — сказала девушка, подходя ближе.
Отойди немного назад, чтобы она смогла сделать шаг вперед.
— Может быть, я слишком на тебя давлю. Может быть, ты не можешь просто принять что-то после девяти лет просто потому, что ты хочешь, просто потому, что ты чувствуешь... — он пожал плечами, желая, чтобы она поняла, как сильно он хотел ее в своей жизни, как сильно скучал по ней, как сильно любил. — Но я встречал много людей. Встречался с многими женщинами. И ничто не чувствуется так, как тогда, когда мы с тобой вместе. Ничего. Так что ты не можешь винить меня за попытку.
Вайолет глубоко вздохнула. Эти большие карие глаза смотрели сквозь него, в него, более интимно, чем любое прикосновение, и более душераздирающе, чем любая музыка. Она мучила его. Зак оглянулся на огонь.
— Но мне жаль, если я заставил тебя чувствовать себя неловко. Мы не должны…
— Это пугает меня, — сказала она тонким голосом, покачиваясь на цыпочках, глядя на пол.
Он продолжал сидеть, сгорбившись перед камином, но пристально смотрев на нее.
— Что я люблю тебя?
Она кивнула.
— Потому что ты меня не любишь?
— Нет! Я...
Зак был удивлен, увидев огонь в ее глазах, яростное несогласие, которое, как он надеялся, он толковал правильно. Девушка открыла рот, как будто хотела что-то сказать, затем беспомощно закрыла его, отводя взгляд. Она глубоко вздохнула, ее грудь приподняла рваный край толстовки настолько, чтобы он мог увидеть ее кожу, выглядывающую из-за пояса ее леггинсов. Его внутренности сжались, но мужчина заставил себя поднять взгляд к ее глазам.
— Потому что мы такие разные. Потому, что я видела, как ты выглядишь в своей стихии, и там нет места для меня, потому что ты видел меня в моей, и тебе там не понравилось. И потому... я знаю, что Йель был миллион лет назад, но я все еще не доверяю тебе.
Зак положил кочергу обратно на стойку и направился к стулу, в котором сидел в их первую ночь, когда они вместе пили скотч и поцеловались перед камином. Он держал свое лицо отвернутым от нее, чтобы она не увидела облегчения. Если бы Вайолет сказала ему, что не любила его — не могла любить его — у него больше не было бы никаких ходов. Если был шанс, что она любила его, была надежда, и надежда была всем, что ему было нужно, потому что он ждал ее.
— Я просил всего две недели. А ты готова сбежать после шести дней. Ты не даешь мне — нет, нам — шанса. Я хочу целых две недели.
Теперь, когда он сидел, она прошла весь путь в комнату, присев на край дивана, как можно дальше от него.
— Все между нами произошло так быстро, Зак. Я пытаюсь отдышаться.
— Всегда так было, — сказал Зак, наблюдая за ней. — Ты спала в моей комнате после трех часов знакомства, Вайли.
Она попыталась не улыбнуться ему, но улыбка победила, и она кивнула, как будто он был прав. Он почувствовал, как ее сопротивление начало рушиться. Он почувствовал, как стал ближе к ней, и заставил себя не набрасываться, не брать то, что она еще не предлагала.
— Целых две недели, — осторожно ответила она.
— Да.
Свет заморгал один раз, затем второй, потом остановился. Вайолет нервно огляделась, прежде чем посмотреть на него. Она сделала глубокий вдох, играя руками на коленях. А он ждал, наблюдая за ней. Одна прядь каштановых волос вырвалась из ее косы, и его пальцы дернулись. Чтобы сократить расстояние между ними. Провести большим и указательным пальцами по этой волнистой пряди, выпрямить ее, а затем отпустить, наблюдая, как та отскочет. Он сложил руки на груди и сделал вид, что все в порядке, несмотря на то, как его тело пульсировало от желания.
— Ладно.
Вайолет наклонила голову в сторону, и Зак услышал старую песню Сары Маклахлан в своей голове: «Сладкая. Сладкая, сладкая капитуляция — это все, что я должна дать». Он услышал это для себя, и для нее, услышал это для них, потому что они переступили на порог возможности, надежды. Буря бушевала и терзала пейзаж снаружи, но для него было только здесь и сейчас. Сейчас для него и Вайолет. Сейчас, для второго шанса. Сейчас для них, чтобы они снова нашли друг друга.
Заку говорили, что он не часто улыбался. Он усмехался. Ухмылялся. Но Зак улыбался Вайолет, которая владела его душой, которая, как он надеялся, в этот момент будет лучшей частью его жизни. Огонь потрескивал, поленья ярко горели, и ему было все равно, покинут ли они эту комнату снова. Мужчина наблюдал, как ее улыбка росла, пока не осветила все лицо, и легкий смех слетел с ее губ. Ее щеки покраснели, а глаза засверкали от озорства. Она была похожа на себя — полная трансформация назад к девушке, в которую он влюбился так давно — и вдруг Зак почувствовал легкость, какую никогда не мог вспомнить, чтобы ощущал, в своей жизни, потому что, пока она давала ему шанс, он сделает все возможное, чтобы заставить «их» сработать. На всю оставшуюся жизнь. Что угодно.
Зак наклонился вперед, приподняв бровь и опустив взгляд к ее груди.
— Ищешь что-то? — спросила она старым дерзким голосом. Опустив ресницы, чтобы флиртовать с ним. У него перехватило дыхание, и эрекция удвоилась в размере.
— Эй, Вайолет... — сказал он, закусив нижнюю губу, когда тепло наполнило его тело.
— Что? — спросила она, выпрямившись и выпятив к нему грудь.
