– Чушь! – фыркнул он.
Фир охнул и схватился за сердце, хватая ртом горячий воздух Ситхнара.
– Что я слышу? Да этот клинок был сделан лучшими эльфийскими мастерами и наделен сильной магией!
Мужик вновь фыркнул, недоверчиво взяв меня в руки.
– И какая же магия?
– Он может резать почти все, что угодно! Ему много лет, однако он острее самой новой бритвы брадобрея.
– Все что угодно?
Он достал из своего кармана медяк и со всей силы резанул по краю монеты, стараясь, чтобы я не соскользнул ему на руку. Наивный…Я соскользнул и сделал это с гордостью, горячая вязкая кровь хлынула на металл, который тут же очистился от мельчайших частичек песка. Мужик грязно выругался, тряся порезанными пальцами и стараясь замотать их какой-то грязной тряпкой.
– Я же говорил! – удовлетворенно заявил торговец. – И кстати…по секрету…только для вас…
Мужик наклонился к прилавку, чтобы Фиру было удобно шептать ему на ухо.
– Теперь он попробовал вашей крови и будет приносить удачу!
– Да? – удивился мужик.
Да? Я был удивлён не меньше.
– Наша организация даёт множественные гарантии и подписи о том, что это правда. Конечно, от неприятностей он вас не избавит, но существенно уменьшит их количество.
Я, брат, увеличиваю их количество, а не уменьшаю, причём в геометрической прогрессии. Собственно, того мне сказать не пришлось, и мужик меня взял. Этот Фир был хитёр! Заяви он о какой-то способности, которую можно измерить, и вскоре недовольные клиенты снесут его жалкую палатку, а его самого выкинут за городскую стену. Но удача… Удача это такая зыбкая штуковина, как её измерить? И как потом предъявить за её отсутствие?
А потом детина меня продал. Следующий хозяин тоже продал. Переходя от одного недостойного к другому, а я решил звать всех смертных именно так, я приобретал новые достоинства и увеличивал свою цену вдвое. В итоге к концу пробежки за меня пришлось выложить три золотых и сорок серебряников. Это, между прочим, цена породистого рыцарского скакуна.
Хотите узнать имя неудачника, которому его новое оружие «принесёт» удачу? А звали его Рума, и было в имени всего четыре буквы поскольку больше он бы и не запомнил по той причине, что ему и не надо было.
Мужик махнул рукой, дыхнув на торговца перегаром, который, казалось, повис в вечернем воздухе лёгким туманом.
– Значт…ты мне…– противно икнул. – Гришь, что он защитит мой дом от пожара и нищеты? – ещё раз икнул, гораздо противней.
– Конечно! – кивнул молодой парень, стоя босыми ногами на холодеющей мостовой и оттого перетаптываясь на месте. – Господин, он не только защитит ваш дом, но ещё и преумножит богатство. Видите его цвет? Это не меди цвет, господин, это цвет золота!
Я конечно знал, что этот мальчонка буквально пару часов назад стащил меня из лавки, но новый покупатель не обладал такой информацией. Да о чем я говорю – он был так пьян, что не сумел бы отличить кинжал от полуторного меча.
В итоге стражник притащил меня домой и, кинув на кровать, завалился следом. Хорошо же я ему достался, гораздо дешевле чем мог бы. Стекла тут же запотели, а по комнате понёсся запах дохлой крысы, щедро политой перед смертью бурбоном, причём неизменно самым дешёвым.
А через полчаса помещение погрузилось в темноту, и я остался наедине с собой, поющими во дворе мужиками и настоящим мужским храпом. То, как храпел Неатрис нельзя было назвать этим гордым, воистину мужественным словом. Так, похрапульки. И почему опять мне вспомнился этот вор? Каждый раз врывается в мою память куском воспоминаний и гадит на жизнь. Просто он относился как-то…лучше. До него были великие короли, воины, маги, те, кто вершил судьбу мира, навсегда подарив мне свою собственную волю. Нет, старею, старею… И ножны уже не так крепки и эфес не торчит, как раньше… На самом деле я знал, что нужно для поднятия духа, для храброго блеска металла и прочих мирских прелестей, которыми может похвастаться любое оружие. Мне нужна битва! С кровью и размахом, с криками и болью! Огромная, поражающая воображение битва, как тогда, в тот раз, под Острой Грядой…Да, было время. Уши от эльфов летели только так. Решив, что именно этого мне и не хватает, я притаился на одеяле, ожидая пока стражник проснётся, умоется и можно будет начать свою игру. Подчинить его разум, управлять его телом и наконец-таки ввязаться в какую-нибудь глобальную авантюру.
Моим надеждам не суждено было сбыться. Да, Рума действительно проспался, кое как встал с кровати, натянул одежду, в общем, делал все, что положено делать мужчине утром после пьянки. Даже уделил время на поиск разбросанных по всей комнате портянок, одну из которых он нашёл в тарелке, а другую где-то под кроватью. Так вот, вернёмся к проблеме. Как только стражник оделся в свою форму, посмотрел на своё…гм…ну ладно, так уж и быть, лицо, прицепил мою светлость себе на пояс, я понял одну вещь.
Естественно, едва ощутив его прикосновения мне тут же захотелось сломить его волю, даже не играть, просто сломить, подчинить это существо себе. И вот проблема – её не было. Не проблемы, воли. У этого человека действительно не было воли, мотивации, в общем всего того, что отличает разумное существо от неразумного. Впервые в жизни я встретился с минусовым уровнем интеллекта. Судьба не просто обделила его, она спустила парнишку с лестницы и плюнула вслед.
И что самое странное – его все устраивало. Он шагал по улице, довольно качая головой и абсолютно не подозревая о своих проблемах. А я? К величайшему удивлению, через каких до два-три часа мой интеллект тоже пополз вниз. Во-первых, Ситхнар стал казаться красивым, во-вторых, я начал скучать по Неатрису.
Рума заступил на свой пост, присоединившись к остальной страже, которая лениво ходила по городу и следила за порядком. На самом деле все остальные не были столь…неразвиты, мне достался лучший образец человеческой расы. Я приказывал ему, пытаясь выдать свои желания за его собственные, надавить на гордость и использовать разного рода рычаги. И знаете что? Ему было лень! Абсолютно оглушённый такой непроходимой деградацией, я молча висел на поясе подобно обычному оружию.
Будни стражника были пресны до безумия. Я уже начал привыкать к холостяцкому жилищу Румы и к тому, что иногда ночевал в тарелке с едой, иногда вообще где-то на полу, среди горы тряпок и грязной одежды. Обычно даже самые ужасающие дикари боготворили и ухаживали за своим оружием. Но только не он. Вот короткий меч, который ему выдали на работе он любил, каждый раз придя домой вешал его на крючок около двери, иногда полировал и точил его, смотрел с какой-то любовью. А меня ненавидел, ведь его пьяный разум заплатил за меня непомерно высокую сумму. Между прочим, я охранял его дом от пожара и нищеты, приносил удачу, защищал от болезней и дурного влияния, и много ещё чего делал, а благодарность?
Дни проходили в тщетной надежде попасть в другие руки, однако стражник не продавал меня. Оказалось, их работа была нервной, поскольку за порядком они таки следили, воров различного калибра ловили, а одна черта Румы меня просто поразила до глубины души. Он не брал взяток. Никогда. То ли такой честный был, то ли просто не додумывался до этого, но не брал.
Совсем незаметно наступила осень, а за ней – зима. Первый снежок осыпал Ситхнар серебристыми хлопьями, покрыл черепичные крыши, сделав город похожим на детскую игрушку. Зимы здесь были сухие, но не очень холодные, с маленьким количеством осадков в виде крошечных снежинок и жёсткими ветрами. Рума стоял на перекрёстке, вяло наблюдая за проходившими мимо людьми, которые дышали на озябшие руки, быстро шагая по узким улочкам. Холода пришли слишком внезапно, и жителям города это было совсем не по нраву.
А по правому боку от нас вели колонну пленников. Сгорбленные и замёрзшие до синевы, они медленно шагали, позвякивая ледяными кандалами и изредка косясь на ещё живую, не скованную белоснежным покрывалом реку. Солнце жгло их спины безразличными ко всему лучами, пока стража толкала отстающих в худые плечи. Может быть я услышал знакомый голос, или мне просто почудилось, или сама судьба так распорядилась, что на минуту пришлось вырваться из бесцветного безразличия и обратить внимание на толпу. Ближе к концу, постоянно потирая руки, шагал Неатрис. Он резко выделялся из толпы наличием множественных татуировок. Взгляд паренька был озлобленным и колючим, он оглядывал стражу словно волчонок охотников и огрызался почти на каждое их слово. За что неизменно получал по рёбрам.
