Я стряхнул неприятные воспоминания, чтобы вновь переключиться на происходящее вокруг. Хозяин аккуратно ступал по сухим листьям и его мягкие сапоги делали шаг почти неслышным. Деревья в ситхнарском лесу были тонкоствольные, напоминая скорее большие кустарники. Узловатые ветви поднимались на несколько метров от земли, чтобы сплестись в причудливую крону, которая создавала древесный свод над головой. Их узкие красные и жёлтые листья, имеющие подобный окрас в любое время года, были расположены редко, отбрасывали жидкую дрожащую тень, и в самый пик солнечного света путнику едва удавалось укрыться здесь от удушающей жары пустыни. Трава и иные растения практически отсутствовали. Знакомый пейзаж. Но я знал – хороший обзор ещё не делал эти места безопасными, а местные хищники хорошо знали, как прятаться и передвигаться в сухих зарослях.
И судя по прищуренным тёмно-зелёным глазам паренька, тот был об этом прекрасно осведомлён. Он положил руку мне на эфес, благодатное тепло тут же разлилось по металлу. Вечерний сумрак изливался с темнеющего небосвода, причудливые тени вырастали под нашими ногами. Листья, красные и жёлтые, цвета ржавого железа и сладкого мёда, кружась, проплывали мимо в прозрачном как слеза воздухе и абсолютной тишине.
Внезапно, я почувствовал движение среди изогнутых в причудливом танце стволов деревьев. Однако предупреждать об этом человека не стал, он ещё не готов был к нежданному моему вмешательству. Песок под ногами зашевелился, мальчишка тут же сделал большой шаг назад, мышцы его напряглись, а сердце забилось быстрее. Несомненно, он был готов к этому. Прямо из земли выбирались, шевеля крючковатыми руками, маленькие человечки, едва достававшие чужаку до бедра. Их круглые животы были украшены повязками из сухих листьев и мелко раздроблённых костей, а на оплывших вниз зубастых лицах виднелись полоски из чёрной глины. Я был смутного представления об этом странном народе с грубой словно кора дерева кожей, но моему спутнику они явно не нравились. Один из этих коротышек, чья голова была увенчана верхней частью человеческого черепа, прокряхтел что-то на своём языке и указал на пришельца пальцем с длинным ногтем. Интонация у него была скорее вопросительной, нежели агрессивной, но поди же разбери этих аборигенов.
Парень ещё надеялся избежать драки и потому принялся медленно отступать назад, хотя я знал, что мы окружены и чуть дальше за стволами деревьев этой пакости ещё больше, чем перед нами.
Маленький вождь скорчил недовольную детскую гримасу и поднял копьё вверх.
Человек не стал ждать, пока толпа коротышек бросится в атаку и, прыгнув прямо к их предводителю, сделал короткий выпад. Неприятель успел уклониться – эта раса была очень ловкой, но я в последний момент чуть повернул руку моего хозяина и лезвие глубоко вошло в тщедушную грудь. Ну рано ещё, да. Но очень хотелось выбраться из пустыни и оказаться в городе.
Разозлённые гибелью любимого вождя, человечки атаковали со всех сторон, но я старался успевать, старался отвоевать себе возможность на продолжение пути, старался, как мог. Едва пробудившейся энергией я наполнял тело человека, заставлял кровь гореть в жилах, а страх перед смертью отступать на заднее место. Я знал, что смертные испытывали ни с чем не сравнимый боевой кураж, что их мышцы становились сильнее, а скорость реакций многократно увеличивалась, стоило мне того захотеть.
Сколько было этих тварей там? Сто? Может больше? В глазах вора загорелся нездоровый огонёк, когда наш боевой азарт слился воедино. Отвратительно светлая кровь уже окропила куртку мальчишки, а он не знал усталости. Оставшиеся враги сначала были шокированы, а после решили скрыться в ближайших кустах. Я не мог сказать, что вся победа была на моем счёту – человек дрался как зверь, самозабвенно, точно нанося удары и полностью растворяясь в боевом безумии, а когда он промахивался – я выполнял свою часть работы. Но самым воодушевляющим было не это. Ему удавалось одновременно следить за многими врагами, контролируя и запоминая их передвижение, предсказывая изменения на несколько шагов вперёд. Он ощущал вибрацию ступнями ног, как будто чувствовал кожей все пространство боя со всеми составляющими. Я был поражён и настроение тут же поползло вверх. Обладать подобными навыками дорого стоило в столь юном возрасте. Если не получиться свершить что-либо великое, то хоть повеселюсь на славу.
Но мой хозяин был поражён ещё больше. Стараясь успокоить дыхание, что с хрипом вырывалось из горла, он с удивлением в тёмных глазах смотрел на лежащий на его ладони кинжал, на вид старый и давно не боеспособный, в то время как сердце бешено колотилось в груди. Моя задача выполнена – теперь можно пользоваться услугами нового тела сколь угодно долго.
– Ты не такой простой, каким кажешься. – пробормотал он и я удивился словам, что были обращены ко мне.
Ты тоже…
К великому сожалению моего обладателя, у маленьких лесных жителей не оказалось ни денег, ни каких-либо других ценностей. Ловкие пальцы быстро осмотрели все тела, не чураясь касаться уже остывающей крови.
Парень ругнулся пару раз, и мы продолжили путь.
Впредь я никогда больше не чувствовал презрительного взгляда этого молодого человека, и никогда больше он не морщился, смотря на меня. Так и должно было быть – оружие, как и воин, все заслуживает в бою. И славу, и позор. Я все ещё не знал имени завладевшего мной, не имея возможности спросить напрямую, и поэтому про себя называл его хозяином или человеком. В том, чтобы называть кого-то хозяином не было ничего зазорного, так я именую каждого, кто сжимает мой эфес, но вот чтобы получить звание господина…Придётся постараться.
К вечеру человеку захотелось есть. Ох уж эти слабости плоти. Он затаился в густых кустах, пригнувшись к самой земле и, зажав меня в руке, принялся ждать подходящую жертву. Мимо прошёл олень, настороженно шевеля ушами, но он был слишком большим, и хозяин не стал его убивать. Затем мы увидели зайца. Лесной зверёк выискивал маленькие красные ягодки в опавшей жёлтой листве, его пушистый хвостик то и дело нервно подрагивал. Человек прицелился, взял меня за кончик лезвия и метнул. Великолепная меткость! Но надо же, промахнулся…Точно так же я поступил и во второй и в третий раз – убивать животных мне не хотелось. Их кровь гадкая и солёная на вкус…Самая сладкая кровь всегда течёт в жилах самых опасных врагов.
– Видимо, как метательный нож ты ни на что не годишься.
Я рад, что ты это понял. И вообще, неужели у тебя с собой нет даже самого дешёвого охотничьего лука?
Человек предпринял другую тактику – он выпрыгнул прямо на добычу и с необычайной ловкостью схватил её за большие задние лапы. Ловкость паренька поражала, это же надо – зайца в лесу руками поймать. Зверёк изогнулся и укусил обидчика за палец, тут же появилась струйка алой крови, но охотник не выпустил пойманного из рук. Он чётким движением воткнул меня в затылок зверьку и тот обмяк.
А потом начался настоящий кошмар. Мне не хотелось видеть и знать, что моё древнее лезвие маленькими рывками разрезает пушистую шкурку, снимает её с окровавленного тела, срезает все жилы, которые крепят её к плоти. Я кинжал, я могу использоваться вором, убивать безоружных и детей…но я не мясницкий нож и не нож палача. Чувствовать это было невыносимо, я сдерживался как мог, пытался унять всю ярость, кипевшую в моей искусственно созданной душе, но вскоре не выдержал. Рукоять мгновенно накалилась, ненависть ошпарила душу молодого паренька через кончики пальцев и человек, вскрикнув от неожиданности, отбросил меня в сторону. Я тут же утонул в мягкой листве, сизый дым поднимался от обуглившихся веток. Подобное проявление эмоций было моей ошибкой – слишком рано, теперь это создаст проблемы и хорошо если не разлучит с только что приобретённым средством передвижения. По опыту я знал – едва стоило проявить волю не как оружие, которое даёт боевые навыки и позволяет не промахиваться, а как нечто иное – как существо, способное к субъективным ощущениям… Едва люди понимали это, они старались от меня избавиться.
