– Да? – медленно произносим мы оба. В смысле, я правда удивлялась этому, но эта была лишь маленькая толика всего удивления, которое я испытала за последние десять минут.

Доктор Преториус берёт велосипедный шлем, который был на мне, и переворачивает. Его внутренняя поверхность усеяна крошечными металлическими пупырышками.

– Всё, что мы видим, и слышим, и трогаем, обрабатывается мозгом. Без мозга ничего бы не было. Это понятно?

Мы с Рамзи переглядываемся, неуверенные, к чему она клонит, но доктор Преториус даже не смотрит на нас.

– Но мозг можно обмануть. Оптические иллюзии, волшебные фокусы, дежавю – это всё обман мозга. Мы так делали с пещерных времён. А теперь есть это!

Она демонстрирует шлем как трофей, сверля нас взглядом.

– Это, друзья мои, величайшая иллюзия из всех. Или станет ей. Вот этот проектор, – она проводит пальцем по изогнутой металлической пластине, находившейся у меня надо лбом, – обманывает ваши глаза, заставляя видеть то, на что он запрограммирован. Больше никаких громоздких очков! Но вся разница состоит вот в этом. Вот эти узлы здесь, и здесь, и здесь… – Она указывает на маленькие металлические пупырышки на внутренней стороне шлема, которые касались моей головы. – Они отправляют сигналы в теменную долю, и…

– Постойте, – перебивает Рамзи. – Куда? – Я рада, что Рамзи здесь. В кои-то веки его привычка спрашивать обо всём на свете не раздражает.

Доктор Преториус, кажется, недовольна, что её прервали, но потом говорит:

– Ничего страшного. Мне целую жизнь пришлось учиться, чтобы это понять. Теменная доля – это часть мозга, которая отвечает за осязание, слух и другие чувства. С помощью точного программирования компьютер может отправить сигналы на эти узлы, а они, в свою очередь, отправят маленькие электрические импульсы к теменной доле, обманом заставляя мозг чувствовать, скажем, жар виртуального солнца. И это-то ещё не самое сложное. Вот песок куда коварнее: на самом деле почувствовать, как песчинки струятся сквозь пальцы? Это иллюзия высшего уровня. Я очень ею горда. Ещё печенья?

Я смотрю на неё пустым взглядом. Я всё ещё пытаюсь переварить услышанное, и печенье мне в этом не поможет. Рамзи, напротив, явно считает, что оно ещё как поможет, и берёт сразу два.

– Значит, когда я пнула этого… скорпиона, это был… обман мозга?

– Именно! В точности как песок. Программа обманула твой мозг, заставив поверить, что скорпион плотный, и твоя нога это почувствовала, прямо как твои руки чувствовали песок – хоть его там и не было вовсе.

– А когда я бросил шезлонг… – начинает Рамзи, плюясь крошками, – конечно, он пролетел сквозь скорпиона.

Доктор Преториус моргает.

– Сообразительный ребёнок. Хотя над этим я ещё работаю. – Тут она внезапно хлопает в ладоши и поднимается на ноги. – На сегодня достаточно! Мне нужно будет ещё много всего сделать, прежде чем всё будет готово.

– Вы хотите сказать, что работа ещё не закончена? – интересуется Рамзи, соскакивая со стола и хватая последнее печенье.

Больше она не говорит ничего. Мы с Рамзи и мистером Мэшем молча следуем за доктором Преториус из павильона вниз по металлическим ступенькам к пустой погрузочной площадке. Однако вместо того, чтобы идти к той двери, через которую мы вошли, пожилая леди разворачивается и открывает огромным старомодным металлическим ключом другую дверь.

– Короткий путь, – говорит она.

Дверь открывается в шумную галерею Испанского Города. Тут полно игровых автоматов и детских аттракционов, есть кафе-джелато (обычное кафе-мороженое, как по мне), дорогая закусочная с рыбой и картошкой и чайная Полли Данкин. У меня появляется чувство, будто мы вошли через секретный проход, хотя это была просто закрытая дверь.

Главная галерея всего в нескольких метрах перед нами, и мы начинаем проталкиваться через толпу, но потом мне приходится остановиться. Со мной взглядом встречается мама Сасс Хеннесси, только что принёсшая на столик снаружи закусочной тарелку с картошкой.

– Привет, Джорджи! – говорит она так, будто мы с Сасс лучшие подруги. Рамзи улыбается ей, хоть, кажется, они и не знакомы. – Рада видеть тебя, дружок. И, эм… – Она с любопытством смотрит на доктора Преториус, вероятно, пытаясь понять, кто это такая.

Я бубню:

– Здрасьте.

– Как дела в Сент-Вуфе, Джорджи? Саския всё время мне о нём рассказывает, – говорит мама Сасс, собирая со стола тарелки. Я уже тороплюсь к выходу и не отвечаю. В том, как она смотрела на доктора Преториус, было что-то, что меня встревожило.

Я могу ошибаться. Может, она знает, кто это. Может, доктор Преториус частенько сюда захаживает. Откуда мне знать?

Доктор Преториус выводит нас на оживлённую улицу.

– Приходите завтра в это же время. И не забывайте: это наш секрет! Вы ещё ничего толком не видели. – Она разворачивается и уходит обратно, и мы с Рамзи наблюдаем, как её седые волосы колышутся над толпой.

– Что ж. Это было вполне себе приключение, а, Джорджи? Эй, Земля вызывает Джорджи!

Я как будто далеко отсюда, таращусь на затемнённые верхние окна купола Испанского Города.

– Что она имела в виду, Рамзи? «Вы ещё ничего толком не видели…»

– Не знаю. Может, нам придётся тестировать какое-нибудь оружие или что-то такое: Битва с Гигантскими Скорпионами! Или…

– Нет. Мне так не кажется. Тут дело не в играх. Дело в чём-то другом.

Рамзи озадаченно прищуривается, глядя на меня.

– Ты ей не доверяешь? – спрашивает он.

Я раздумываю над этим.

Не доверяй тому, кто не любит собак.

Доктор Преториус нормально отнеслась к мистеру Мэшу. Точно нельзя сказать, что он ей не понравился. Она даже вытерпела его запашок. (Он устроил в зале управления то, что папа называет «настоящей газовой атакой», а она притворилась, что не заметила. Это было мило с её стороны.)

С другой стороны, мы познакомились с ней только утром, а она уже взяла с нас обещание молчать.

– Не знаю, – в конце концов говорю я Рамзи. – Но она явно что-то затевает.

– Ну, – отвечает он, – так давай выясним. Завтра в то же время. Это будет приключение.

Я улыбаюсь ему.

– Ладно.

Значит, решено. Мы доверяем ей – пока что.

И все сумасшедшие учёные сумасшедшие не просто так. Верно?

Следующие несколько недель вечера после школы с доктором Преториус становятся нам даже привычными. Она никогда не звонит по телефону, и мы никак не можем с ней связаться, кроме как постучать в дверь молотком в виде волчьей головы в заранее назначенные день и время. Это всё очень «олдскульно», как с неприкрытым восторгом говорит Рамзи.

Внутри мы иногда тестируем новую среду МСВР. А иногда просто торчим в зале управления, заворожённо наблюдая, как пожилая леди программирует свой компьютер, чтобы он создавал новые миры, которые мы сможем исследовать.

Один раз у меня после тестирования болела голова, но недолго. И у Рамзи тоже. Доктор Преториус, кажется, не очень-то обеспокоилась и просто выдала нам по таблетке парацетамола.

(Кстати, под синим брезентом действительно оказался коптер-дрон. Как-то раз мы увидели его неприкрытым: одноместное сиденье в центре десяти реек, к каждой из которых прикреплены лопасти винта. Он явно самодельный: из него торчат провода, и сварка неровная, и одна часть обшивки под сиденьем сделана из согнутой крышки от жестяной банки из-под печенья МакВитис. Доктор Преториус заметила, что я пялюсь, и сказала: «Ага. Это мой следующий проект. И работает на солнечной энергии: неограниченная дальность».)

И всё время, пока мы внутри Купола, доктор Преториус продолжает напоминать нам, что мы «ещё ничего толком не видели». Что скоро она устроит Большой Эксперимент, но в чём он заключается, не скажет. Однако не выдали ли мы тайны, она то и дело проверяет, бросая что-то вроде:

– Никто не знает, ага? Вы двое – мои сообщники!

– Мы единственные трое людей, которые знают об этом – вот это шик!