«Знаю я, ничего в жизни не вернуть. И теперь у меня один лишь только путь» – твёрдо сказала себе она. В маленькой Маргарите жила та наивная честность духа, которая придаёт самому безрассудному поступку почти будничную простоту.

Она подошла к самому краю, закрыла глаза и храбро сделала шаг вперёд – но шаг был недостаточно длинным, до пустоты чуть-чуть не хватило. Тогда она сделала ещё шаг, совсем короткий, и ещё один – даже короче предыдущего. Потом она решила, что настоящие храбрецы умирают с открытыми глазами, и храбро занесла ногу над пропастью – но не удержалась и посмотрела вниз. Кое-где на отвесном склоне росли кусты; белая пена набегала на чёрные камни.

«Бррр!» – подумала маленькая Маргарита.

– Для начала скажи, почему, – произнёс кто-то сзади. Маргарита обернулась, но никого не увидела: только большой чёрный кот, и этот кот вдруг показался ей знакомым.

– Перед тем как прыгать, перечисли все причины. – промяукал кот самым будничным тоном.

– Так ты и правда говорящий! – радостно воскликнула маленькая Маргарита.

– Нет, я просто твоя предсмертная галлюцинация… конечно да, а как же ещё. А теперь рассказывай, мяу.

– Ну… – задумалась Маргарита. – Есть один парень…

– Поня-я-я-тно. Несчастная любовь.

– Пожалуй, даже два парня…

– Мурр?

– Но просто у меня совсем нет друзей. И родных нет. Совсем-совсем никого. И я понятия не имею, как их найти. Никто – совсем-совсем-совсем никто – меня не любит.

– Хм, понятно.

– И всё?

– Мяу?

– Ты не будешь… я не знаю… – Маргарита вдруг испытала что-то вроде разочарования. – Ты не будешь отговаривать меня от самоубийства?

– Мяу, нет.

– Ты не помешаешь мне спрыгнуть…

– Мурр, зачем? Я скабрезный бродячий кот, звеню яйцами где хочу, а кому хочу в лоб хвостом даю. Я не могу всё время следить за одной маленькой девочкой, которая хочет спрыгнуть с обрыва. Мрр. Пускай прыгает, если хочет.

–И прыгну!

– Мяу. Пр-р-р-рыгай.

– А я ведь и правда собиралась прыгнуть! Но…

– Мурр.

– Почему ты стал со мной разговаривать? Ну, задавать все эти вопросы?

– Мне всегда интересно взглянуть на вещи в непривычной для себя перспективе. Это позволяет вначале отвлечься от своих проблем, а потом лучше их понять, – сказал кот, прыгая на старый кряжистый дуб – с ветки на ветку, с ветки на ветку. Небо над ними было серым, точно отражалось в нём свинцовое море, и весь окружающий мир – включая дуб и поросший травой обрыв – казался довольно мрачным.

– А какие проблемы могут быть у говорящего кота?

– Мрр, самые обычные. Рыбные кости, пр-р-р-релестные кошечки, ночные концерты на городских крышах, драки с другими котами и др-р-р-ревнее зло, которое нас всех, возможно, в скором времени погубит. Мяу. В общем, самые обычные проблемы волшебного характера.

– И как ты с этим борешься?

– Выслушиваю чужие проблемы, мяу. Это помогает назвать свои собственные неприятности правильными именами. Порой достаточно назвать вещь её пр-р-равильным именем – и полпроблемы как ветром сдуло.

– Хм… – маленькая Маргарита на миг задумалась. – А как ты называешь то, ну… в общем, когда не хочется жить?

– Малодушие. Чистой воды малодушие, мурр. Я бы и сам прыгнул с этого обрыва, – помахивая роскошным чёрным хвостом, кот подошёл совсем близко к обрыву и посмотрел вниз. – Не будь это так банально.

– Банально? – переспросила маленькая Маргарита.

– Мяу. Любой дурак может броситься с обрыва. В этом нет ничего красивого. Другое дело радость – радоваться не так уж просто. А найти корень радости – мяу! такое под силу лишь самым смелым.

– А в чём корень радости? – спросила Маргарита.

– В чудачестве, – ответил кот, снова залезая на старый кряжистый дуб. – В чудачестве – ключ к волшебству. А волшебства вокруг всегда больше, чем кажется на первый взгляд.

– И что мне делать? Просто придаваться чудачествам?

– Просто?! – возмутился кот. – Это не так уж и просто, юная леди. Мяу. Научись бросать вызов. Испытай себя. И разберись со своим малодушием.

– Спасибо, кот… – крикнула Маргарита и вспомнила, что так и не узнала его настоящего имени. – Кот-как-там-тебя! Как тебя зовут, кот?..

Но кот уже скрылся в листве могучего старого дуба.

А маленькой Маргарите было пора на урок. Всю дорогу она думала над тем, что сказал ей кот.

«Бросить вызов, бросить вызов, бросить вызов…» – повторяла она, словно какое-то заклинание.

Она бросила вызов – это было на следующий день – на перемене после урока словесности, который Маргарита с трудом досидела до конца. Ей не терпелось бросить вызов Марку, который – она знала точно – на переменах курит в лицейском парке, в окружении античных статуй и подобострастных друзей.

– Эй, Арзонсон! – громко крикнула Маргарита.

– Чего тебе? – буркнул Марк.

– Я вызываю тебя на дуэль!

– Прямо так? При всех?

– Ага, при всех! А что?

– Понимаешь ли, – громко сказал Марк Арзонсон, снимая китель и оставаясь только в рубашке и жилете, – Я не хочу тебя бить. И я бы отмахнулся от тебя, как от назойливой мухи.

Маргарита сделала недовольное лицо.

– Но! – продолжил Марк, сейчас он был серьёзен, зол и бандитски красив. – Ты застала меня в кругу друзей. Я не потерплю, чтобы меня вот так вот оскорбляли в кругу друзей.

Марк подошёл к Маргарите и сделал вид, что заносит руку для удара. Он улыбнулся – ожидая, что симпатичная наглая девчонка пискнет и всё-таки убежит. Хорошо конечно, когда женщина – рыцарь, но такие бывают лишь в сказках, и…

Маргарита ударила его первой.

Ей не хватало практического опыта – но титулярный советник Данковский, ещё лет десять назад бывший драчливым студентом, по воскресеньям обучал её боксу. Марк был куда злее Данковского – а первый удар бессовестно пропустил, встретил лицом, как боксёрская груша.

«Мои права заканчиваются там, где начинается боль другого человека» – поняла маленькая Маргарита, глядя, как Марк вытирает кровь с лица. Всё вдруг сделалось немного ненастоящим – как будто Маргарита своим ударом нарушила порядок этого мира – и было поздно о чём-то жалеть, потому что Марк Арзонсон смерил её холодным, уничтожающим взглядом. Должно быть так Арзонсон-старший, Арзонсон, дравшийся со шведами, смотрел на своих врагов через прорези гидравлических рейтарских доспехов.

Марк начал с классической «тройки» – правой, левой, правой – Маргарита поставила блок, но рукам было очень больно. Кулаки Марка Арзонсона делали из лицейских хулиганов отбивные – было поздно и незачем молить о пощаде, но Маргарита двигалась быстро и уходила от самых опасных ударов. Очередной удар пришёлся в голову сбоку – от такого удара Маргарита зашаталась, окровавленное лицо Марка расплылось в победоносной ухмылке – и тут же в это лицо прилетел ещё удар. От такого мальчишка озверел и накинулся на девчонку с удвоенной силой – теперь по-настоящему, всерьёз – они сцепились и покатились по земле. Маргарита думала о том, что всё-таки не заслужила такой ранней смерти – чувство несправедливости злило, и злость придавала ей сил.

Они не заметили, как воцарилась тишина – утихли крики зрителей, а потом на пути осатанелого клубка – состоявшего из Марка и Маргариты – оказались чьи-то ноги в начищенных ботинках.

– Ой, – ойкнула Маргарита.

– Ты мешаешь. Проваливай!.. – рявкнул Марк грозным голосом, но тут же осёкся: сверху вниз на них смотрел человек с длинными белыми волосами и в чёрных одеждах – профессор богословия Авель Влас. Маргарита знала, что он ведёт у старших классов литературу. Профессор молча взял их обоих за уши и провёл так по всему лицею – и не куда-нибудь, а в приёмную директора.

– Этого ты хотела? – негромко спросил Марк, когда они остались одни.

– Заткнись.

– Отвечай, когда я к тебе обращаюсь, – сказал Марк голосом, не терпящим пререканий. – Этого ты добивалась?

– Иди ко всем чертям.

– Мало я тебе всыпал. Ты создала проблемы для нас обоих. Нормальные люди так не делают.