Уже стемнело, когда мы сели в Волгограде. На бетонных плитах лежал первый снег, мы шли пешком до здания аэропорта, а я озирался на серебристые «тушки», около которых суетились техники на лестницах: они закрывали сопла двигателей круглыми красными щитками-заглушками.

Ближе к ночи мы приехали в свое жилище, снятое заранее у скромной сорокалетней женщины. Это была щитовая дачка в придомовом саду напротив танковой части. Внутри находились небольшая прихожая и спальня с двумя железными кроватями и шкафом. Обогревалась она печкой, такой же микроскопической, но с большими железными съемными кругами наверху. К утру мы стали стучать зубами от холода, пришлось печурку разжигать еще раз.

Служил папа не в танковой, а в железнодорожной части в центре Волгограда, поэтому поднимались родители очень рано: отец надевал офицерскую шинель, проверял пистолет: ставил его на предохранитель, пересчитывал желтые патроны в запасной обойме, – он почему-то называл их «маслятами». Мама спешила в школу – ездила тоже в центр на трамвае, а я поднимался позже и шел днем с соседскими мальчишками в свою, поближе, потому что учился во вторую смену Привыкал я к новому классу очень тяжело, мама даже сначала возила меня с собой, но потом, уже глубокой зимой, мы определились со школой. Помню встречу с участником Гражданской войны, знавшим Чапаева, он же потом воевал и в Великую Отечественную. Пожилой офицер рассказывал, каким простым был Василий Иванович в жизни, о том, как они обманывали фрицев, запуская сигнальные ракеты таким образом, что «юнкерсы» начинали бомбить своих.

Во втором классе я учился хуже, чем в первом, и не только потому, что не сразу нашел «свою» школу, но еще из-за того, что кругом было слишком много соблазнов.

Во-первых, мы с мальчишками шалили напропалую. Залезли однажды в соседский сад воровать яблоки, и были пойманы хозяином – он за уши привел нас к родителям. Боль и стыд помню и сейчас. Манила нас и танковая часть – мы перебегали дорогу, залезали на бетонный забор и поливали солдат водой из продырявленных пластмассовых бутылок. Они вначале терпели, потом стали нас гонять. Я, убегая, увяз в строительной смоле и, оставив в ней резиновые сапоги, с ревом прискакал домой в одних носках.

Во-вторых, сам город оказался необычайным: в нем так много было всего военного!.. Памятник павшим героям около Театральной площади, – его охраняли пионеры с автоматами на груди. Здание мельницы, оставленной на память о Сталинградской битве – оно было продырявлено насквозь пулями и снарядами – тысячи отверстий! Музей обороны Сталинграда, где мы слушали экскурсовода, раскрыв рты; где одни фотографии трупов, собранных в горы напротив Мамаева кургана, могли ввести в немоту. Наконец, сам Мамаев курган с невыносимо высокой Матерью-Родиной, с Залом Славы около нее, с многочисленными скульптурами вокруг! На Мамаевом кургане, точнее, на заднем его травяном склоне, мы играли… в войну. Выкапывали продырявленные каски, патроны, белые кости и, наконец, нашли мину. Этой удаче мы были рады необыкновенно! Провезли ее в сетке-авоське через весь город в трамвае, собрали ребят из ближайших дворов и стали бросать об асфальт. Мина оказалась без взрывателя и, к нашему всеобщему огорчению, не взорвалась!..

В-третьих, я много тогда читал: Пушкина, книги русских сказок, даже роман Мусы Ташмухамедова об Алишере Навой! Помню, как поразил меня журнал «Огонек» с цветными фотографиями Луны – американцы были там в июле 1969-го, а снимки у нас решились опубликовать чуть ли не полгода спустя. Даже не сама Луна, а вид нашей голубой Земли, вид ее со стороны, был фантастическим. Невозможно было поверить, что такое возможно (не совсем верю, кстати, и до сих пор).

Все изменилось, когда у нас появился первый телевизор, черно-белый «Рекорд-67». Экран у него был небольшой, но показывал он четко – неподалеку стояла телевизионная вышка. Папа воткнул в «телик» обыкновенную проволоку вместо антенны, и перед нами закружились в танце солистки какого-то народного ансамбля. С этого момента сердце мое стало принадлежать «лампово-транзисторному телевизионному приемнику» (так было написано в его инструкции). С утра, наскоро сделав уроки, я включал это лампово-транзисторное чудо и смотрел все подряд, пока не звонил будильник, призывающий бежать на занятия. Любимые передачи народа: «Клуб кинопутешествий», «В мире животных», «Кинопанорама», «Очевидное – невероятное», «Кабачок 13 стульев», программа «Время», – стали навеки моими. Хоккей, футбол, документальные фильмы (запомнилась лента о гибели Гагарина), наконец, фильмы художественные – все это я не просто смотрел, а заглатывал с потрохами, млея от обилия информации. А какими прекрасными были новые мультфильмы! «Варежка», «Малыш и Карлсон», «Бременские музыканты», «Вини-Пух», «Ну, погоди!» – не перечесть!

Наши добрые и чистые художественные картины… «Вертикаль», «День Ангела», «Зеленый огонек», «Прощайте, голуби!», «Щит и меч», «Майор Вихрь», «Адъютант его превосходительства», «У озера», «Война и мир», «Дон Кихот»… Никогда уже не пережить тех чувств и того понимания самых глубин жизни и творчества, которыми я был переполнен тогда. Говорят, что мудрость приходит с годами. Теперь думаю, что, наоборот, уходит…

Впервые я познал, что такое всеобщая народная солидарность, в 1970-м году. Вся страна горевала и плакала, когда хоронили совсем еще юную стюардессу Надежду Курченко, заслонившую собой от пуль пилотов АН-24, – его угнали в Турцию отец и сын Бразинскасы. Через три месяца должна была состояться ее свадьба…

Смешно говорить, но от правды не уйти: я с удовольствием смотрел даже трансляции партийных съездов! На 24 съезде КПСС речь Леонида Ильича Брежнева, над которым тогда еще не смеялись, прослушал полностью. Она длилась, кажется, четыре часа. Но там были потрясающие цифры, рассказывающие о блестяще выполненной пятилетке, и эти цифры были настоящими, не выдуманными! В магазинах можно было купить все, что производилось тогда: приемники, холодильники, велосипеды, мотоциклы, даже цветные телевизоры, автомобили («Москвич» и «Запорожец»). Эпоха дефицита была не за горами, но тогда, на рубеже 60-70-х, я это чувствовал в 9 лет, – страна находилась в зените! Дело не в том, что можно было что-то купить, а в том, что народ знал и верил: войны не будет, армия у нас самая сильная, наука лучшая, искусство великолепное, а впереди – почти что вечность…

Волгоград – один из самых длинных городов Европы (самый длинный, кстати, – Сочи). Он протянулся вдоль Волги на такую даль, что пришлось основным транспортом в нем делать трамвай. С нашей окраины мы ехали в центр больше часа. Любили бродить по широкой нарядной набережной с лестницами и колоннами, спускались до самого причала. Почти возле самой Волги проходила детская железная дорога, но речные красавцы, – круизные корабли, – мне нравились больше. В центре города мы много раз бывали в универмаге, в подвале которого в 1943 году был пленен Паулюс, мама с папой мне покупали там игрушки. В радиоотделе иногда останавливались и смотрели редкие тогда цветные передачи на больших выпуклых экранах дорогущих «Рубинов» (в газетных программах телевидения они обозначались буквами «Цв.»). Иногда ездили в волгоградский цирк, несколько раз – в кукольный театр, где показывали кинофильмы (запомнил «Приключения кота в сапогах» по сценарию С. Михалкова) и спектакли для маленьких. На новый 1970-й год после спектакля по русским сказкам всем детям выдавали подарки, – конфеты в цветных бумажных коробочках с ручками, но я наотрез отказался брать подарок – не знал, что он входил в стоимость билета. К огорчению родителей, настоял на своем, чуть не доведя маму до слез. Почему-то я очень боялся, что нам не хватит денег заплатить за что-то очень дорогое. С тех пор не люблю, например, рестораны и кафе, даже вагоны-рестораны.

Мои чувства тех лет совпали, – почти один к одному, – с мечтами и огорчениями главной героини фильма «Переходный возраст» (1968), которую сыграла тогда еще школьница Елена Проклова. В 1970-м году этот фильм показали по телевидению. Снят он был по повести Владимира Киселева «Девочка и птицелёт», действие которой происходило в Киеве, но режиссер решил снять ленту в Волгограде. Сейчас именно по этому фильму можно восстановить в памяти и атмосферу тех лет, и вид прежнего, советского города. Я, конечно же, не мог тогда знать, что спустя 10 лет увижу Проклову наяву, во время съемок совсем другого, взрослого фильма, но именно эта «киношная» девочка вошла в душу особенно сильно, тем более что ее роль Герды в «Снежной королеве» мне тоже очень нравилась.