Массивное тело поверженного врага придавило женщину к полу, сбило ей дыхание и чуть было не разрубило ей плечо её же мечом – повезло, что клинок был развёрнут чуть по касательной. Выползти из-под дохлой ящерицы оказалось той ещё задачкой, но Хельга не собиралась умирать настолько глупо, а потому, шумно выпустив воздух на выходе, чуть приподняла край туши мерзкой твари над собой и в несколько неловких движений освободилась от нелепого плена.

Отдышавшись, она подумала, что стоит осмотреться на предмет наличия в этом месте друзей поверженного монстра, а заодно и понять – что же это за место. А ещё лучше – как отсюда выбраться. Мысли о ситуации в целом напомнили ей о виновнике её злоключений, и воительница осмотрелась в поисках его тщедушного тельца. Гадёныш не должен был уйти далеко, а если боги были к ней хоть сколько-нибудь благосклонны, то не должен был уйти вообще. Хельга осмотрелась. Единственное, что можно было сказать со всей определённостью – она находилась в пещере. «Боги, эти грязнули строят город над пещерами?!» Единственным источником света в ней была дыра во своде, через которую женщина в неё и провалилась. Располагалась она в самой высокой точке купола, а неровные каменные стены пещеры практически везде были скрыты мраком. Хельга выругалась: для того, чтобы выбраться через свод, придётся научиться летать. Оставалось надеяться, что где-то есть проход дальше. Ну не себя же саму эта выверень жевала здесь!

Хельга как могла стряхнула с одежды воняющий как задница мёртвого глоблина ихор, сплюнула… и заметила движение прямо перед собой. Меч был погребён под тушей выверни, и воительница резво упала на колени, стараясь выдернуть оружие из-под твари, каждый удар сердца бросая взгляд туда, где тени были подвижны. Однако неведомый противник не спешил приближаться, и просто продвигался вдоль стены, как будто бы стараясь не издавать лишнего шума. Не сразу, но до Хельги дошло, кого она заметила.

– Ах ты колебольдово отродье! Башку сверну, хребтину вырву! – зарычала воительница во весь голос, и от получившегося хриплого крика даже ей самой стало на секунду не по себе. Злоба придала достаточно сил, чтобы с двух рывков вырвать взятый в заложники меч, и женщина бросилась в сторону поганца, своровавшего её плату.

Тот пискнул как напуганная мышь и бросился вдоль стены, больше не заботясь о тихом передвижении. «Ну и куда ты здесь от меня денешься, крыса немытая?!» Злобный азарт погони, что не давал ей останавливаться там, на улицах воняющего рыбой несуразных размеров города, разгорелся с новой силой. Только теперь гадёнышу некуда было прятаться и негде скакать. Оказалось, однако, что у поганца было совсем иное мнение на сей счёт. Он пробежал ещё пару шагов… и исчез. Хельга издала разочарованный вопль и припустила в ту сторону с двойной энергией.

«Не видно ни глоблина, дери его всё за ногу!» На этой безрадостной мысли она практически разбила себе лоб об особенно выдающийся каменный выступ на стене пещеры. Поминая всё самое мерзкое, что она знала об этом мире, сплетённое в не имеющих смысла и реального воплощения позах, женщина принялась продвигаться по стене наощупь и очень быстро нащупала тоненький тоннель, в который юркнул главный виновник всех её нынешних бед. Она не позволила себе отвлечься на мысли о том, что именно сделает с ним, когда поймает, и сконцентрировалась на самой погоне.

Путь сквозь тоннель оказался пыткой – долгой, придуманной каким-то порченным лихорадкой сознанием. В условиях полного отсутствия света двигаться приходилось наощупь, и всё равно в спешке воительница умудрилась разбить и локти, и колени, дважды чуть не потерять меч, наотрез отказывавшийся пролезать в особо неудобных изгибах «дороги», а также поцарапать щёку. Хорошо хоть из носа кровь перестала идти – а то так можно было и сдохнуть от самой глупой в мире кровопотери. Тоннель, тем временем, сузился до совсем неприличных размеров, и Хельга протиснулась лишь каким-то чудом. Зато после этого «бутылочного горлышка» стены значительно раздвинулись, и женщина смогла двигаться сначала со скоростью обычного шага, а потом и вовсе трусцой. Это и предопределило её судьбу.

Темнота как будто стала менее густой, силуэты стен и дна тоннеля впереди были видны почти чётко, но всё же недостаточно для того, чтобы вовремя понять, когда они заканчивались. Очередной шаг – и нога нашла лишь пустоту вместо камня. Увлекшись погоней, женщина забыла об осторожности и должна была поплатиться. Тело подалось вперёд и вниз, тускло светящийся на дне новой пещеры мох помог глазу отмерить расстояние, на которое предстояло упасть. Выжить шансов не было. «Да сколько можно падать.»

Что-то схватило Хельгу за нижний край жилета и дёрнуло назад. Слабенько, конечно, но этого вполне хватило, чтобы ловкая воительница, всю жизнь осваивавшая искусство лазать по самым крутым скалам, сумела восстановить равновесие и не свалиться навстречу верной смерти. Оправившись от длившегося пару ударов сердца шока, женщина медленно обернулась. Кажется, червяк был удивлён не меньше её самой.

– Ох, твою…

Договорить он не успел – колено Хельги влетело ему в живот. Не будь он таким заморышем, удар пришёлся бы в пах, но тут парень мог поблагодарить свой далеко не выдающийся рост. Когда восстановит дыхание. «Что же ты жрал-то всю жизнь, что таким хилым вырос?» Вопрос этот прозвучал скорее на образно-подсознательном уровне, потому что большую часть сознания её застилал туман ярости.

– Вонючий хилый сын глоблинов, дери тебя эти глоблины всемером под деревом, ты безмозглая бесполезная тварь, былинка, козёл недоеденный! Да как ты вообще дожил до своего возраста, говна жёванного кусок?!

Ответить задохлик не мог, поскольку отчаянно силился снова научиться дышать, да это и не требовало ответа. Время для содержательных вопросов пришло чуть позже, спустя ещё один удар кулаком под дых, пощёчину и лёгкий пинок по ноге, совершённый от остаточной досады. Всё действо происходило на весьма малоразмерном карнизе, обрывавшемся отвесной стеной в глубокую, покрытую светящимся мхом пещеру. Это значительно сокращало доступный Хельге арсенал оплеух и тем более крайне осложняло работу с двуручным мечом, что, возможно, и спасло жизнь грязного червяка в первые мгновения.

– Ну и нахрена ты это сделал, заморыш?! – голос Хельги сегодня звучал особенно грозно – сказались пересохшая в процессе погони глотка и целый арсенал ничуть не позитивных эмоций, каждая из которых на разный лад убеждала хозяйку продолжать бить червяка, пока он все органы не выплюнет.

– Да я… а хрен его знает, – сказал он противным мягким южным акцентом и истерически захихикал. Хельга схватила его за подбородок и дёрнула его гнусную крысиную морду так, чтобы он смотрел ей прямо в глаза – обычно это помогало привести собеседника в чувство, но этот заржал сильнее, а потом в один удар сердца переменил настроение и принялся орать на неё, – Ну чего тебе от меня, тварь мехожопая! А?! Ну убей меня, сука, убей давай! Убей! Убеееееееаааааай! – даже в таких потёмках было заметно, как глаза задохлика блестели с каким-то неестественным рыжим отливом. «Рехнулся. Ну просто великолепно!»

– А ну рот закрыл, гад подколодный!

«Увещевание» подействовало, и задохлик принялся поскуливать, роняя слёзы прямо ей на ладонь. Почему-то от этого ей стало вдвойне противно, и Хельга убрала руку от его лица. Ситуация окончательно перестала напоминать реальность. Предстояло понять, что теперь со всем этим делать.

Дорога назад заняла в два раза больше времени, так как ни воительница, ни задохлик никуда не торопились. Последний так вообще уверял, что больше выходов в той пещере не было, а на вопрос «как же тогда туда попала выверень?» лишь недоумённо хмыкал. После того, как понял-таки, о ком говорит Хельга. Язык общинников и южан отличался не сильно, но некоторые вещи различались по звучанию настолько, что без труда их было не узнать. Например, наименование злобных ящериц размером с откормленного медведя, с длинной шеей и совершенно дурной привычкой жрать всех, кто меньше их по размеру. «Как же отвратительно они произносят слова! Как будто не говорят, а придуриваются со ртом, набитым водой. И что мне теперь делать среди них всю жизнь?»