Но в их тесном кругу именно ей особенно хотелось дать имя, отражающее ее суть. Обычное «Таня» этого сделать не могло. Ведь как вместить в эти буквы искры любви к жизни, что всегда трещали вокруг нее ярким хвостом, стремительность и эффектное умение врываться в атмосферу размеренности? Стремительным в ней было все. Способность погружаться в новые увлечения, речь, мимика, движения. Она фонтанировала сумасшедшими идеями и с удовольствием врезалась в повседневную рутину с рассказами о том, как они в итоге реализовались. За это ее и любили. Появление Кометы неизменно было настоящим фейерверком, зарядом энергии для всех, кто ее окружал. О ней хотелось одновременно заботиться, и в то же время заряжаться от вечного двигателя, который бился у нее вместо сердца.

Когда на полгода Комета переменила курс и перенеслась на новую для нее орбиту, друзья лишь понимающе улыбались и искренне радовались. Потому что, прежде чем уйти в феерический полет по своему личному космосу, она успела поставить их перед фактом: виной тому волшебный бурный роман. Как и все в ее жизни, он возник ярко и внезапно. О чем она радостно и сообщила друзьям, после чего стала сеять искры налево и направо в жизни любимого человека. Кажется, такого же по-хорошему сумасшедшего, как и она сама. Хотя и здесь Комета осталась довольно скрытной, не рассказывая о подробностях: о ее счастье говорили лишь счастливые селфи в социальных сетях. Друзья в круговороте своих забот не сразу и заметили, что Таня стала публиковать их все реже и реже, пока вообще не перешла на фотографии пейзажей без подписей.

Первыми на это обратили внимание Стрельцовы. Они знали Комету уже давно, их она считала самыми близкими людьми, о чем неоднократно сама и говорила. Видимо, поэтому в один из вечеров и возникла на их пороге так же внезапно, как в свое время пропала из эфира. Приехала такая же порывистая, как и всегда. Но подозрительно, убийственно тихая. Улыбалась, но смотрела мимо них, словно внутрь своих временно темных коридоров. Хотя беседу поддерживала как обычно, рассказала про очередное приключение. А потом закурила и начала говорить куда-то за окно. Как будто был вдали еще один слушатель. К нему и были на самом деле обращены эти слова.

– Я вам уже говорила, что все эти технологии и постоянный доступ к сети на самом деле зло? В целом жизнь, конечно, улучшают и упрощают. Но некоторые ее стороны усложняют в сотни раз. Вот, например, расставание с человеком. Именно благодаря всей этой современной требухе оно превращается в длинный и нафиг не нужный квест. В школе или на первых курсах как было замечательно. Помните? Закончилась любовь-морковь, и вы просто переставали общаться. Если не повезло, и с товарищем вы учились в одной школе, то подбородок выше носа и делаешь вид, что знать человека не знаешь. Звонит? Ничего страшного. К тренькающему дисковому телефону подходит мама и говорит, что тебя нет. А если еще и определитель стоял, так вообще шик. Механический голос перебирает цифры, как скрипучие четки, а ты сидишь и хихикаешь. Гордая вся донельзя. И все, человек стирался из твоей жизни, выцветал, как старая фотография. Не сразу, да. Но постепенно и наверняка.

А сейчас что? И так иногда кажется, что спрятаться в этом мире невозможно. Ляпнешь что-то при телефоне, а он тебе уже заботливо предлагает рекламу. Но это еще мелочи. По сравнению с тем, когда надо человека стереть из жизни. Из цифровой тоже. Чтобы в бан отправить везде, везде заблокировать, несколько часов может уйти. Социальные сети, мессенджеры, где еще не знаешь, сколько профилей в блок отправить, и что это за «Ноготочки» непонятные на тебя подписаны. Столько шума, столько мусора из контента, столько людей. Они больше привидения и призраки, чем люди. И постоянное ощущение, что за тобой подглядывают. Мерзкое чувство. От него иногда помыться хочется. Вот поэтому я уверена, что при разрыве отношений – бан, это место, куда надо отправлять сразу и обязательно. И чем ближе был человек, чем больнее сделал, тем быстрее он должен отправиться в темноту. Вместе со всеми своими аккаунтами, сообщениями и поступками, которые нельзя прощать.

Стрельцовы молчали, просто слушали. Таня всегда говорила ровно столько, сколько считала нужным. Оставалось лишь догадываться, что успело произойти, на какую тропу и к какой сказочной ведьме в итоге пришла ее любовная сказка. Вряд ли они когда-то узнают, что успели вместить в себя 180 дней ее счастья и его осколков.

У Тани пиликнул телефон. На экране светилось сообщение от банка о зачислении рубля и комментарий «Выслушай меня, пожалуйста». Комета усмехнулась, шумно выдохнула дым и туда же, в одно ей видимое пространство задумчиво произнесла:

– А вот в этом приложении забанить нельзя. Даже в собственном сердце можно, а банк еще до этого не додумался. Ну и зачем тогда нужны эти сраные технологии.

В этот момент Стрельцовым показалось, что рядом с Таней промелькнуло несколько искр, очень быстро потухших. Это было непривычно, колюче холодно и оттого очень больно за Комету. Она была похожа на заброшенный замок, когда-то покинутый его обитателями в спешке. Роскошный, с анфиладами комнат и потайных выходов – но опустошенный и поэтому пугающий.

Стрельцовым хотелось верить, что это скоро пройдет. Ведь наверняка Комету уже ждет один только ей известный космический путь, где она вновь будет сверкать своим ослепительным хвостом. На этом пути обязательно будет тот, где не обидит Таню, не предаст, не заставит ее потом стереть человека подчистую из жизни и воспоминаний.

Александр Сергеевич Конопушкин образ жизни вел довольно незатейливый. Пока его коллеги спешили к семьям, а на работе хвастались фотографиями румяных пупсов, роскошных грядок и вообще своим бытом, тот гордо нес звание холостяка. Не хочу, мол, с кем попало рожать наследника. Непонятно, правда, было, что именно надо было наследовать. Но опустим этот момент. Потому что нас интересует другая занятная история, что случилась с товарищем Конопушкиным.

Вечером его маршрут обычно проходил по не меняющейся годами местности между кухней и диваном, и совершался с большим удовольствием. Пика наслаждения наш герой достигал, когда довольно падал на диван, в одной руке принося на свое ложе купленный в магазине готовый ужин, а в другой – пульт от телевизора или смартфон. Это был типичный для него вечер. Можно сказать, любимый способ проводить время. Конопушкин знал, что его ждут пара часов увлекательного просмотра мемов, вечерний душ и затяжной сон. Утром все начнется заново, покатится по знакомой колее, так что жаловаться совершенно не на что.

Ну, кроме того, что в последнее время сон стал каким-то беспокойным – мужчине все время снился песок, грозный человек с седыми бровями и прочая ерунда. Надо было бы проанализировать, но Александр это постоянно откладывал. Еще из-за всякой ерунды нервные клетки тратить.

Откладывать он вообще любил. Но, к сожалению, не деньги – а «на потом». Так, фразу «Давай как-нибудь потом» он сказал за свои 33 года 11368 раз. А вот «Давай сделаем, можно прямо сейчас» – всего 14. В категорию «на потом» попадало абсолютно все: от мелкого ремонта и свиданий до повышения квалификации. В эту же категорию, к сожалению, попали даже звонки матери. Да и зачем, если можно отправить сообщение. Как будто они в его детстве и отрочестве не наговорились.

В процессе просмотра очередного мема Конопушкин задремал. Когда открыл глаза, долго не мог понять, где находится. Потому что вокруг была не его квартира. Ни дивана, ни подаренных матерью штор. А куда делась шаурма, в конце концов, он же ее не доел? А там, простите, двойной сыр!

Но ни сыра, ни телефон не было. Зато был строгий унылый кабинет. Прямо как у начальства. С той разницей, что пространство, где очутился Конопушкин, наполнял мягкий жемчужный свет.

Конопушкину понадобились пара минут, чтобы сфокусировать зрение и увидеть-таки стол, за которым сидел тот самый человек из снов Александра Сергеевича. И ладно бы просто сидел. Он угрожающе смотрел на Конопушкина и явно не собирался его хвалить.