– Кто принес письмо? – спросил Генрих, подняв взгляд на слугу.

– Из деревни прискакал местный мальчик. Письмо было передано из рук неизвестного всадника, – доложил Стилан.

– Приведите парня в дом, в гостиную. Я должен с ним поговорить, – распорядился Генрих.

– Не утруждайте себя, господин, – покачал головой слуга, – утром в деревне Нечар появился всадник на гнедом жеребце. Потник на коне был темно-синего цвета, с вышитой эмблемой его Высочества Лиама. Неизвестный, закутанный в темный плащ, хорошо заплатил мальчишке, чтобы он доставил Вам письмо как можно скорее, затем выпил белого вина в таверне и отправился обратно.

Генрих поднял бровь, рассматривая слугу, словно тот у него работал первый день.

– Письмо вы вскрыли только что, никто не догадывается, что в нем написано, – пожал плечами Стилан, изобразив на лице недоумение.

– Благодарю за службу, мой друг, – кивнул Генрих, – оперативно работаешь.

– Все на благо моего хозяина. Так что, звать мальчишку? – поднял бровь слуга, а затем сложил руки на груди.

– Не стоит, ты прав, – покачал головой Генрих, – можешь быть свободен.

Мужчина сел в кресло, продолжая держать письмо в руках.

– Как прикажет мой господин, – поклонился Стилан и сделал шаг в сторону двери. Но Генрих его остановился, отложив в сторону письмо.

– Пригласи ко мне синьору Идис, через четверть часа.

– Слушаюсь, – теперь Стилан покинул кабинет гораздо быстрее, оставив герцога в одиночестве.

Как только тишина наполнила кабинет, Генрих снова взял письмо в руки и внимательно прочел еще раз.Читал он его медленно, хмуря густые брови, шевелил губами, словно пытался выучить послание от неизвестного наизусть.

«Милостивый государь,

Обстоятельства заставляют меня не называть своего имени в письме к Вам. Это вызвано необходимостью держать в тайне мои намерения Вам писать и предупредить о возможной опасности для Вашей жизни. Очень скоро на территории Вашего имения состоится Королевская охота, в которой примут участи первые лица Империи, в частности Семья, самое ближайшее окружение. Как удалость установить через преданных Империи людей, на охоте должен произойти несчастный случай, где Вы выступите в роли жертвы и убийцы одновременно, что повлечет за собой невосполнимые потери среди преданных Империи лиц. Смею ли я Вас просить быть бдительным на мероприятии, и не допустить непоправимого? Доброжелатель»Генрих поднял бровь и ухмыльнулся. Анонимок он получал достаточно, в основном с угрозами в свой адрес. Теперь же в его руках некто пытался предупредить о покушении. Означает ли это, что жизнь герцога Принарри еще для кого-то представляет ценность?

Достав лист пергамента, он сел писать письма. Писал он медленно, взвешивая каждое слово, поминутно останавливаясь и смотря на пейзаж за окном. Когда с одним письмом было покончено, он взялся за другое. Но как только половина его была написана, в дверь робко постучали.

– Ваша милость звали меня? – спросила Саломея Идис, появившаяся на пороге кабинета.

Молча жестом, Генрих указал ей на стул, на котором сидел совсем недавно. Женщина послушалась и тихонько присела на указанный стул и скрестила на коленях руки. А Генрих продолжал писать. Но теперь он писал быстрее и увереннее. Он не поднимал взгляда на гувернантку дочери, но прекрасно ощущал ее присутствие рядом.

– Как хорошо, сударыня, что Вы есть в нашей жизни! Рядом с Вами просыпается вдохновение. Посидите еще тихо с минуту и тогда Вы меня осчастливите, – произнес он, довольно уверенно.

– Как будет угодно Вашей милости! – кивнула Саломея и поправила складки на юбке.

Генрих сложил пергаментный лист и убрал его в приготовленный конверт. Когда все письма были написаны, а мысли приведены в порядок, он встал из-за стола, обогнул его и встал перед Саломеей, внимательно посмотрев на нее. Взгляд его был изучающим, словно он пытался запомнить лицо женщины, так долго прожившей в его доме.

– Самые преданные слуги не те, которые живут в доме достаточно давно, – начал он, удерживая ладонью правой руки плечо левой руки и задумчиво почесывая, – а те, которые воспитали ни одно поколение домочадцев. Под Вашим строгим контролем растет Миранда и, похоже между вами существует определенная симпатия. Этой симпатии я не замечаю даже между матерью и дочерью.

– О, что вы, сударь. Вы мне льстите! – покачала головой женщина, – Дочь любит свою мать, просто редко ее видит, но я уверена, что не существует любви большей, чем между матерью и ребенком.

– Я продолжу, – прервал женщину Генрих, заставив ее замолчать лишь одним взглядом, – с Вашего позволения.

Генрих снова сел за стол и поставил локти так, чтобы левой рукой можно было подпереть подбородок. Саломея слушала внимательно, но было заметно, как губы ее дрожат. Она не боялась Генриха, и мужчина это ценил. Но непонятное напряжение, зародившееся в сознании, было трудно скрыть. Генрих, чтобы не испугать гувернантку теперь говорил сдержанней, мягче и тише.

– На днях состоится Королевская охота в этих землях. Соберется много гостей.

– Прекрасное времяпрепровождение – охота, – кивнула женщина, чуть прищурив глаза так, что сеточка морщин проступила в уголках век.

– Я желаю, чтобы Миранда Принарри покинула на некоторое время имение. Ей ни к чему присутствовать на этом празднике убийства животных. Она слишком мала для этого. Поэтому Вы со своей подопечной отправитесь подальше от этих мест, – тут он ненадолго прервался, но спустя пару мгновений продолжил, – скажем в Эмпилоу. Родственники герцогини Принарри будут рады такой гостье, как моя дочь. Сестра Эйлин – Агата, всегда мечтала познакомиться с племянницей. А вы будете сопровождать Миранду на всем пути следования. И желательно не покидать девочку до конца ее пребывания в графстве.

– На какое время вы планируете отправить Миранду в столь долгое путешествие? Ведь согласитесь, дорога дальняя, уже холодает, девочка может простудиться по дороге, – начала Саломея, но тут же была прервана герцогом.

– Радушие и гостеприимство Агаты не знает мер. Но унять и заставить слушаться можете лишь Вы, сударыня, ибо с мой дочерью Вы нашли общий язык куда быстрее, чем кто бы то ни был. Я напишу Агате, а Вы тем временем собирайте вещи. Завтра вы отправитесь в Эмпилоу.

– Как прикажете, мой господин, – поклонилась Саломея, – могу ли я идти?

– Да, разумеется, – послышался голос Генриха, который склонился обратно к письму, забыв через секунду о существовании гувернантки.

– «Почему он так поступил со мной? Почему Я должна куда-то ехать? Пропустить королевскую охоту, не взглянуть даже одним глазком на гончих псов, на дичь, не услышать звуки рожков, и все потому, что я слишком мала! Я хочу быть охотницей! Хочу знать, каково это, когда кровь вскипает при виде убитой дичи, которую ты нагнал» – думала Миранда про себя, самостоятельно складывая в небольшую сумку необходимые развлечения в дорогу – куклу, книгу, вязание.

В это же самое время Саломея собирала вещи девочки, которые по ее мнению должны ей пригодиться: несколько платьев из дорогого материала, смену белья, даже нехитрые украшения. Все жители Эмпилоу должны знать, что герцогиня Принарри обладает большим багажом. Родители могут позволить себе одевать дочь в лучшие наряды. Письмо к сестре Эйлин – Агате было убрано в специальный пакет из непромокаемой ткани. Походный костюм девочки был приготовлен к долгому путешествию. Он состоял из длинной тёмно-зелёный рубашки, поверх которой одевалась кожаная коричневая курточка. Бархатные тёмно-коричневые штаны были сшиты точно по размеру. Мягкие кожаные сапожки на прочной подошве стояли близ кровати, так и манили юную путешественницу обуться и уйти в дальний поход. Длинный тёмно-зелёный плащ из шерсти висел на спинке стула близ окна. Миранда периодически поворачивала голову к приготовленному костюму и пару секунд рассматривала его, с предвкушением. Саломея аккуратно уложила в дорожную сумку пару платочков и рассматривала сосредоточенное лицо девочки. Она ожидала, когда девочка придумает новую забаву. Спросит что-то или разобьет любой из предметов, находящийся в комнате. За половину часа Миранда не вымолвила ни слова и это пугало наставницу.