– В чем дело? – в отделение зашел статный сотрудник и строго покосился на своих сослуживцев.

– А это Вы мне скажите! – никак не могла успокоиться женщина. – Моя дочь не вернулась с выпускного!

– И наша, – тихо добавила мама Маши.

– А эти говорят, чтобы мы приходили попозже, а сейчас им, видите ли, не надо писать никаких заявлений!

– Старший сержант Хомутов, – представился молодой человек. – Пройдемте со мной.

Линина мама по инерции собиралась продолжить ругаться, но вовремя опомнилась и последовала за милиционером.

– На обоих жалобу, и никаких премий. Усекли? – урезонил безалаберную парочку Хомутов.

– Вечно ему неймется, – сплюнул один из салаг.

– Он себя самым главным возомнил, что ли? – нервно полез за сигаретами второй. – Давай сами на него жалобу накатаем?

Пока лодыри строили планы мести, ответственный служитель закона внимательно слушал родственников пропавших девочек и записывал все их показания. Он проявлял недюжую терпимость и сочувствие горю заявителей. Отец Маши отсутствовал, будучи такого же мнения, что и те двое, оставшиеся без премии, поэтому без зазрения совести отправился на работу.

– Сначала мы думали подать заявление по месту жительства, но у нас ужасное отделение, – жаловалась мама Лины, а отец и мать Маши расторопно поддакивали, – участковый хуже этих двоих вместе взятых.

– Все правильно сделали, – успокоил ее Хомутов. – Сейчас мы устроим розыскные мероприятия и по горячим следам найдем ваших девочек, не волнуйтесь.

– Ох, спасибо Вам огромное, – бедная женщина смотрела на старшего сержанта, как на ангела, спустившегося с небес. Она еще не знала, что впереди ее ждут годы, полные неведения о местонахождении дочери, и страхов, что она больше никогда не увидит свою девочку, не сможет обнять ее и услышать милый сердцу голос.

В этот раз хозяин не заставил себя долго ждать. Как только Лина разделалась с первым платьем, он был тут как тут.

– Давай поиграем в шахматы, – предложил он и чмокнул её в щеку.

Она с радостью согласилась, хотя ее мнение вообще не учитывалось. Лина всегда играла белыми – хозяину нравилось давать ей фору. Иллюзия, что первый ход имеет большое значение, заводила её в тупик, и всякий раз она оказывалась в проигрыше. Первые партии были похожи на игру кошки с мышкой – у Лины не оставалось шансов на победу. В школьные годы она мало практиковалась и не понимала, как можно продумывать ходы заранее. Она действовала ситуативно и неизменно получала мат. Но со временем стала следить за игрой соперника. Внимательно и вдумчиво. Не для того, чтобы съесть очередную фигуру и попасть в ловушку, а чтобы понять его логику и стратегию.

Когда Лина выиграла впервые, шахматная доска полетела ей в лицо. Второй раз это случился только несколько месяцев спустя. И теперь слоны с ферзями оказались у нее в другом место. Третьего раза не последовало. Впредь, видя выигрышную ситуацию, Лина осознанно делала ошибочный ход. Поначалу от страха наказания. Потом – зная своё место. Ей нравилось, как хозяин улыбался, когда выигрывал. Он тут же чувствовал себя победителем и властелином мира. А для Лины он им и являлся.

Конечно, так было не всегда. После того, как Лина поняла, что смерть ей не грозит, впрочем, как и свобода, у нее появились силы и время на размышления. Они привели к выводами о том, что у хозяина комплекс неполноценности. С чего бы ему ещё воровать её и насиловать девушек? Умные книжки и телевизионные ток-шоу сделали свое дело – Лина решила, что видит своего неполноценного повелителя насквозь.

– Ты просто ничтожество! – кричала она. – Наверное, никто тебя не уважает, начальство ни в грош не ставит, а ты ему жопу лижешь! Поэтому тебе и нужна девочка для битья, перед которой будешь красоваться и заставлять себя уважать! А без всего этого ты никому не нужен! Но знаешь что? Ты и так не нужен! Как бы ты надо мной ни издевался, я всегда буду считать тебя говном и жалким хлюпиком!

Хозяин молча выслушал истеричную тираду, подошел к Лине, въехал ей кулаком по лицу и спокойно сказал:

– Дура ты.

После чего оставил ее думать над своим поведением, заперев холодильник, морозильную камеру и дверцы кухонных шкафов. Он не приходил к ней пять дней, в течение которых Лина ничего не ела и уже вспоминала их первый ужин как нечто хорошее и желанное.

Да, она готова была есть с пола, с его ног, с чего угодно. И когда хозяин наконец решил посетить ее, она даже не сопротивлялась тому, что он макал свое достоинство в майонез и предлагал ей облизать его. Он наслаждался покорностью и унижением строптивой рабыни.

– Вот так бы всегда, – потрепал он ее по щеке, разбавив майонез своей спермой.

Лина все еще не наелась и жадно смотрела на тару с остатками майонеза.

– Ешь, – засмеялся хозяин, увидев её голодные глаза. – Заслужила.

Она набросилась на банку и начала выгребать белое месиво руками. Потом перевернула над головой и постучала по донышку, чтобы ни капли не пропало даром. В другое время ее бы уже вывернуло от обилия жирной пищи, но после пяти дней на воде Лина просто обезумела и теперь пожирала обычный майонез, как пищу богов. Потом, конечно, ей было плохо, тошнило и крутило живот. Но в тот момент Лина испытала самое настоящее наслаждение. Наслаждение, о котором успела позабыть за время, проведенное в темнице.

Хозяин выиграл и на этот раз и снова явил Лине так желанную ей улыбку. Ее забавляло, как при этом шевелились его усы, а глаза превращались в узкие щелочки. В них блестело солнце, чей свет долгие годы не касался Лининого взора. Хозяин сильно изменился с первого дня их знакомства: возмужал, отрастил бороду, усы и знатную шевелюру. Но для Лины это его ничуть не портило и не старило. Хозяин продолжал быть аккуратен, следил за собой и не давал поводов уличить себя в пренебрежении внешностью. Перемену стиля он объяснял познанием высшей истины, которая гласила, что мужчина не должен бороться супротив своего естества, брея бороду каждый день, а обязан покориться Божьему Замыслу и дать волю растительности на лице. Он глубоко ударился в религию и даже устроил красный угол в Лининой каморке, чтобы она могла благодарить Создателя за своего Хозяина.

Лина была некрещеной, и это сильно расстраивало скоропостижно уверовавшего хозяина. Он долго ломал голову над тем, как исправить положение, но никак не мог найти верного решения. Хозяин понимал, что приглашать священника сюда – полный абсурд. Ведь тот раскроет его «маленькую» тайну, и все пойдет прахом. В конце концов он понял, что не может оставить Лину без Божьей Благодати, и договорился с попом из местной церквушки, что тот придет провести обряд крещения на дому. Невзирая на занятость, священнослужитель мигом согласился, стоило ему услышать о крупном пожертвовании, которое пообещал клиент, не забыв упомянуть, что батюшка сам сможет отнести денежку в храм.

– Но это должно остаться между нами, – сказал хозяин.

Батюшка возражать не стал. Не имев намерения доносить пожертвование до церкви, он мысленно огласил его конечным пунктом назначения собственный карман. После службы священнослужитель отправился на запланированное мероприятие и никому об этом не сказал. Он встретился с заказчиком недалеко от леса. Тот уверял, что так будет сподручнее, а иначе священник заплутает.

Хозяин привел гостя в дом и пригласил спуститься в подвал, сообщив, что именно там находится человек, которого нужно крестить. Батюшке это не понравилось, но обещанная мзда была слишком велика, чтобы ею пренебречь.

Подвал был завален коробками и прочим барахлом, которое нужно и не очень в хозяйстве.

– И где же он? – спросил священник.

– Дальше, – ответил хозяин.

Он принялся отодвигать крышку погреба, в котором обычно хранят картошку.

Поп помялся, но последовал дальше.

В погребе и правда лежала картошка, и ничего больше. Хозяин принялся ворочать грязные мешки, и вскоре освободил одну из стен невысокого погреба, в которую была вмонтирована маленькая дверца.