Иногда Лине снились люди из прошлого – знакомые и родные. Она уже почти не помнила их лица, но во сне неизменно узнавала родные глаза, руки и голос. Сегодня ей снилось, как мама готовила ужин. Пришли гости, но самой Лины там не было. А потом она поняла, что это поминки. Её поминки. Но все улыбались. Никто не плакал. Только Лина, когда проснулась и вспомнила, что никому не нужна. Кроме, быть может, хозяина, в любви которого опять возникли сомнения.

Чаще всего ей снился именно он, её хозяин. Порой он ругался, порой любил её, ласкал её тело и говорил слова любви. А иногда просто рассказывал свои истории. Обычно всё происходило здесь, в этом тесном помещении. Даже родные часто ей снились именно в этой каморке. Но иногда Лина оказывалась на море, на которое ездила каждое лето с родителями и сестрой. А теперь во снах она была там с ним, с человеком, который отобрал её прошлую жизнь и подарил новую, убедив, что возврата больше нет.

Когда Лина открыла глаза после ночи выпускного, она не сразу поняла, где находится, и что происходит. Она лежала в чужой кровати в незнакомой комнате. Страха не было. Ещё вчерашняя школьница, не видевшая в жизни ничего хуже тройки по химии, не могла и подумать, что с ней произошло что-то ужасное. Истории о пропавших людях были лишь историями. Поэтому, увидев сидящего на стуле парня, Лина только смущенно опустила глаза, и стала гадать, что у них было этой ночью. Она стеснялась спросить, где находится – было стыдно выдать алкогольную амнезию.

– Как спалось? – спросил незнакомец.

Казалось, она где-то видела его лицо, но где, вспомнить не могла.

– Хорошо, спасибо, – Лина робко улыбнулась. Он был вполне в её вкусе. Она поймала себя на мысли, что будет рада узнать, если между ними и правда что-то произошло.

– Ты девственница? – таким же будничным тоном произнес он.

– А… довольно… неприличный вопрос…

– Ты девственница, я спросил? – грубо отозвался тот, не реагируя на морализаторства.

– Да, – кивнула Лина и стала выбираться из постели. Только теперь почувствовала что-то неладное.

– Хорошо, – сказал парень. На вид ему было немногим больше двадцати, голова выбрита почти под ноль, и только теперь Лина заметила, что на нем милицейская форма. Тут в памяти всплыла встреча с этим типом в переходе, и Лина спросила:

– А где Маша?

– Это та, что была с тобой?

– Да.

– Она еще спит.

И вдруг до Лины дошло, что, по всей видимости, она находится в отделении, куда её забрали за неподобающее поведение. Возможно, вытрезвитель или что-то в этом роде. Она понятия не имела, как выглядят заведения подобного толка, поэтому вполне могла допустить, что это одно из них.

– Я могу её увидеть?

– Нет, – милиционер продолжал спокойно сидеть на стуле, пока Лина обувалась и пыталась расчесать спутанные волосы пальцами. В паутинках засохли кусочки рвоты и уличная грязь от падений.

Когда она привела себя в относительный порядок и направилась к двери, человек в форме встал и преградил ей путь.

– Куда собрались, гражданочка? – на его лице появилась ухмылка. В другой ситуации она могла бы показаться даже милой, но сейчас напугала Лину до ужаса.

– Я что, задержана?

– Можно и так сказать.

– А как еще можно… сказать?..

– Вон там душ, – указал на проем в стене служитель закона.

Лина оглянулась, затем медленно повернулась обратно:

– И?

– Не подобает девушке расхаживать в таком виде, – он смотрел на нее в упор и не спускал с лица своей странной полуулыбки.

– Вы предлагаете мне сходить в душ? – решила уточнить Лина.

– Можно и так сказать, – кивнул тот. – А можно, – предвосхитил реплику собеседницы, – и что я настаиваю на этом.

Он вернулся на стул. Лина сделала шаг в сторону двери, милиционер не шелохнулся. Видя, что путь свободен, она решительно взялась за ручку, но та не поддалась ей.

Не оборачиваясь, надзиратель подытожил:

– Сначала душ, потом все остальное, – по его голосу было заметно, что он улыбается.

Лина замешкалась.

– И Вы тут будете сидеть? – нервно спросила она, решив, что выбора у нее не осталось.

– Могу выйти, – парень встал и поравнялся с задержанной.

– Будьте так добры, – сглотнула Лина.

Милиционер жестом указал ей в сторону душа, дождавшись, когда она сделает первые шаги, открыл дверь, вышел наружу и запер Лину в полном одиночестве.

С опаской оглядываясь по сторонам и боясь, что этот тип вернется в любую минуту, она зашла в душевую и неуверенно стянула одежду.

На полочке лежало все необходимое: мочалка, на счастье, еще даже не распакованная, душистое мыло, тоже новое, и шампунь для волос. Лина постаралась управиться как можно быстрее. Плевать на миловидность здешних сотрудников – нужно валить, убираться, сматывать удочки. Когда она одевалась, в ее голове промелькнула мысль, что ей даже немного жаль, что этот (судя по погонам) сержант – хотя Лина не шибко разбиралась в званиях – оказался столь приличным и не решился заглянуть в ее душевую. На стене висела сушка для волос, как в раздевалке бассейна, в который их водили всем классом на занятия физкультурой. Только теперь Лина поняла, что будет скучать по школе и одноклассникам. Несмотря на прошествие всего лишь одной ночи, как они перестали быть учениками, что-то уже изменилось. Все они стали немного дальше друг от друга. И с каждым днем, месяцем и годом этот разрыв будет увеличиваться, пока они окончательно не потеряются и не спутаются с тысячами других людей, которых им еще только предстояло узнать.

Когда с раздумьями и сушкой было покончено, Лина направилась на выход. Стоило ей покинуть ванную комнату, как входная дверь отворилась и тут же снова закрылась за сержантом, запершим ее изнутри.

– Я могу идти? – стараясь не выдать испуга, спросила Лина.

– У тебя есть ноги, и я вижу, как ты ими передвигаешь, – снова ухмыляясь, начал говорить милиционер, – стало быть, ты это можешь.

– Я имею в виду… я могу уйти отсюда?

– А куда ты собралась? – парень скрестил руки и оперся спиной на дверь.

Мозг все еще отказывался делать вывод, что ей угрожает опасность, но Лина уже понимала, что здесь явно что-то не так.

– Перестаньте так шутить, – сглотнула она. – Вы меня пугаете.

– Я? – парень склонил голову на бок и прикусил нижнюю губу, вглядываясь в глаза задержанной.

Та стояла, не шелохнувшись.

– Да, – тихо сказала она, видя, что незнакомец не собирается говорить, пока не получит ответ на вопрос.

– И правильно, – он расплылся в самодовольной улыбке.

Лина оцепенела.

– Ты знаешь, – сержант сделал шаг в ее сторону, – я рад, что ты девственница.

Она стала пятиться назад.

– Значит, тебя все еще можно спасти, – он продолжал наступление.

Лина оглядывалась по сторонам в поисках чего-нибудь острого или тяжелого, но, как назло, все будто специально убрали из этой комнаты.

– Я понимаю, тебе сейчас страшно. Но со временем до тебя дойдет, что бояться надо вовсе не меня.

Лина не выдержала и закричала что есть мочи. Она принялась звать на помощь в надежде, что ее кто-то услышит.

– Не стоит этого делать, – парень неодобрительно помотал головой.

Лина его не слышала и продолжала кричать. Тогда сержант ударил ее по лицу наотмашь и повторил:

– Я же сказал, не стоит этого делать.

Она задохнулась от ужаса и схватилась за пылавшую щеку, но уже спустя пару секунд из ее горла вырвались новые крики.

Сержант напрягся и стиснул хрупкие плечи Лины мощными руками. Она продолжала драть глотку и начала вырываться, брыкаться и дубасить милиционера ногами. В ответ на это он доволок ее до стены и хорошенько ударил об нее спиной. Когда это не помогло, он приложил ее сильнее, но Лина не успокаивалась. Тогда парень отпустил ее и опять врезал по лицу. Это заставило её замолчать и вжаться в стену от боли и испуга.

– Либо ты слушаешься меня, либо сдохнешь, как и твоя Маша.