Мысли о Лу помогли привести себя в чувство. Я даже смогла улыбнуться. Надеюсь, Лукас сможет хорошо позаботиться о моей сестре.
Но все-таки этот Норман Вуд смог меня задеть. Одним взглядом он вызвал во мне шквал противоречивейших эмоций. Я любовалась его аристократической красотой, при этом с ненавистью отзываясь на каждое сказанное мужчиной слово. С одной стороны, он просто попросил поделиться знаниями. Но с другой, в его речи сквозила явная угроза. Мне и моему ковену. А я не позволю ему трогать дочерей Тьмы!
От Нормана несло английской чопорностью и жаждой власти. Куда ему больше? Он и так возглавляет самый сильный орден колдунов во всей Европе, зачем ему еще и мы? Да, наши хранилища полны самых разнообразных знаний, кропотливо собранных ведьмами по всему миру, но… Стойте. Были полны.
Я ведь лично изничтожила все, что было накоплено таким трудом. И все это теперь в моей голове. Частички знаний также есть в голове Лу, а также у Марты, нашей сестры по ковену, травницы и действительно сильной ведьмы. После моей смерти я разделю свои воспоминания между тремя дочерями Тьмы. Ведьмы не доверяют колдунам. Ведьма готова терпеть колдуна рядом исключительно в двух случаях: обсуждение угроз на Совете Магов и продолжение рода, ведь магическую силу просто так растрачивать нельзя. От связи с людьми наша Тьма ослабевает. Единственный колдун, с которым я и наш ковен когда-то согласились иметь дело – Кристофер Нокс из ордена Безымянных. Но и ему пришлось сперва завоевать наше доверие, и то, что он для этого сотворил, поистине достойно уважения.
Правда, ковен Шестнадцати всегда отличался от остальных. Во-первых, у нас немного ведьм. И каждая, кто был в нашем ковене – такая же, как мы с сестрой. Найденная на улицах с проснувшимся даром, отобранная у перевертышей, спасенная из психической клиники. Каждая. Поэтому отношения Шестнадцати с колдунами – еще сложнее. Мы видимся только на Совете Магов, но «продолжением рода» мы не занимаемся. Ведьма нашего ковена – это девушка или женщина, на чью ауру дочери Тьмы откликнулась наша магия. Это ощущение появляется в одной из нас, мы чувствуем, что проснулась новая ведьма, и делаем все, чтобы защитить ее от угроз человеческого и магического миров, найти и научить всему, что знаем. Правда, моя младшая сестра, Лу, стала исключением – ее приняли в ковен только потому, что я попросила. Тьма в ней еще не проснулась к тому моменту, как ведьмы Шестнадцати нашли меня. Но разлучать сестер они не решились, забрав нас обеих. А уже после теста аурой, они сообщили мне, что Лу отличается. В ней слабая Тьма, но нахождение в ковене и обучение смогу сделать ее неплохой ведьмой. И я очень старалась, чтобы так и вышло. Я верила в то, что, раз наша мама была сильной колдуньей, значит, и мы обе пошли в нее. Кем были наши отцы, мы не знали. Когда нас только приняли в ковен, Лу и я старались учиться, выполняли поручения старших и за прошедший срок стали действительно неплохими колдуньями. Я обладала сильной Тьмой, а Лу – упорством и неумением сдаваться.
Так что я уверена, что после моей смерти ковен возродится. Бежать я не собиралась – я собиралась забрать эту напыщенную английскую задницу с собой на тот свет. И тогда никто больше не решит, что сможет присвоить нашу магию силой.
А сейчас мне оставалось подождать пыток.
– Кис-кис, ведьма! – прозвучал мерзко-сладкий голос одного из охранников. – Ужин!
Какие радушные хозяева дома, меня еще и покормят. Травить им меня невыгодно, но вот подмешать зелье сговорчивости, которое используют на допросах, вполне.
Я подошла чуть ближе к решетке. Под прутья моей темницы просунули две миски. Кошачьих.
– Хорошая киска! – гоготнул охранник.
О, если бы только у меня была моя магия! Тьма, пусть ты меня и не слышишь, но, прошу, будь милостива!
Я смерила охранника ледяным взглядом и отошла обратно к единственному в камере месту, похожему на «койку». Тот самый длинный узкий камень, видимо, исполнял ее роль для предыдущих пленников. И хотя я запрещала себе такие мысли, в голове все же вертелся вопрос, что с ними стало.
– Киска не будет молочко? – издевательски протянул охранник.
Я проигнорировала его ухмыляющуяся рожу и мерзкий тон.
Ну что, англичашки, меня тут хоть кто-нибудь пытать будет?
***
С пыточной я ошиблась. Меня никуда не поволокли. Через час ко мне снова заглянул этот напыщенный «лорд».
– И снова здравствуй, ведьма, – низким голосом с умопомрачительной хрипотцой сказал он, подняв левую руку и выпуская в мою сторону свою Тьму.
Он может колдовать в мерлинской камере?!
Это ломает все мои планы! В мерлинских темницах нельзя использовать магию! Тьма, что же мне тогда делать? Как активировать проклятье?!
Я не успела ответить ему что-нибудь язвительное, как Тьма Нормана Вуда обвила мою шею, грудь, талию, бедра, колени и лодыжки. Обвила так, будто это не магия вовсе, а самая настоящая тонкая проволока – я чувствовала, как она натянулась, разрезая кожу. Да уж, его сила – не чета тем слабым путам, которые на меня напустили другие маги ордена Черной Розы.
Магия колдуна подняла меня в воздух и резко уложила в горизонтальное положение в полутора метрах от пола, ногами к выходу. Зафиксировал, урод.
Норман наклонился к моему лицу. Ледяные глаза оправдывали себя – я кожей ощущала их холод.
– Не переживай, дорогая, твоему телу я ничего не сделаю… – шепнул колдун, обходя меня и нависая над моей головой грозной фигурой.
Длинные прохладные пальцы легли мне на виски. Я почувствовала легкое жжение, а потом меня будто заморозили.
Ублюдок решил покопаться в моем мозгу. Я думала, что будет нечто подобное, но не ожидала, что это произойдет здесь, в мерлинской камере. И, как любая ведьма, я была готова к покушению на мои воспоминания и мысли. Конечно, такие воздействия почти не случались – мало кому хватило бы сил на применение ментальной магии, однако я попала в плен именно к такому колдуну.
Сначала Вуд, видимо, притворяясь джентельменом, попытался обойти мои ментальные блоки. Не хотел причинять боль? Серьезно? Я наблюдала за его попытками со снисходительной холодностью. Мне нравилось видеть, как пульсирует венка на его виске. Это от злости – я же знаю.
Тогда колдун предпринял другой подход. Он начал сносить барьеры, защищающие мой разум, своей Тьмой. Стало очень больно – как будто расковыривают грязной тупой вилкой гнойную рану. Древние знания я скрыла, разделив их на множество осколков и раскидав по памяти, привязав к абсолютно странным и с первого взгляда почти незаметным вещам. Сперва Норману надо будет сломать все ментальные стены, а потом уже он сможет наконец осмотреться в моей памяти и попытаться понять, в каком из предметов, звуков, образов или запахов я скрыла привязку к древним фолиантам и свиткам. И так – к каждому!
А еще попробуй найди нужный! У меня откуда-то было ощущение, что Вуд ищет что-то конкретное, а не просто коллекционирует знания из ведьминских хранилищ.
– Больно? – спросил мучитель, прерывая пытку на мгновение. Что за тупые вопросы?!
– Нет, – отрезала я.
Засунув боль от рушащихся стен подальше в душу, я услужливо подкинула Вуду зацикленное воспоминание, сон во сне. В тринадцать лет мне приснилось, что я просыпаюсь, но не до конца, и смотрю на свои пальцы. Пальцы начинают расти, обхватывают мое лицо, наступает темнота – и я снова просыпаюсь и смотрю на пальцы. И так по кругу, по кругу, по кругу.
– Сюзанна, не сопротивляйся. Я не хочу, чтобы ты страдала, – серьезно заявил Вуд. Ублюдок! Это он-то не хочет?! Если он вдруг не заметил, мой мозг поджаривается в адской коптильне его атак!
Тьма, почему в нем столько Силы?… Я бы хотела выставить новые барьеры, но без магии на это уйдет приличное количество времени, которое необходимо проводить в медитации…
Прошел какой-то жалкий час, и моя последняя стена, охраняющая воспоминания, пала. Норман Вуд попал в мой мозг.
***
Норман
Зачем она только так отчаянно сопротивлялась? Неужели не знала, как это бывает, если твою защиту ломает колдун в пять раз сильнее? Я попросту не мог сдерживать свою Тьму – увидев цель, абсолютное зло устремилось к нему на сверхмагической скорости. Это минус большой силы – контролировать ее порой очень сложно. А эта ведьма меня бесила, поэтому, как бы я не пытался сдерживаться, темная магия прорывалась. Я старался остановить свою силу, но она не слушалась. Тогда я попытался ее хотя бы сдержать, не дать уничтожить ведьму. Она еще нужна. Нужна живой.
