Только вишневого пирога мне не хватало, после увиденного в спортивном зале. Моего кабанчика в срочном порядке увезли на скорой, а мне ничего не было – пара несчастных случаев подряд. Что они мне могут сделать? Я же, как это выглядело со стороны, не специально приземлился своей задницей прямо на нос Тэтчеру.

– Послушай, папуля, – сказал я, когда сел в машину. – Мне нахрен не нужен этот ваш пирог. Можно я просто приду домой, выпью чашку какао, или чего вы там пьете, и отправлюсь к себе в комнату, о ‘Кей?

– Мой сынишка взбунтовался! – рассмеявшись, папуля – Джеймс. Его имя вновь мелькнуло в моей голове – протянул ко мне руки, чтобы потормошить за щечки, но я звонки хлопнул по его ладони, что она отлетела в сторону.

– Еще раз ты тронешь мое лицо… – я свирепо, -на сколько могло прыщавое лицо ботаника-неудачника – взглянул на папулю, но тут же успокоился.

Главное не терять контроль. Я спокойно съем то, что они мне предложат, поднимусь к себе в комнату и свалю через окно к Люси. Ну, или ночью, когда они уснут. А то если они заметят мою пропажу сейчас, то у меня будет слишком мало времени, чтобы скрыться. Лучше дождаться темноты.

Папуля сжал губы, но ничего не ответил. Покачав головой он завел двигатель, и мы двинулись в сторону дома.

Всю дорогу мы молчали. Мне стало даже как-то жаль этого придурковатого папика. Но как только я захотел начать разговор, мы уже подъехали к дому.

– Ты точно не хочешь пирог? – спросил он, когда мы подходили к дому. – Мама старалась.

– Я буду пирог, – ответил я, улыбнувшись. Честно говоря, удалось мне это с трудом. – Прости, что накричал на тебя.

– Все в порядке, сынок. Пошли в дом.

Какой-то он был странным в этот момент. Словно в нем сменили пластинку с "придурковатого, излишне сюсюкающегося со своим сыном-неудачником" отца на "адекватного" папку. Странно.

И я лопал пирог. Уплетал за обе щеки. Черт возьми, да он был чертовски вкусным! Потом круглозадая сделала мне какао, которое я осушил в три глотка и после чего меня даже немного разморило.

– Вкусно, сынок? – спросила круглозадая. Синтия – пронеслось в моей голове.

– Это было просто обалденно!

Надеюсь хоть такими словами их сынок разговаривает?

– Ты, наверно, устал? Пойдешь к себе в комнату, приляжешь?

– Че-т наверно да… – действительно, после такого плотного ужина мне захотелось прилечь.

– Пойдем, мы проводим тебя… – голос мамули слышался мне уже как будто слегка издалека. Я непонимающе уставился на нее и мой взгляд не мог нормально сфокусироваться. В глазах двоилось и с каждым морганием свет мерк все больше.

– Какого хуя…

Я провалился в пустоту.

Когда я очнулся, то в комнате было практически темно. Перед глазами все плыло какое-то время, потом я начал различать очертания предметов. Какой-то огонек перемещался по комнате, затем к нему присоединились еще несколько.

– Он очнулся, отец…

Отец?

Один из огоньков начал приближаться ко мне, увеличиваясь в размерах.

– Как ты себя чувствуешь, сын мой?

Проморгавшись, я увидел перед собой обеспокоенное лицо священника. На вид ему было лет пятьдесят и его седые волосы, которые он то и дело сдувал, спадали ему на глаза. В одной руке он держал горящую свечу, а в другой – распятие.

– Вы че, бля…

Я попытался вскочить, но не смог. Повертев головой, я увидел, что мои руки и ноги были привязаны к спинкам кровати ремнями. На прикроватном столике, рядом с еще одной горящей свечой стоял молитвенник и какой-то сосуд с водой.

Из-за спины священника показались мои горячо любимые "мамуля" и "папуля". На их глазах застыл страх, а в дрожащих руках они сжимали по свече.

– Прости, сынок… – дрожащими губами выговорила Синтия. – Прости, что не уследили за тобой.

– Че за хрень вы тут несете, уроды?! Отпустите меня! – злость просто бурлила во мне. Ругаясь и матерясь, я начал непроизвольно плеваться.

– Отойдите! – обеспокоенный священник отскочил в сторону, уводя за собой родителей. Яд демона может быть опасен. – Назови свое имя! – старикан вытащил перед собой крест и от света свечи металл ярко заблестел, ударяя лучом меня в глаз, от чего я зажмурился и отвернулся.

– Убери его нахрен! – меня бесил весь этот сюр, но больше всего меня бесило то, что я связан. Я совершенно не понимал, что здесь происходит. – Я тебе этот крест сейчас в жопу затолкаю, старый козел!

– Держись, малыш… – Синтия подскочила к кровати, но священник ее поймал и оттащил в сторону. – Джинджинг позвонил нам и все рассказал. Сказал, что это не ты! Что ты творишь какие-то ужасные вещи и изрыгиваешь из себя ужасные ругательства!

– Я не поверил ему, – заговорил папуля. – Но в машине, когда ты больно ударил меня по руке я понял, что это не мой сын.

– Держись, Деннис! – Синтия зарыдала.

– Думаю, вы правы. – закивал головой священник. – Нужно проводить обряд экзорцизма.

Экзорцизм? Святые сраные угодники, вы серьезно??

Открываю глаза и меня тут же ослепляют белые цвета больничной палаты.

Господи… что со мной было?

Осматриваю свое тело. Какие-то присоски на груди, слева от койки пищит неизвестный мне аппарат с датчиками, а из вены на сгибе локтя левой руки торчит игла через которую в мою кровь капала какая-то жидкость. На голое тело накинут белый больничный халат с темно-синими узорами.

Вдруг в палате кто-то громко выпустил газы.

Поворачиваю голову влево и вижу старика, лет семидесяти. Он повернул свою сморщенную голову с прической "а-ля Эйнштейн" в мою сторону и криво улыбнулся, убирая бутерброд с колбасой, который только что ел и, который видимо и стал причиной выхлопа его едких газов. Из его живота торчала трубка, которая заканчивалась в мешочке, набитым какой-то коричневой густой жидкостью – калоприемник.

– Пришел в себя, браток? Лет-то сколько, а сердечко твое уже шалит, хе-хе. Подохнешь скоро видать?

Ну уж нет, – подумал я и принялся срывать присоски со своей груди, которые жадно хлюпали каждый раз, когда я их отрывал от своего тела. Иглу я вытащил в последнюю очередь и согнув руку в локте, опустил ноги на холодный пол. Мне всего пятьдесят шесть лет и помирать я еще пока не собираюсь.

Проект "Элементаль"…

Господи… точно! В моей голове тут же взорвался калейдоскоп недавних – бросив взгляд на настенный календарь в нашей палате, я понял, что вчерашних – событий и сердце мое вновь закололо, но не так сильно, как вчера.

Вчера я был преисполнен радости и момента триумфа. Мой "Элементаль", над которым я проработал несколько лет, заработал! Перемещение душ теперь реально!

– Медсестра! – завопил мой пукающий сосед, как только увидел, что я прокрадываюсь к выходу. – У нас бегунок! Бегунок, ЛОВИТЕ БЕГЛЕЦА!!!

Вот же старый лис…

Я прошмыгнул за дверь и тут же оказался в светлом уютном коридоре в персиковых тонах, а не как большинство больниц – в белых и в тонах синей облупившейся краски. Вдоль каждого окна стоял лакированный столик с цветами, а стены больницы были украшены портретами незнакомых мне людей – видимо, важными людьми этой больницы. Аккуратно передвигаясь вдоль стены я заметил одного доктора, который шагнул в кабинет, а затем туда вихрем залетела молодая сестра и, что-то сказав врачу, пулей понеслась обратно. Доктор, уже без своей рабочей формы через пару секунд выбежал вслед за ней.

Ну вот и прекрасно.

Дверь этот недотепа за собой не закрыл, и я спокойно прошмыгнул в его кабинет. Надев на себя его форму и защитную маску на лицо, я спокойно передвигался по больнице, не привлекая к себе внимания. Черные туфли с острым носом – я думал, что такой позор уже давно никто не носит – я также обнаружил в его кабинете.