В друзьях есть у меня художник, необыкновенный,

Который уж давным-давно на небе обитает,

Он как-то в храме образ свой запечатлел, нетленный,

Так как земные и небесные секреты знает,

И сразу после этого на небо удалился.

А жил тогда в одной далёкой он стране, восточной,

Всю жизнь свою лишь рисовал, богам же не молился.

Но рисовал искусно, воспроизводя всё точно.

И после его кисти вещи словно оживали,

В существ с картин все образы вдруг перевоплощались,

Деревья, травы и цветы ожившими вставали,

А люди в двойников иль близнецов их превращались.

Увидев раз драконов, на стене изображённых,

В одном из храмов (те, задумавшись, вместе сидели),

По паре глаз пририсовал им, одухотворённых,

Они, разрушив стены храма, в небо улетели.

Но были и картины, что им тоже создавались,

Как «Облака на небе», и такие как «Путь Млечный»,

Когда на них смотрели долго, то в них растворялись,

На небо улетали, в путь пускаясь, бесконечный;

Иль «Ветер севера» картина сердце холодила,

Смотрел кто долго на неё, в ледышку превращался,

И если лёгким был, то его ветром уносило

Так далеко, что он домой уже не возвращался.

Когда я спрашивал, как ему это удаётся,

Что оживает всё, в ответ он только улыбался,

Но как-то он сказал мне: «Чтобы новый свет рождался,

Должны ценить мы всё, что в сердце остаётся.

Ведь мы всегда, когда садимся в тихом кабинете,

И в медитацию уходим в мудром вдохновенье,

То видим только то, то ценно нам на этом свете,

Оно как б вновь рождается для нас в нашем виденье.

В основе же видений всех лежит наша природа,

Где истина, естественная, сердце заполняет,

А разум наш понять «существенное» всё мешает,

Нам не схватить суть, если нет от разума ухода.

Лишь сердцем мудрое мы обретаем вдохновенье,

Когда внутри себя свою природу наблюдаем,

Но не копируем её, и ей не подражаем,

Лишь в этом случае способны создавать творенья.

Овладевая в сердце совершенством, запредельным,

Высокой одухотворённости мы достигаем,

В себе меняясь, новым качеством овладеваем –

Творить всё материальное в пространстве, беспредельном.

Мы как бы сами для себя становимся богами,

Способными создать мир через наше вдохновенье,

Творим мы материальное умом, а не руками,

И создаём всё, что рисует в нас воображенье.

Ведь что такое мир, как не иллюзии текучесть?

Где время в мире всё творит и тут же разрушает,

И тот из нас, кто этим временем овладевает,

Способен формы создавать, вдыхая в них живучесть.

Ведь если мы внимательно рассмотрим все творенья,

Что в мире возникает, иль откуда-то берётся, -

Всё то – спонтанности лишь, изначальной, воплощенье,

Как свыше дар нам кем-то в обладание даётся.

Так почему не можем в мире мы творить всё сами,

Все существа и вещи, нужные нам, создавая?

Мы ж можем, овладев искусством, сделаться богами,

Своё пространство с временем на всё распространяя».

– «Но что тогда со всей огромною Вселенной станет? –

Спросил его я, – и во что мир этот превратится,

Когда творить начнём все мы? Конец мира настанет,

От столкновений наших всё движенье прекратится».

Услышав слова эти, друг небесный рассмеялся,

Сказав затем: «Не знал, что можешь быть таким наивным,

Ведь этот мир давно обжит, хоть кажется и дивным,

И заселён богами весь, когда он создавался,

Ведь всё, что происходит в мире, раньше замышлялось,

Все судьбы ваши, как рассказы, боги записали

В своих твореньях и другим богам всё рассказали,

И то, что ими сказано, с тех пор осуществлялось.

Вам только кажется, что сами делаете что-то,

Но фабула уже сокрыта в вашем поведенье,

С рожденья и до окончанье жизни – их творенье,

Так как руководит из вас на небе каждым кто-то.

Вы – куклы иль игрушки в их руках, всегда послушны,

И всё, что нужно сделать, вы безвольно совершите,

И всё свершится так, хотите вы иль не хотите,

Так как вы, смертные, наивные и простодушны».

– «Но ведь свободу выбора ещё не отменили

Для нас, – я возразил ему, бунт, внутренний, скрывая, -

Так как, дав сердце, боги нам возможности открыли

Бороться с трудностями и стихией, побеждая.

Ведь если мы, в себе имея целеустремлённость,

Способны с миром и судьбой, как и с собой, бороться,

То знать заранее хотим судьбы определённость

И понимать, как вам вершин достигнуть удаётся».

– «Тогда тебе необходимы знанья пробужденья –

Сказал мой друг, с улыбкой хитрой на меня взирая, -

Лишь с ними в Небо совершить ты сможешь восхожденье,

Стать богом среди нас, в своём ашраме восседая».

– «Но как ашрам построить мне?» – спросил я с изумленьем.

– «Очистись, – он сказал, – и медитации придайся.

После чего в душе начнёшь ашрама построенье,

Отринь всю скверну от себя, стать чистым постарайся.

Когда семь чакр своих очистишь, в небесах проснёшься,

Ещё среди богов три чакры обретёшь святого,

Как три оружия, когда на небо вознесёшься,

С их помощью ты беса сможешь одолеть любого.

Получишь чакру ты возмездия, как воздаянье,

С ней сможешь узнавать все слабые места в сраженье,

Чтоб нанести врагу в открытой схватке пораженье,

Который понесёт заслуженное наказанье.

Другую чакру кармы ты получишь, непростую,

Которая тебе даст полное освобожденье.

С ней сможешь изменять судьбу свою, как и иную,

Сумеешь выйти сам из колеса перерожденья.

И чакра третья времени – прыжок как в бесконечность,

С ней будет продлеваться жизнь, излечиваться рана,

Она позволит обрести бессмертие и вечность –

Оружие, каким владели Рама и Лакшмана.

Став богом в небесах, ты на земле можешь остаться,

Творить и пользу приносить другим, всех исправляя,

Ты будешь изменять весь мир и сам преображаться.

Людей всех делать добрыми, жизнь на земле спасая.

Ты сможем знанья им давать, что им необходимы,

Чтоб родилось в их душах к улучшению стремленье,

Тогда и силы станут доброты непобедимы,

Так ты улучшишь мир свой, всех людей и окруженье».

Так, после его речи я в безумца превратился,

Освободился от суетных и пустых познаний,

Избавился от тщетных на величье притязаний,

И в мысли об усовершенствовании погрузился.

Я чаще стал смотреть на небо, подниматься в горы,

Стремясь в окрестности достичь вершин всех пиков, здешних,

Стать мудрецом, свободным от всех обязательств внешних,

И больше не вступать с философами в разговоры.

Я понял многое во время этих восхождений,

Но главное – что квинтэссенция всего познанья

Сокрыта в тайнах духа лишь спонтанного блужданья,

Как свет во тьме, как сути Истины всей проявленье.

Когда суть Истины есть мироздания дыханье,

То эта Истина всегда нам сердце очищает,

Снимает пелену с глаз и виденье освежает,

Рождая в душе чувство всей Вселенной обладанья.

Я, может, через это чувство в бога превратился,

Так как способен во Вселенной сам вещить все вещи,

Возможно, это – только сон, но через сон сей, вещий

Сейчас в душе от страха смерти я освободился.

Я как-то познакомился с художником даосским,

Носившим Тыква Горькая – Ку Гуа – одно названье,

Другое было Дао-цзи, скребком владел он, плоским,

Стирал то, что прав не имело на существованье.