Меннерс осмотрел свою работу и остался доволен.

Затем подошёл к Ассоль, резко дёрнул за волосы, потянув на себя, и сказал ей на ухо:

— Ничего особенного, малышка, — тон его был противным, елейным, от него пробивало в дрожь, — только развлечёмся самую малость. И ты с нами. Тебе понравится.

Ассоль была столь чиста и наивна, что не до конца понимала, о каких именно развлечениях идёт речь. Ведь ей сейчас отнюдь невесело. Но когда Меннерс потянулся к её лифу и надорвал его, Ассоль охватила паника. Она забилась в путах, пытаясь раскачаться и вырваться.

— Нет, — молила она, когда до сознания стали доходить истинные намерения трактирщика и его мерзко ухмыляющихся дружков, — не делай этого! Не надо!

Меннерс мотнул головой:

— Поздно! Прошли те времена, когда ты могла просить. Будь сразу сговорчивее, не оказалась бы сейчас здесь. И не считала бы гроши у кучи гнилья.

Напоминание о недавнем унижении обожгло, как пощёчина. Ассоль сощурилась и сказала зло:

— Только попробуй мне что-то сделать! Я буду кричать! Так громко, что все услышат, прибегут сюда, и тебя посадят в тюрьму!

Меннерс в ответ лишь рассмеялся.

— Ты обязательно будешь кричать, я тебе гарантирую, — гаденько ухмыльнулся он и, окончательно дорвав лиф, взялся за корсаж, — во всю глотку. Только никто не прибежит тебя спасать, хоть надорвись.

— Напрасно ты так думаешь, — произнёс холодный голос у него за спиной.

И, показалось, стены помещения подёрнулись изморозью.

========== Глава 12. Солнце улыбки твоей ==========

Сливаться с городской толпой Грэй умел отлично. Так, как и втираться в доверие, мгновенно заводить друзей, производить нужное впечатление. Шарм, обаяние, манеры, физическая привлекательность, умение поддержать беседу на любую тему — и вот уже старушка, которой он помог донести корзинку с жирным гусем до повозки, выбалтывает ему всё о соседях и знакомых, башмачник делится табаком и последними сплетнями, и даже констебль норовит быть полезным «простому собирателю историй».

Грэй искал, вынюхивал, ловил след. Гуингар в этот раз попался необычный, он будто дразнил, играл, но оставлял знаки и подсказки. Мол, разгадай, Грэй, и может поймаешь меня, если успеешь.

Но от «серого осьминога» в этот раз упрямо ускользала логика чудовища. Обычно гуингары предпочитали однотипные жертвы — например, блондинок из высшего света, или брюнеток-торговок. Да и женские желания их обычно привлекали одинаковые — драгоценности, наряды, цветы, всегда что-то одно. Например, первый его гуингар нападал на пышненьких кулинарок. Его привлекал запах сдобы, окружавший их. Другой — ловил худеньких белошвеек. Тут же «всеядный» попался — ему всё равно, что жена мага-покровителя, что нищенка. И это значительно усложняло поиск.

Кто станет следующей? Может, вон та бабулька с огромной вязанкой лука?

Кто знает, но рисковать определённо не стоит.

Поэтому Грэй быстренько поравнялся с бабушкой и вежливо поздоровался.

— Вам, должно быть, тяжело? — он кивнул на вязанку луку.

— Нелегко, сынок, — тут же отозвалась старуха. — Годы не те, спину прихватывает, а до рынка ещё столько идти.

— Позвольте вам помочь, — предложил Грэй, лихо забрасывая себе на плечо луковую связку.

А в голове звякнуло: рынок! Конечно же, вот где «лакомства» на самый взыскательный вкус. Да и заезжие гости, разумеется, будут там: кто товар продать, кто наоборот что-то купить. Стало быть, им с бабулькой по пути.

Так Грэй и сказал ей:

— Мне не в тягость, да и по дороге нам. А с попутчиком всяко веселее шагать.

Старушка разулыбалась:

— Ой, счастья тебе, сынок, и невесту хорошую. Чтобы любила и заботилась.

— Премного благодарю, — ответил Грэй и даже умудрился расплыться в радостной улыбке. Так было легче маскировать накатившую печаль от несбыточности бабушкиных пожеланий. — А вы, уважаемая леди, не развлечёте ли меня историей?

— Историей? — удивилась старушка.

Она споро поспевала за Грэем, успевая при этом кивать знакомым и приветствовать их.

— Да, — сказал Грэй. — Вы наверняка слышали о том, что твориться в Каперне, а я больно охоч до подробностей происходящего.

— Если вы про тех несчастных, — старуха заоглядывалась, взяла Грэя под руку, чтобы быть ближе, — которых обнаружили с пустыми глазами, то… — она остановилась и поманила Грэя пальцем, а когда тот послушно наклонился, прошептала на ухо: — так понятно почему. В Каперне, — только цыц! никому! — «серые осьминоги». А рассказывают, если женщина проведёт ночь с этой тварью, — тьфу-тьфу! не дай Бог привидится! — она такой делается. Все жизненные соки из неё тот «моллюск» вытягивает.

Во время рассказа Грэя трясло от злости и отвращения: мозги некоторых — грязная помойка. Казалось бы, за столько лет пора было бы привыкнуть к тому, какая репутация закрепилась за ему подобными, но у Грэя не получалось. Он, конечно, давно исцелился от тщеславия и желания получать благодарность за содеянное, но смириться с тем, какими представляют себе «серых осьминогов» обыватели, никак не получалось.

Хотелось с ехидством заметить, что после ночи с ним женщины парили в небесах. Но он одернул себя: не очень-то его волновали настроение, самочувствие и удовлетворённость партнёрш. А выходя за дверь «приюта страсти», он и вовсе терял интерес к особе женского пола, которую недавно держал в объятиях.

Поэтому, подавив вспышку праведного гнева, он спокойно произнёс:

— А зачем, по-вашему, «осьминоги» явились в Каперну?

Тут у старушки, похоже, не было сомнений, потому что она уверенно заявила:

— Знамо дело зачем. Наш старейшина заключил сделку с самим морским чёртом. А тот и прислал своих приспешников, чтобы те проследили, как он свою часть выполняет.

— Вот как! — теперь Грей едва сдерживал приступ смеха. — И какая же корысть нечистому от такой сделки?

— Эх, — вздохнула старуха, — молод ты ещё и глуп, ежели очевидного не замечаешь. Преисподней всегда одно нужно — невинные души. И чем больше, тем лучше. А тела можно и «осьминогам» в пользование отдать.

Безусловно, логика, вполне себе нормальная, обывательская, в её словах определённо была. И Грей даже ухватился за эту ниточку и потянул на себя. Так-так, если старейшина и впрямь заключил сделку с гуингаром. Например, предоставить тому «кормёжку», в обмен на некую услугу. То-то прохвост юлит при каждой их встрече. Рыльце определённо в пушку.

— А чего же ждёт старейшина от чёрта? — решил Грэй довести линию.

— Рассказывают, — старуха вновь перешла на шёпот, вынудила Грэя вновь остановиться и поднялась на цыпочки: — будто он потерял голову от одной юной особы. А та ему — от ворот поворот. Он и решил таким путём идти: мол, не будешь моей по доброй воле, сделаю таковой по недоброй. Вот только что то за дева, не спрашивай. Мне неведомо.

И Грэя буквально прошило догадкой. А ведь всё сходится! Лучше всего гуингары умеют дурманить сознание женщин. Морок «серых осьминогов» — детские игры в волшебников по сравнению с гипнотической силой чудовищ. А значит, мерзавец староста вполне мог заключить такой договор с гуингаром. Только не учёл, идиот, что тварь вряд ли станет ему помогать. Вволю насытившись другими девушками, он прибережёт себе на закуску избранницу старейшины. Ведь если та девушка отказала столь важному человеку, стало быть, мечтает она не о богатстве и сытой жизни. А такие мечты особенно сладки для чудовищ.

Размышляя таким образом, Грэй и не заметил, что они с пожилой спутницей уже добрались до рынка. Лишь шум, суета и несколько толчков вперемежку со злыми окриками вернули его в реальность. И тогда Грэй понял, что они со старухой достигли цели. Он помог пожилой женщине разместить товар на прилавке, раскланялся и уже собирался отправиться к старейшине, чтобы взять плута за шиворот и выпытать всю правда, и, возможно, сегодня покончить с гуингаром, когда…

… Ассоль прошла мимо, даже не заметив его.

Грэй умел не выделяться и весьма в этом преуспел. Хотя… возможно причина невнимательности девушки крылась в том, что она была поглощена какой-то мучительной дилеммой. Пройдя немного, Ассоль остановилась, разжала кулачок, и Грэй заметил на маленькой ладошке несколько медяков.