Избавил меня от этого Сержант. Разбудил, чтобы сделать перевязку. Добавил ещё пару каких-то уколов.

– Уже темнеет, – сказал командир. – Давай-ка домой. Машину сможешь вести?

В комнате отдыха не было окон и всегда царила полутьма, нарушаемая лишь тусклыми плафончиками дежурного освещения. И поэтому без наручного навигатора или без подсказки со стороны время суток определить было затруднительно.

После завершения всех медицинских процедур я сел на койке, покрутил головой и обнаружил, что чувствую себя гораздо лучше. Только знобило немного.

– Смогу, – уверенно ответил я.

– Передай своей подруге Валлти, что я возвращаю ей должок, – усмехнулся Сержант, пряча инъектор и стерильную кассету с операционным пластырем в кармашки разложенной на соседней койке пятнисто-зелёной армейской укладки. – Она вернула мне в строй бойца, а я подлатал ей жениха.

– Так ведь, Космонавт? – Сержант легонько хлопнул меня по плечу.

– Да, так и есть, командир! – усмехнулся я в ответ, вспомнив сегодняшние приватные предрассветные беседы с бедняжкой Расси.

Домой, хм… Домой… Интересный момент – за последний месяц я уже окончательно привык мысленно воспринимать в качестве дома родовое гнездо своей подруги в Верхнем Кодде. У меня было и своё жилище – половина дома в районе под названием Меловка, почти на противоположном краю города, на юго-западной окраине. Там я вырос, ходил в школу. Оттуда мать отправила меня на учёбу в столицу. Вернулся я в этот старый опустевший дом в Меловке уже после университета, когда поступил на службу и стал жить в родном городе. А теперь вот, раз – и Верхний Кодд. Хм, быстро у меня прошёл этот процесс…

Уже месяц, как я переселился к Валлти. Поначалу это было в силу обстоятельств – новая знакомая выхаживала меня после ранения. Ну а после я уже вполне сознательно остался. И дело было не в том, что от её дома до моей секретной базы добираться гораздо ближе.

До дома Валлти я доехал, когда уже совсем стемнело. Не спеша открыл ворота – опасался превысить дополнительные лимиты, выданные моему подраненному организму уколами Сержанта. Из будки, пристроенной к углу дома, мне навстречу вышел большущий чёрный пёс, почти невидимый в темноте. Зажмурившись, он подставил под мою руку свою лобастую башку. Пса звали Кыр. Мы с ним познакомились, как только я встал на ноги. Я погладил его, почесал за ушами.

– Провинился я, брат… Опять позволил себя ранить, – вздохнул я. – Боюсь, влетит мне от хозяйки. Как думаешь?

Кыр глухо заворчал и потёрся упругим горячим боком о мою ногу. В нём чувствовалась большая сила. Он словно понял всё, что я сказал, и намекал, что, мол, взял бы его с собой – вместе лучше бы справились.

Дом у Валлти был необычный – двухэтажный. Таких в Верхнем Кодде немного. Жилые помещения располагались на втором этаже, а первый имел несколько необычное для нашей слабо развитой колонии предназначение. В одном крыле, по моим прикидкам, располагалась какая-то закрытая от посторонних общинная библиотека, а в другом – мастерская. Ни разу я там никого за последний месяц не видел. С самого начала я предположил, что отец Валлти, вероятно, был местным учёным, и что-то с ним случилось, раз Валлти жила без родителей. Каждая община дорожила бы таким человеком. Вероятно, Медники, которые считали большую часть Верхнего Кодда своей территорией, пытались создать своему научному светилу условия, вот и расстарались.

Ключи от первого этажа висели у Валлти в прихожей, но я пока не нашёл времени его обследовать. Да и расспросить толком свою новую подругу так и не собрался. Знакомы-то мы с ней целый месяц, но на ноги я встал всего недели полторы назад.

Вот и сегодня, не помышляя уже ни о каких исследованиях, едва раздевшись, я завалился на кровать. И проспал до утра. Как не убитый воин. Хоть в этом молодец…

Появление Валлти я, конечно, прозевал. Нет чтобы встать заранее, показать себя внимательным…

Она вошла в комнату, уже переодевшись в домашнее. Села на кровать.

– Покажи-ка шов… – мягко сказала моя женщина, на корню уничтожая все мои наивные планы о том, как дипломатичнее подать произошедшую позапрошлой ночью историю. В руках у Валлти были уже знакомые мне по прошлому месяцу машинка, ускоряющая заживление ран, и кассета розового хирургического пластыря.

Ни слова не говоря, я перевернулся на живот и стянул со спины одеяло. Ловкие руки моего персонального врача мигом удалили повязку, наложенную Сержантом.

– Хорошо сделано, – удовлетворённо хмыкнула Валлти. – Судя по шву, киберхирург из полевого комплекта. Но видно, что оператор очень опытный. Кто зашивал?

– Ты же знаешь, кто… – проворчал я, лёжа носом в подушку.

– Ясно. Командир твой…

– Он говорит – должок вернул… – вспомнил я слова Сержанта.

– Нет, – решительно сказала вдруг Валлти, включая попискивающую машинку для заживления. – Эту тему лучше даже не начинать. Вы, мужчины, совсем неправильно понимаете эти расчёты…

– А как ты узнала? – поспешил я перевести разговор на другую тему.

– Дорогой ты мой секретный агент, – вздохнула Валлти. – Клиента-то вашего к нам по утру привезли. Я полагаю, ты видел, откуда была санитарная машина? Работала с ним бригада Ирит, моей подруги. Несколько часов возились, насилу откачали. За это время чинов к нам слетелось… и все в операционную рвались! Пришлось очередь устанавливать. А тот как очнулся, так и понёс следователю прямо с операционного стола, что, дескать, ни с того ни с сего налетел на него какой-то зверь Космонавт, поколотил, прострелил, ручонки отломал… А зарезать оперативника он только в ответ пытался и чисто из самообороны… Хорошо, Ирит, которая операцию вела, твоего позывного пока не знает, а не то отчикала бы этому субчику своим роботом что-нибудь лишнее…

Валлти пару секунд помолчала.

– Спасибо твоему другу, – добавила она. – Зовут Саст, позывной – Бродяга, кажется. Он и ещё один из ваших, здоровый такой, чернявый, в карауле у дверей стояли. Как эти вопли начались, Саст сразу карабин на плечо повесил и пошёл обо мне справки наводить, разыскал… Успел раньше всех. Рассказал, как всё на самом деле было, успокоил…

Отодвинув кобуру с пистолетом, Валлти взяла с прикроватной тумбочки мой талисман и подняла его за цепочку.

– Это как-то должно работать? – она разглядывала хрустальную пирамидку в розовых лучах утреннего солнышка, проникающего в спальню из-за полуприкрытых штор.

– Если прозрачна, значит, всё хорошо, – подсказал я, переворачиваясь на спину.

– Да? – Валлти подняла талисман повыше и, слегка наклонив голову, поглядела сквозь играющие цветными искорками грани. – Он прозрачен…

– Хочешь, расскажу, откуда взялся? – решился я вдруг.

– Нет, – грустно улыбнулась она, вернув талисман на тумбочку, и положила свои лёгкие руки мне на грудь. – Второй истории о вечной любви за эти сутки я уже не вынесу…

Я заглянул в глаза Валлти и внезапно понял, что она знает о любви как раз те вещи, на которых и работают настоящие талисманы. Конечно, я уже имел сведения о её жизни. Но до сего момента они пока не отделились в моей голове оперативника от казённой плоскости оперативной сводки. И совершенно напрасно.

А ведь Валлти уже ощущала ранее счастливый укол искры свыше. Давно, целую жизнь дочери-подростка тому назад. И теперь, как я чувствовал, опять её укололо – из-за меня. Благословенно и беспощадно, как всегда делает настоящая любовь. Но Валлти-то уже уяснила, что обычно бывает дальше в запутанных человеческих судьбах – короткая, но безграничная радость и долгая боль… И материнство. Все чувства сразу, и в вперемежку.

И вот, она всё знает и готова снова испытать это со мной. Прочее не так важно. Даже чьи-то прошлые серьёзные истории и сверхвысокотехнологичные стекляшки на цепочке…

Приёмный ребёнок – это как страница из чужой жизни, счастливой или не очень. Чтобы осторожно вставить эту страницу в книгу жизни своей, не измяв её и не скомкав, нужна подлинная внутренняя сила, показной недостаточно…