– Твои амулеты – это всего лишь излучатели. Но любовь – это не излучение. Это явление более высокого порядка. Ты должна понять это, и обман амулета станет очевиден…

– Нет! – покачала головой Расси. – Я больше не хочу мучиться от этого! Я больше не могу!

– Ну, тогда иди в сарай, бери свой суррогат! Только всё равно ты получишь не то, что ожидаешь. Правда, эта партия слегка бракованная… И да, кажется, там вода попала на твоё высокочувственное чудо!

– И что? – Расси пожала плечами.

– Я же говорю: это всего лишь излучение. С ним такое может быть… От воды его частоты немного изменились, и теперь твои амулеты поют уже не так приятно…

Несмотря на то, что я стал демонстративно стравливать верёвку, Расси не верила ни одному моему слову. А ведь она видела, как я, Стаки и Красен минут десять назад кувыркались в воротах сарая. Ну что ж такое! Удастся ли вообще включить ей голову обратно?

Наверное, в глазах Расси я воплощал сейчас собирательный образ родителей и общинных активистов, которые что-то запрещали подросшему ребёнку: тот был в своих силах абсолютно уверен, а вот в компетентности родителей и воспитателей – вовсе нет. К сожалению, так часто бывает…

Расси махнула на меня рукой и быстро вошла в ворота сарая. Увидев светящиеся шарики вдоль стен, девушка даже руку к ним протянула…

Истошный крик, очень похожий на предсмертный, буквально прорезал ночь…

«Хорошо, что никто из начальства пока не подъехал»… – подумал я.

Она кричала и умирала целую секунду. Вторую секунду я тащил её обратно уже в полной тишине. И молил Великую Мать, чтобы рослая девица ни за что в этом проклятом сарае не зацепилась. Но обошлось. Вот она показалась в воротах… Расси лежала на спине, широко открыв глаза, и её била крупная дрожь.

Мы втроём с парнями налегли на верёвку и быстро отволокли девушку поближе к джипам, бесцеремонно протащив спиной и волосами по грязи, подсознательно решив, что сейчас это меньшая из её проблем. А у машин – фары и аптечка… Потом Красен подхватил Расси на руки и уложил на капот второго нашего джипа. Вот теперь санитарная машина точно не помешала бы! Уехала бы с полной загрузкой…

Расси очухалась довольно быстро. Даже не промокла толком, лёжа на капоте. Сидит теперь рядом со мной в машине и шмыгает носом в полутьме. Её уже не трясёт, не лязгают зубы. Она уже не зовёт маму, рыдая на жестоком отходняке, который испытал после сарая Стаки, а я пропустил, будучи в глубокой отключке, – слишком большую дозу «любви» хватанул.

Мы с задержанной оккупировали заднее сиденье джипа. Я сижу, бессильно откинув голову на жёсткий подголовник. Чувствую, как набухает от крови повязка на загривке. Так и щеголяю с голым торсом: мне просто не во что переодеться. Расси мне тоже не во что переодеть. Чтобы не простудить это дитя общины Каменщиков, я включил в машине печку: хотя сейчас и середина лета, этой дождливой ночью отнюдь не жарко.

Периодически я приподнимаюсь, тянусь к девушке и фонариком проверяю ей зрачки. Она уже не протестует и даже сама оттягивает веко и делает большие глаза.

– Она меня щёлкнула по носу, – тихо сказала вдруг Расси.

– Кто? – я удивлённо повернулся к ней.

– Только вы не смейтесь…

– Не буду… – устало обещал я. – На сегодня уже отсмеялся.

– Великая Мать… – выдала Расси нетривиальное признание.

Потом девушка ещё несколько секунд помолчала, собираясь с духом, и продолжила:

– Я как вошла туда… Помучилась немного… А потом раз – и Вечный Мост… Вокруг облака… И Великая Мать смотрит на меня, осуждающе… Я до сих пор это чувствую… Всей кожей…

Я не решился перебить Расси – ни словом, ни жестом, ни взглядом. Ну надо же! Сама Великая Мать ей привиделась… Хотя, если честно, вера во всех нас где-то сидит… Даже в таких как я, ставших циниками по долгу службы. А кратковременную клиническую смерть девушка вполне могла испытать. Пока я её из сарая вытаскивал…

– И говорит она мне: «Дурочка, ты чего это здесь? Рано тебе ещё…» – Расси перешла почти на шёпот и таращила глаза, как зачарованная. – И ещё: «Если запуталась – спроси у людей совета». А потом: «И прощения не забудь попросить». И вдруг – щёлк меня пальцем по носу! Очнулась, уже когда вы меня по камням тащили…

– Счастливая ты, – глубокомысленно вздохнул я.

– Ну да, – заревела вдруг Расси, зарывшись в ладони. – Сама Великая Мать меня дурой назвала…

– За дело назвала, – хмуро пробормотал я, когда девица справилась с рыданиями.

– Согласна… – всхлипывая, закивала она. – И потому прошу у вас прощения… И спрашиваю… Совета…

Вот оно как повернулось! Я теперь ещё советы должен давать… Хотя, с другой стороны, – налицо положительная динамика, как сказала бы моя Валлти.

Я кашлянул, секунду подумал и спросил крайне серьёзным тоном, тщательно следя за интонациями:

– Расскажи, что у тебя в жизни случилось.

– Так вы же говорили, что… – начала было Расси, но тут же осеклась. – Ай, извините… Я догадалась: вы тогда только предположили… Из жизненного опыта…

– Именно так! – подтвердил я, искренне радуясь, что мы так легко проскочили тему её экстренного потрошения в невменяемой фазе.

– Его зовут Евес. Он на два года меня старше. Мы познакомились года полтора назад, когда я ещё в школе училась… Я так влюбилась, что вообще… – немного сбивчивый рассказ Расси, конечно, вовсе не выглядел оригинальным, но эмоции девушки были самыми искренними. – А у отца ещё один домик был, на краю участка… Он говорил, что для гостей, и только потом я поняла, что это он для меня приготовил. Когда я… Ну и жили мы там… Я из-за этого в университет не поехала поступать, хотя община предлагала – отец человек уважаемый. Пошла к нему в одну из артелей работать, учётчиком на стройке… Но в общине стали косо смотреть… на наше с Евесом совместное проживание… Ну я и решилась поговорить… О свадьбе…

Расси замолкла, дойдя до поворотной точки банальной, но от этого не менее мучительной житейской драмы. Я не торопил её.

– А он… – на глазах девушки даже сейчас, после всего пережитого, включая внеплановый визит на Вечный Мост, вновь выступили слёзы. – Он сказал, что рад бы со мной остаться, но подтвердить брак перед общиной не готов. Что ещё для этого не созрел. Собрал вещи и ушёл. А я… Видимо, я действительно дура…

– А эти двое к тебе как подкатили? – осторожно спросил я. Мне нужно было соблюсти тонкую грань между оперативной работой и повелением свыше.

– Все про меня, конечно, знали… Кто ни попадя… Да и когда человек с катушек съехал, со стороны это, наверное, заметно… А они из нашего города, так что… Прицепился один из них по дороге с работы. Говорил так проникновенно, не хуже вас…

– Который из двоих? – нейтральным тоном поинтересовался я.

– Светленький, что ростом пониже. Представился как Фод. Сказал, что сам знает про эту боль… И сам так вылечился…

– Ну это он врёт… С такими средствами его давно уже не было бы с нами…

Расси целую секунду обдумывала мой ответ.

– Я бы тоже умерла? – решилась она спросить, наконец. – Ну, если бы без вас и без верёвки… И без воды…

– Да, – уверенно ответил я. – Даже если поющий шарик исправен, долго с ним не живут. У нормальных экземпляров красивая такая коробочка, с колечком на донышке. Подкручиваешь колечко – устанавливаешь дозу. То есть время экспозиции… Потом шарик сам гаснет. Но дозу каждый раз хочется поставить всё больше… В итоге мозг отключается. У каждого в свой момент, это индивидуально. Не сразу, но, как я знаю, это со всеми рано или поздно случается… Просто сидит человек с открытыми глазами, ничего не понимает и ходит под себя. И не вылечить никак… Коробочка классная, ощущения чудесные, сам шарик изумительно красив – хрустальный, прозрачный, поёт, сияет… А смерть страшная.

– А эти, вы сказали, ещё и неисправные были? – тихо спросила Расси, зябко передёрнув плечами.

– Бракованные, – уточнил я. – Не выключались.

– И я сразу бы… всё? – я уже жалел, что позволил разговору повернуть в эту сторону: ещё начнёт девица опять зубами стучать.