Девушка села на траву, скрестила ноги и свернула кольцом хвост.

– Я знаю имена каждого деревца и цветка в округе – твое-то и подавно запомнишь. Я живу здесь очень долго, росла малюткой, когда не было ни тебя, ни этого безобразия под названием Клубничная Лавина. – Она вздохнула. – Ты вот не знаешь, но ты такой счастливый! Можешь идти куда хочешь, видеть новые места, пустить корни там, где понравится больше всего… – Она обняла себя за плечи и мечтательно посмотрела вдаль. – Нет, ты не подумай. Я люблю деревья – ну а как же? – но порой так хочется сбросить с себя эту надоевшую кору и улететь далеко-далеко…

Эпл сел рядом с ней на траву, стараясь не рассматривать ее слишком уж явно и больше смотреть на горизонт.

Девушка повернулась к нему.

– У тебя такое бывает? – спросила она.

Садовник пожал плечами.

– У меня есть работа. Я не могу просто так…

Она фыркнула:

– Глупости говоришь. Все ты можешь! Ты ж не дерево. А мне вот иногда так вдруг захочется побегать и попрыгать, найти какое-то приключение, а не сидеть под корой! – Она тряхнула кудрями и добавила: – Наверное, это все кровь отца, а ей лучше не давать волю.

– Ты так и не сказала, кто ты, – осмелился напомнить садовник и получил в ответ хитрый взгляд.

– А ты как думаешь?

Он пожал плечами.

– Вообще, я сейчас стараюсь не думать: здравый смысл говорит, что так не бывает.

– Здравый смысл… – повторила она медленно, будто услышала эти слова впервые и силилась понять их значение. – Вы, люди, так любите все усложнять. Зачем?

Юноша снова пожал плечами.

– Наверное, так проще жить.

Она бросила на него долгий взгляд, будто и эти слова поставили ее в тупик. От лучей заката ее глаза искрились, а губы наливались, как спелый виноград. «Эх, ну почему мне всегда встречаются такие девушки? – подумал Эпл. – Либо у них есть мускулистый ухажер, который гнет подковы пальцами и забивает гвозди кулаком, либо у них есть хвост».

Девушка бросила на него быстрый взгляд и отчего-то нахмурилась. Ее улыбка улетела, словно подхваченный ветром лепесток.

– Сначала я подумала: какая удача, что наши корни пересеклись сегодня здесь, – сказала она тихо.

Эпл взглянул украдкой на свои сапоги (один из которых был не его) и удостоверился, что ничего не изменилось и у него по-прежнему нет никаких корней.

– Но теперь я понимаю, что ты для меня пришелец, – продолжила девушка. – И я не могу тебе доверять…

– Но это ведь ты вышла из дерева! Я первый сюда пришел.

Она лишь смотрела на него грустными глазами и молчала.

– И ты можешь мне доверять, – заверил ее юноша и выпятил грудь (но только слегка). – Я ведь садовник, я люблю растения и… – «…девушек», собирался он сказать, но вместо этого повторил: – Мне можно доверять.

– Ма́небжи.

Эпл уставился на нее. Потом моргнул. Потом опять уставился на нее. Не помогло.

– Что ты сказала?

– Манебжи. Так меня зовут.

Она смущенно опустила ресницы, ее щеки залились краской (зеленой, конечно).

«Как красиво», – подумал Эпл, а вслух сказал:

– Как красиво.

– Ты знаешь мое имя. Теперь ты мне поможешь? – спросила она с надеждой.

– Эм, слушай, – замялся садовник, – не подумай, что я придираюсь, но ты, эм, немного зеленая и кое-где покрыта листьями, а вот это, – он указал пальцем ей за спину, – очень похоже на хвост.

– Да, – кивнула девушка.

– Я хочу сказать, ты не совсем человек.

– Я совсем не человек! – Ее возмущению не было предела, словно Эпл смертельно ее оскорбил.

– Точно. Тогда кто ты? У меня есть догадки, но уж слишком они…

Изящным движением руки она отбросила волосы с плеча и сказала гордо:

– Я дух союза двух стихий, Усьтенкъёльни и Роёманкъёльни!15

Эпл шлепнул себя по коленке.

– Ведь так и думал! То есть что ты просто дух стихии – я и о них-то слышал немного, а уж что бывают союзы… Значит, стихия дерева и…

– Огня, – подсказала Манебжи.

Не то чтобы Эпл вытаращил на нее глаза – скорее глаза вытаращились на нее всем лицом.

– Серьезно? А такое бывает?

– Как видишь, – улыбнулся дух. – Все сложно.

– Дерево и огонь, надо же. – Эпл аж присвистнул. – А еще говорят, садовник принцессе не пара.

– Все возможно, если твердо стоять на земле и терпеливо тянуться к солнцу. Так ты мне поможешь?

– Помочь в чем?

– Не дать прихоти этого изверга пустить хоть корешок.

– То есть… ты хочешь помешать барону?

Она кивнула с такой страстью, что ее великолепная шевелюра подпрыгнула, а в глазах проскочили искры.

Эпл глянул по сторонам. Конечно, рядом никого постороннего не было – но недавно так думали и Тумн с Салли, когда он их подслушивал.

– Эммм… – Он почесал затылок. – Ну, знаешь, это как бы непросто, мне кажется. Он же как бы барон и все такое. Понимаешь?

Она покачала головой.

– Ты поможешь мне? Ты ведь и сам хотел спасти невинные растения!

– Хотел, не спорю. Но знаешь, хотеть можно много чего. Парень вроде меня может хотеть, ну, к примеру, и рыцарем стать, а толку-то?

– Надо верить в себя, Эпл! – Она взяла его за плечи. – Верь в себя, как молодой росток, который пробивается сквозь камень, чтобы подставить листочки солнцу!

Эти яркие слова придали ему уверенности ровно настолько, чтобы очень твердо промычать:

– Эм… ммм… А что нужно делать?

Сначала Эпл не согласился. Не согласился он и потом. И даже когда Манебжи взмолилась, заламывая руки и проливая слезы, похожие на капли росы, он тоже не согласился.

– Так нельзя, – заявил он.

– Почему?

– Почему? Потому, что сжигать чужую собственность неправильно. Это называется поджогом, и за такое можно легко загреметь туда, где, выражаясь твоим языком, не светит солнце и не растет трава. Слыхала про темницы?

Манебжи вскочила, будто под ней разожгли костер.

– А губить ни в чем не повинные растения – это, по-твоему, правильно?

Теперь Эпл стал замечать в ней не только очарование цветка, но и норов лесного пожара. Он как раз подыскал новый аргумент, почему не стоило сжигать бочки с краской, но в этот миг Манебжи совершенно случайно споткнулась на идеально ровной траве и упала в его объятия. Это падение выбило из него дыхание, только что найденный аргумент и способность мыслить. Вишневые волосы защекотали его щеку. Она пахла так приятно. От удовольствия у него закружилась голова, да так сильно, что Эпл даже испугался, как бы она не отвинтилась совсем.

– Ты только представь, Эпл, – теплый ветерок ее дыхания скользнул по его шее, – что будет с твоим садом, если ты исполнишь приказ барона. От твоей руки погибнут десятки деревьев и кустов. Виноват во всем будешь ты. Разве этого ты хочешь?

Он мотнул головой, пытаясь развеять заполнивший ее розовый туман.

– Ты хочешь поцеловать меня, – прошептал чарующий голос. – Я тоже этого хочу. Но как мы можем думать о поцелуях, когда над нашими древесными братьями нависла смертельная опасность?

– Что? – удивился Эпл, одним рывком поставил ее на ноги и отошел на шаг. – Какие еще поцелуи? Ты зеленая, у тебя хвост и…

Волна ее волос всколыхнулась и скользнула по его лицу, хотя никакого ветра не было. Их запах… вся она…

– Ты бы хотел поцеловать меня, правда? – спросила Манебжи, глядя ему прямо в глаза.

– Ага, – ответил садовник сквозь дурман. – Прямо сейчас?

– Да нет же, глупенький! Сначала мы должны разобраться с бароном, а поцелуи будут потом.

Она рассказала свой простой план. Эпл старался слушать, одновременно пытаясь понимать и запоминать, но думать он мог только о ее зеленых глазах. План был такой: он раздобудет спички и факел, дождется ночи, когда все крепко заснут, и придет к сараю, где горой стояли бочки с краской. Условились, что Эпл зажжет спичку, когда будет на месте: Манебжи заметит огонек из своего дерева и придет.

Солнце уже село, когда Эпл ушел из-под ивы на берегу пруда. Обернувшись у дороги, он успел заметить гриву темных волос и пышный хвост, исчезающие под корой дерева. И хотя непередаваемо сладкий аромат все еще витал у него под носом, ему верилось с трудом, что весь этот разговор был на самом деле, а не привиделся ему после того, как он наглотался воды из пруда.