Ну делать нечего, задним умом все крепки, а мне только и остается, что бежать, да надеяться на чудо.

Чуда не случилось. Поняла я это, когда оббежала дом по кругу и, вылетев из-за угла, врезалась в стену. На самом деле, это мне показалось, что в стену, так как тактильные ощущения были один в один. При ближайшем рассмотрении оказалось, что и не конгломерат это вовсе из бетона и кирпичей, а мужик. Я еще успела подумать, что видать мужичонка-то в трауре. Иначе, зачем бы ему одеваться во все черное? С этими печальными мыслями, отрикошетила от каменистого на ощупь гостя и приземлилась в паре метров от него на то место, на котором обычно люди сидят. На задницу, в общем, шлепнулась. Сижу и думаю, что с кармой моей что-то плохое случилось. Ничем другим я все происходящее в последнее время со мной, объяснить не могу. Переживу это приключение — обязательно в церковь схожу. Нужно что-то делать со своими грехами, так дальше продолжаться не может.

Пока я размышляла о спасении души, мужские ноги в дорогих ботинках переместились ближе. Хорошие, стати, ботинки. Кто как, а я всегда первым делом на обувь смотрю. Если с ней все в порядке, значит и человек хороший. Правда, в данном случае что-то пошло не так.

Я вздохнула, подняла с земли камешек и принялась его с интересом разглядывать. Страусиная тактика не сработала и сделать вид, что проблемы нет не получилось. Мужик присел на корточки и перед глазами оказалась его грудь, обтянутая черной стильной майкой. Грудь меня впечатлила и я решилась рассмотреть остальное. Опасливо подняла взор и взглянула страху в глаза. Глаза у страха были необыкновенные. Серо-голубые, выразительные и глубокие. Правда, сейчас они смотрели очень зло, но не зря у меня богатая фантазия и я легко представляю, какие они будут лучистые, если чувак надумает улыбнуться. Эти замечательные глаза обрамляли не менее роскошные черные брови. Прямой, почти римский нос, аккуратные губы, растрепанные темные волосы и двухнедельная щетина.

Красивый экземпляр. Породистый, как любила говорить бабуля. Но в данной ситуации это не имеет никакого значения. Какая разница кто тебя будет лупить — красавчик, или уродец?

Незваный гость хмуро разглядывал поверженную меня. Ноздрюки раздул, брови свел, прям грозный такой весь. Еще и наклонился ниже, и каааак вдохнул глубоко воздух. Принюхался, значит. Мне, конечно, стало неуютно и еще на пару процентов страшнее, а вот ему, похоже, поплохело. Шарахнулся так, как-будто струей из брандспойта в морду получил. Отпрыгнул в сторону, к лавке, и стоит, желтыми глазами светит.

Стоп. Почему желтыми? Они же серые были.

— Что за дрянь? — с отвращением спросил нахал.

— Попрошу не обзываться! Я вас не приглашала. Если что-то не нравится — выход там же, где и вход.

Нет, ну каков наглец! Приперся тут, напугал, бочку для полива огурцов перевернул, да еще и дрянью обозвал ни за что.

Я возмущенно фыркнула и тут же ойкнула, зажав рот ладошкой. Ну дура, она и в деревне дура! Смотрю на крайне раздраженного мужчину и понимаю, что не мужчина это, а оборотень. Наверняка, тот самый, о котором Ромочка предупреждал. С нехорошими намерениями. Эти самые намерения сейчас отчетливо читались на недовольной роже. Вот как размажет меня по стене дома, буду знать.

Оборотень шагнул в мою сторону, и я прикрыла глаза, мысленно составляя завещание. Быстренько распределила нехитрое имущество по родственникам и друзьям и поняла, что убивать меня не торопятся почему-то. Открыла один глаз и увидела занимательную картину — полоумный мужик вытянул пакет из-под лавки и зарылся в него носом. Бормочет что-то, причитает и урчит. Елки-палки! Ну что за невезение. Мало того, что неуравновешенный, так еще и маньяк, похоже. Вон как натирает рожу о грязное платье. Покраснел весь, бедняга, от натуги. Такого наедине с вещами оставлять нельзя. Мало ли, что он еще натирать надумает. Фу-фу-фу!

Я решила воспользоваться шансом и потихоньку отползти подальше от странного типа. Но только пошевелилась, как этот ненормальный кинулся ко мне, заставив взвизгнуть от страха.

Упал рядом со мной на колени, сунул истерзанное платье под нос и заорал:

— Где она?

Все, Машка, тебе капец. Если я не прибью, то этот ненормальный — точно. Что-то мне подсказывает, что не будет он вести беседы интеллигентно, а сразу вытрясет всю нужную информацию. Вместе с душой.

— Ты глухая? Или такая тупая, что не понимаешь элементарного вопроса? Я еще раз спрашиваю — где хозяйка этого платья?

Я съежилась, прикрыла голову руками и разрыдалась. А этот убогий наскакивает, руками машет, глазищами сверкает, слюной брызжет. Того и гляди драться полезет.

— Достала!

Психованный схватил меня за руку и резко дернул вверх. Я попыталась вывернуться, но куда там! Заломил руку назад так, что взвыла от боли, и потащил в дом. В комнате небрежно толкнул на стул, и полез рыться по ящикам старого комода. Раздобыл тонкую веревку — шпагат, и крепко стянул мне руки в запястьях. Затем, взял второй стул и уселся прямо напротив, сверля тяжелым взглядом.

— Ну что, теперь поговорим?

Я неопределенно дернула плечами, не зная, что ответить.

Мужик прикрыл глаза и некоторое время сидел молча, восстанавливая дыхание и успокаиваясь. Нужно ему посоветовать заняться медитативными практиками. Говорят, они очень хорошо влияют на эмоциональный фон.

Не знаю, какие практики использовал псих, может до ста досчитал, а может единорожек представлял на ромашковом лугу, но, открыв глаза, выглядел уже почти нормальным. И даже попытался улыбнуться. Получилось не очень. Примерно так, по моим представлениям, выглядит натужно улыбающаяся акула. Но парень старается, за это ему ставлю мысленный плюсик.

— Предлагаю начать сначала. Признаю — погорячился.

Я многозначительно покосилась на связанные руки, намекая, что погорячился — это еще очень мягко сказано.

— Меня зовут Макс. И я разыскиваю одного человека. Девушку. Хозяйку этого платья. — Мой новый знакомый продемонстрировал несчастную тряпицу, не забыв ее снова понюхать.

Фу, как противно. Никогда не думала, что столкнусь с фетишистом. Хорошо хоть там только платье, а не нижнее белье, например.

— Ты знаешь чье оно? — вкрадчиво продолжил Макс.

Я вздохнула. Отпираться бессмысленно, да и зачем? Машка, зараза, сбежала, оставив меня разгребать целый ворох проблем. А я ее защищать должна?

Опустила голову ниже, сосредоточенно разглядывая узоры на вытертом коврике под ногами психа.

— Это платье моей бывшей подруги. Марии Любимовой.

— Так-так. Видишь, это совсем не сложно. Продолжай.

— Что продолжать?

— Где она?

— Я не знаю, — заикаясь выдавила из себя и заревела.

Макс оторопело уставился на меня и спросил:

— Чего ревешь?

Я утерла нос сцепленными руками, громко шмыгнула и сообщила без энтузиазма:

— Так ведь бить будете…

И посмотрела на своего мучителя. Он оценил мой распухший нос и зареванное, все в красных пятнах лицо. Во взгляде его мелькнула то ли жалость, то ли брезгливость.

— Чего сразу бить? Не собирался даже. Скажи, где Мария и разойдемся с миром.

Ага, так я ему и поверила. С миром, как же. Прибьет и закопает, а я еще, можно сказать, и жить не начала. От жалости к себе я опять заревела и продолжала это занятие долго и со старанием. Всхлипывала, подвывала, похрюкивала забитым носом и даже немного задыхалась на пике истерики. Мужичок отсел подальше и с плохо скрытым интересом наблюдал за представлением, периодически поглядывая на часы.

Минут через 10 слезы кончились. Вообще. Я, как ни старалась, не могла больше выдавить ни слезинки. Веки отекли и превратили глаза в щелочки. Нос распух так, что я его отчетливо видела даже без зеркала. К тому же, этот покрасневший орган обоняния отказался функционировать по своему прямому назначению и дышать пришлось ртом.

Во взгляде сидящего напротив оборотня читалась уже не настороженная брезгливость, а самое настоящее отвращение. Сам бы попробовал столько плакать, посмотрел бы на свое лицо.