– Велосипед…, – разочарованно протянул он, – Ну, и куда я его дену?

   Он приоткрыл окно пассажирского сиденья и крикнул:

– Жень!

   Она вздрогнула, услышав свое имя, и огляделась по сторонам. Но не найдя никого, запрыгнула на велик и поехала, быстро удаляясь от него и его машины.

   Женька доехала до супермаркета, спрыгнула со своего железного коня, завела его в металлическую стойку, любезно установленную администрацией магазина, и пристегнула к одной из труб. Даже такой, старенький и видавший виды велосипед, с растрескавшейся краской на раме и выцветшим сиденьем, нуждался в защите от кражи.

   И дело было даже не в том, что в случае потери транспорта, ей пришлось бы долго еще ходить пешком, ведь купить новый велик не было никакой возможности. Нет, и в этом, конечно же, тоже! Но в первую очередь ее заботила память о папе. Это, ведь был его велосипед, и, потеряв его, она потеряет частичку любимого человека.

   Она бродила между стеллажей и выбирала продукты, аккуратно укладывая их в корзинку, висящую на руке. Хлеб, молоко, масло, макароны…. На мгновение замерла перед стеллажом с шоколадом и, выбрав самую дешевую плитку, бросила ее к остальным продуктам.

– Привет, – прозвучало над самым ухом.

   Женька чуть не выбросила пачку чая, которую держала в руке. Она повернулась резко, чуть было не коснувшись своим носом носа говорившего. Чтобы поздороваться, он наклонился к самому ее уху, оказавшись совсем рядом с ее лицом.

– Здрасте, – Женя отпрыгнула на несколько шагов, прежде чем смогла вымолвить это нехитрое слово.

– Ты чего без меня уехала? – спросил Павел, – Я думал, мы договорились…

– Договорились? – удивилась девушка, пытаясь понять, о чем он говорит, – Ни о чем мы с вами не договаривались…

– Ну, как же? – Павел поджал недовольно губы, – Ты же обещала со мной еще пообщаться, помнишь?

– Ничего я вам не обещала, – Женька отступила еще на несколько шагов.

– Ну, значит, я не так понял, – улыбнулся он, – Давай, я понесу!

   Он протянул руку к корзинке, но девушка тут же отвела ее в сторону, стараясь, как бы, защитить продукты от посягательства. Павел засмеялся.

– Я не украду, обещаю! – он поднял ладонь в воздух, и сделал очень серьезное лицо, произнося свою клятву, вызвав у девушки невольный смешок.

   Она, пожав плечами, протянула ему свою ношу и направилась вдоль рядов, выискивая и выбирая другие продукты из списка.

   Павел шел следом, внимательно рассматривая содержимое корзины и выуживая оттуда продукты, которые уже успела накидать туда девушка. Он хаотично ставил их обратно на полки, одновременно заменяя на более дорогие аналоги.

– Так, чем, говоришь, болеет твоя мама? – вдруг спросил он, резко оборвав затянувшуюся паузу.

   Женька даже похолодела от ужаса, ее ложь догнала ее так скоро и пришла расплата. Она замерла, остановившись посреди прохода и, не поворачиваясь, произнесла:

– Я не говорила…

– Нет? – он обошел ее, встал спереди, наклонился слегка и заглянул ей в глаза, – И не скажешь?

– Нет, – ответила она, сглотнув.

– Я бы мог найти ей хорошего доктора, – не унимался мужчина, – Ее бы вылечили…

– Это не лечится, – тихо сказала Женька, стараясь не заплакать, но предательские слезы уже застилали глаза.

– Эй, эй…, – Павел растерялся даже, когда увидел, как первая капля скользнула с ресниц по щеке, – Ты чего? Не плачь…, – сказал он, и, протянув руку, поймал вторую слезинку большим пальцем.

   Но девушка уже не могла остановиться, и чтобы не разреветься окончательно, прямо здесь, среди незнакомых людей, она резко развернулась и побежала к выходу их супермаркета.

   Глотая слезы и смахивая их с лица тыльной стороной ладони, Женька пыталась вставить ключик в замочную скважину велосипедного замка. Но пелена в глазах и дрожание рук ужасно мешали ей сосредоточиться, отстегнуть велосипед от стойки, прыгнуть в седло и умчаться вдаль, подальше отсюда.

– И что ему только нужно? – всхлипывала она.

   Девушка присела на корточки, закрыла лицо руками и разревелась, как последняя дурочка.

– Продукты забыла, – прозвучал рядом уже знакомый голос, – Салфетку?

   Она подняла заплаканные глаза на Павла Павловича. Он стоял, склонив голову на бок, нелепо улыбался, держа в одной руке пакет с продуктами, а другой протягивал ей белоснежный платок.

   Где-то в фильме Женьках видела, что так принято в высшем обществе, предлагать свой платок, чтобы расстроенная дама могла вытереть свои слезы. Но в том фильме дама была не совсем интеллигентной особой и, приняв от своего спутника салфетку, она смачно, с громкими неприличными звуками высморкалась в него.

   Это было смешно тогда и, почему-то, показалось смешным сейчас. Женька представила, как берет платок Павла, прикладывает его к своему носу и со всей силы надувает его воздухом, оставляя на нем совсем не ромашки, а тягучие, зеленые сопли.

   Резкая смена настроения была для девушки совсем не редкостью, довольно часто она рыдала по пустякам, уткнувшись в подушку, а после, почувствовав неимоверное облегчение, смеялась до одури над какой-нибудь ерундой, а потом снова рыдала, часами жалея себя и сетуя на несправедливость жизни.

   Вот, и в этот раз, не успели еще слезы горя просохнуть на ее щеках, а она уже хохотала и не могла остановиться. А Павел, смущенно спрятав платок в карман, стоял рядом и ждал, когда девушка придет в себя. Было видно, что подобные закидоны совсем не смущают его, более того, он, кажется, и сам готов был вот-вот разразится хохотом и лишь силой волей удерживался от того, чтобы не рассмеяться.

– Подвезти? – спросил он, глотая смешок, когда Женя, наконец, выплеснула всю свою излишнюю эмоциональность.

– Не… Я на велике, – отмахнулась она небрежно от предложения и снова принялась отстегивать велосипед от трубы.

   На этот раз все получилось быстро, один поворот ключа, взмах ноги, легкий прыжок в сиденье. Павел не успел даже слово сказать, а Женька мчалась уже по тротуару, снова сбегая от него, в третий раз за последние полчаса.

– А продукты то? – крикнул он вдогонку, вытягивая в ее направлении руку с пакетом, но она уже не слышала его, удаляясь все дальше, растворяясь в наступающих сумерках.

   Всего мгновение он стоял, растерявшись посреди улицы, всего мгновение он не знал, что ему теперь делать с этим пакетом, с этой Женькой и со всей этой нелепейшей ситуацией. Но уже через секунду, он запрыгнул в свой Мерседес, бросив пакет на пассажирское сиденье, завел мотор и помчался следом.

   И уже через минуту его машина поравнялась с несущейся во весь опор Женькой, яростно накручивающей педали. Он притормозил, замедлившись, открыл пассажирское окошко и, словно забыв о том, что он за рулем и смотреть надо на дорогу, наклонился к окну всем телом и прокричал:

– Жень!

   Девушка снова вздрогнула, руль перестал слушаться, переднее колесо велосипеда завиляло по неровной дороге, и она с трудом удержалась на нем, лишь чудом не свалившись на асфальт.

– Опять вы? – рассердилась девушка, – Что вам нужно от меня?!

– Да, ты продукты забыла…, – смущено проговорил Павел, открывая пассажирскую дверь и протягивая девушке пакет.

– Я их не покупала, – сказала она, прячась за велосипедом, – Это вы за них заплатили…

– И что?

– Мне не нужно…

– Мне тоже не нужно, – ответил Павел, начиная раздражаться, – Это же твои продукты…

– Нет! – выпалила Женька, – Не мои!

– Ну, тогда я их выброшу, – вспылил Павел и, вышвырнув пакет на асфальт, захлопнул со злостью дверь, завел машину и со свистом тронулся с места.

   Женька постояла немного, пытаясь понять, что это сейчас было, и почему ей так неприятно оттого, что он разозлился или, точнее сказать, обиделся на нее. Ведь, она не сделала ничего такого, за что ей должно было быть стыдно. Так, почему же, она стоит здесь посреди улицы и чувствует, что кровь приливает к лицу, делая ее кожу пурпурно-розовой.