Подружка же была типичной некрасивой представительницей красивой подруги – брюнетка, совсем мелкая, с животиком, прыщами, канапушками и висячими сиськами – ей было лет 12, не больше.

– Привет, девчонки! – Данила улыбнулся до ушей лучшей своей улыбкой и решил давить на возраст, типа он «старший товарищ», который всё покажет и всё объяснит, который всё знает и который не такой, как все эти малолетки – лишь бы кому – нибудь «вставить», нет! Он – мужчина! И с ним не страшно… – Чего стоите тут, как сиротинушки? Все уже на «другом берегу» этой ночи, сестрёнки! – подбодрил он и посмотрел в глаза той самой, которую выбрал. Она, смутившись и зарумянившись, отвела взгляд. Данила понял, что она станет Его. – Пойдемте к нам, – предложил Данила и слегка дотронулся до плеча подруги своей «жертвы». Он понял, что, если заартачится этот мелкий и страшный «гиббон», его «рыбка» сорвётся с крючка – эта страшная подруга уведет Её домой. – Вон наш столик, – Даня указал в сторону столика, где сидел Антоха – тот, как дебил, махал своей клешнёй. – Посидим, стихи почитаем друг другу, – рассмеялся Данила. – Я сейчас как раз читаю Роберта Фроста – это мощный американский поэт середины двадцатого века, можно сказать, символ эпохи…

– Мы не знаем никаких стихов, – задрал нос «Гиббон». Вид у этой девочки был такой, что ей и в самом деле тут было делать нечего, и Даниле не терпелось отправить её домой смотреть «Спокойной ночи малыши», но пока ругаться было ни к чему.

– Да, любовь моя, я знаю, – на этот раз он посмотрел на кудрявую девочку и на какой-то миг ему вдруг показалось, что вся чистота этого Мира и вся его невинность сосредоточена прямо здесь и сейчас, перед ним – в Ней. Что-то защемило в сердце, и пелена упала с его глаз… Захотелось всё бросить, уйти домой и утонуть в какой – нибудь классной книге, как в детстве. Что он тут пытается сделать? Трахнуть ребёнка? Это же ужасно… Да, между ними лет шесть разницы, и когда ему будет 25, а ей – 19, этого никто не заметит, но сейчас… Это была разница в целую жизнь.

Девушка заметила внезапную перемену в незнакомце, который ей понравился с первых секунд, но теперь… Эти глаза его, такие печальные и одинокие, наполненные всеми цветами печали, пленили её. Она поняла, что он – особенный. К тому же и возраст был такой, когда ты пару лет осознавала свою сексуальность, а теперь нетерпелось ее куда – нибудь «применить», но было страшно – об этом ведь мог узнать весь белый Свет! Этот же молодой человек внушил ей доверие, она его совсем не знала, но она потянулась к нему, сама того не понимая. – Я всему Вас научу, милые дамы. – Данила вновь стал самим собой. – Кстати, – Данила, – представился он. – Там, за столиком, Антон – мой друг, – Данила протянул руку сначала кудрявой.

– Марина, – Марина крепко пожала руку Даниле и ещё больше понравилась ему.

– Нас охранник не пустит, – нерешительно пробубнила «Гиббон».

– Пустит, не бойся. Идите к столику, я с ним поговорю.

Девчонки робко сдвинулись с места.

Охранник бдительно блюдил за всеми, кто, по простоте своей душевной, стеснялся пройти в зал. Эта скрытая честность сама за себя говорила, что они – малолетки и находятся здесь они под страхом батиного ремня или маминого кипятильника, но ведь ИНТЕРЕСНО, блять!

– Эй вы! Две… «Куда тащитесь?» – строго пробасил он.

– Да со мной они, братан, – Данила приветливо приобнял охранника. – Там таких, как эти, полный зал уже, – шепнул он охраннику на ухо. – Ну тебе не один хер: двумя больше – двумя меньше, а? – Данила улыбнулся и упёрся носом охраннику в щёку, суя ему в карман полтинник. – Ну?..

– Да идите ради бога, – отмахнулся от Данилы охранник. – Менты только если нагрянут – сам разбирайся, понял?

– Понял. Часто приезжают?

– Нет, но бывает… Я махну тебе, если что. Ты только поглядывай на меня.

– По рукам, братан!.. Ты не воевал?

– Нет, – охранник мотнул головой и стало ясно, что продолжать разговор он не намерен.

Даня пошёл к своему столику.

– Ну, – весело начал Данила, – познакомились?

Подруги сели рядом, напротив Антона, и это было вообще «не правильно».

– Да, – сказал Антон, – это – Марина, – он указал на белокурую, – а это – Валя, – и во взгляде Антона, каким он посмотрел на Данилу, читалось разочарование, обида и ненависть, ненависть к Даниле, который по сути, выбрал его, как отвлекающего «страшную» подругу такого же «страшного» друга, к тому же с дамой двенадцати лет отроду там реально был «облом».

– Не мороси, Антоша, – шепнул Данила. Из-за музыки всё равно не было ничего слышно. – Всё будет хорошо! Я тебе компенсирую. Ты только подливай чёрненькой «сока» побольше, – Антон понял, что Данила уже успел когда – то разбодяжить фруктовый сок водкой.

Даня разлил водку по рюмкам между собой и Антоном.

– Девчонки, что будете пить за знакомство и вообще? Есть водка, пиво, вино и сок! – Данила игриво поднял вверх тетрапак с пойлом для «Гиббона».

– Мне сок, – просипела чернявая.

– А мне пива, пожалуйста, – сказала Марина голосом, который Данил где-то уже слышал, но не мог вспомнить – где… Музыка гремела так, что тряслись пластиковые стаканы.

Данила на секунду замешкался – он не мог оторвать взгляд от девушки, которая в приглушенном свете дискотеки и под воздействием, должно быть, спиртного, была чудесна. «Нет. Алкоголь тут не при чём, – решил Данила. – Это уж точно».

Даня налил всем, кто что пожелал и настало время сказать тост:

– Ну, за знакомство? – предложил он.

– Да, за знакомство, – все хором поддержали и выпили.

– А вы учитесь, да? – для приличия спросил Антон, так как это было и так ясно.

– Да. Мы в девятом классе учимся, – нагло соврала Валентина.

«Тебе до девятого, как мне до Пекина раком» – подумал Данила, но лишь усмехнулся сам себе.

Настало время дежурных вопросов и ответов, каким – то чудом Антон нашёл общий язык с Чернявой Гиббоно–Валентиной, и за столом стало слышно только этих двоих. После третей рюмки «сока», Валя поменялась с Данилой местами и теперь он сидел рядом с Мариной и держал её за руку. Внезапно, она положила свою голову ему на плечо, отчего у Данилы жар пробежал по телу с ног и до затылка – в затылке жар и остался.

За всё время они обмолвились лишь несколькими словами о Её школе и об Его армии. Марина училась в восьмом классе и ей было 14 лет…

Выпили и закусили. Марина выглядела не трезвой, но и не пьяной и Данила решил, что это даже к лучшему – он повёл её курить на улицу.

За домом культуры стоял «блошиный рынок». В ночи о нём напоминали только пустые железные «комки» – туда Данила и повёл свою спутницу.

Она совершенно ему не сопротивлялась и не говорила ни слова, только держала его ладонь в своей руке. Данила был гораздо сильнее пьян, чем она, и убежать от него ей не составило бы труда, но она послушно шла туда, куда Данила её вёл, хотя покурить можно было и около крыльца под светом фонаря…

Зайдя в одну из металлических коробок, Данила нежно привлек Марину к себе и поцеловал в губы… Она подалась легко и помогала ему играть со своими губами, как он хотел, неумело отвечая взаимностью. Запах её волос и вкус её губ сливались для него в один единый экстаз и в глазах темнело так, что самая темная ночь показалась бы днём по сравнению с этим затмением… Сердце выскакивало из груди и Данила слышал только его стук – в бесшумной ночи, где в далеке слышалась музыка группы Фристайл, молодые люди стояли будто посреди снежной лавины, которая накрыла их вихрем страстей и эта ночь стала жутко «громкой» и запредельно таинственной – только для Двоих.

…Губы Марины скользили по его щекам, подбородку и шее, от чего он практически задыхался от возбуждения и терял рассудок, а его член рвался из джинсов, вот-вот грозя проделать в них дырку.

Он посадил её на прилавок, спиной к чёрной мгле, расстегнул на ней куртку и запустил свои руки ей под кофточку, поднимаясь все выше и выше, нащупывая замочек лифчика. Данила всё это время думал, что Марина вот-вот выскочит из его объятий, но этого не случилось даже тогда, когда он вытащил из-под её кофты расстёгнутый бюстгалтер.