– Забыли выключить, – поспешил сказать он в голос, восхищаясь тем, что он еще не потерял сознание от этого внезапного вмешательства в течение своего сознания. Эта штуковина любила застать парня врасплох. Джек догадывался, что оно пытается выбить парня из седла и перехватить управление, и лучше это сделать неожиданностью, когда мозг юноши наиболее всего уязвим. Были, конечно свои плюсы и свои минусы. Плюсы в том, что Джек мог видеть то, что не видели другие, а минусы – что-то живет в нем и это ужасало.

Вдруг Джек заметил, появившегося, словно из ниоткуда нищего. Эти выпады из реальности порой сильно мешали замечать вещи, происходившие прямо перед носом. Парню казалось, что взорвалась не Андромеда, а его мозг, разбросав ошметки по стенкам черепа.

Бездомный лежал под фонтаном, его грудь прерывисто поднималась и опускалась, а сам он постанывал. По его искаженному от боли лицу было понятно, что с ним произошло. Бедняга пытался достать со дна монетки, когда того ради забавы грубо от этого занятия оторвали. Далее взору Джека предстали скамейки, симметрично расставленные вокруг фонтана, чья краска в несколько слоев уже успела стереться штанами и ботинками кайфующих там по ночам панков.

Несмотря на страх, было ясное утро сулящее массу приключений, и Джек решительно подошел к подножию, на котором на высоту одной ступеньки возвышалась вся эта картина. Но внезапно Джек споткнулся и вдруг его замутило, зрачки расширились, пространство и материя слились воедино, и ворвавшиеся образы, на этот раз уже сильнее, беспощадно стиснули сознание.

Всё, что существует в мире, подвластно закону времени и пространства. Круглые звезды и планеты, ходят по круговым орбитам, Солнечная система оборачивается вокруг центра Галактики. И Млечный Путь, символизирует жизнь в своём вечном круговороте. И все вернется к своему началу, и всему этому придет конец. Но не беги от меня. Я могу спасти тебя, если ты спасешь меня.

На этот раз Джек смог перевести символы, возникшие перед его глазами, где каждая буква напоминала сложный литературный иероглиф, которые периодически выскакивали перед ним, словно назойливые мухи.

– Да сколько можно?! – в голос прокричал Джек, пытаясь вытащить себя из власти навязанных картинок и закадрового голоса, который низким басом бормотал эти самые слова. И к отчаянию мальчика, голос принадлежал неизвестному существу, делившим с ним одно сознание уже около года, и которое постоянно от него что-то хотело. То оно просило спасти его. (От чего и почему… этого Джек уже не знал, существо не соизволило поделиться этим). То оно иногда могло внезапно разбудить Джека среди ночи и что-то нашептывать пару минут о каком-то воздаянии и мести. Сперва Джеку казалось, что его внутреннее ухо стало просто чувствительнее, и он яснее слышит свои мысли – ведь воздавать и мстить ему было по душе, тем более было кому. Но когда спустя пару месяцев, перед глазами стали мелькать призрачные силуэты и тени, и все это ночью в пропахшей потными ногами комнате, Джек перестал спать, есть и вообще с кем-либо общаться. Спустя еще полгода туманные видения, возникающие у парня в голове, приобрели четкие самостоятельные образы, которые имели обыкновение порой сбываться в действительности, чему подросток был крайне удивлён. С тех пор с каждым днем страх перерастал в уверенность, что существо пытается наделить юношу какими-то способностями, для того, чтобы он, Джек, смог его спасти. Джек немного, но свыкся со своим новым недугом, но неумение контролировать это приводило Джека в неописуемое бешенство.

– Почему так не в тему! – продолжал возмущаться юноша и снова не заметил, как бездомный уже пропал.

Но иногда Джек все же думал по-другому. «У меня просто поехала крыша. Да, да. Иначе все происходящее нельзя ничем объяснить. Может и бездомный у фонтана мне просто показался…», – Джек пытался мысленно перекричать то, что так неожиданно оживало в его голове и пыталось жить собственной жизнью. Но разве человек может контролировать свое сердцебиение…

Архитектурная задумка круглой площади, на которой еще недавно кормили голубей, должна была выражать идею единства и цельности, но от раздавшихся неподалёку криков Джек стал возвращаться на землю.

– Отпустите меня! Грязные ублюдки! Раздался грохот выстрела, несколько гиеных смешков, затем всё снова стихло.

– Эй, пацан!

Джек вздрогнул. Замогильный голос пропал также внезапно, как появился. Снова Ньюпорт, снова реальность. «Видимо страх заглушает его», – подумал было обрадовавшийся на мгновение парень.

– Ты что бессмертный? А ну иди сюда!

Джек оглянулся и увидел, как к нему со стороны фонтана бегут несколько человек. У мальчика подкосились ноги. Присутствие реальной опасности что-то с ним сделало, и от страха он забыл, какое число следует за числом четыре, когда попытался посчитать приближающихся к нему людей. Он насчитал двенадцать человек, ровно в два раза больше, чем их было в действительности.

Когда те были в десяти метрах от него, Джек попытался собрать остатки мужества в слюну и с некой дерзостью небрежно сплюнул, половина чего попала ему на куртку и на тронутый первыми волосами подбородок. Подходя к юноше «главарь», как подумал Джек, потому что тот вышел вперед, расплылся в улыбке и еще раз повторил, – эй, пацан, ты зачем слюнявишь себя? От страха язык проглотил? Мужчина молниеносно подлетел к Джеку, встал на колено и обыскал его. Ничего не найдя, он помахал рукой в воздухе, и толпа, державшаяся немного поодаль поплелась к одной из скамеек, и принялась что-то горячо обсуждать. Джек ни на секунду не расслаблялся, ведь рядом, всё так же находился потенциальный источник ущерба – рослый мужлан в грязной кожаной куртке нараспашку. Фильм о могучих мстителях, который им показывали на вечернем сеансе в детском доме, (после которого, к слову говоря, ему и залетел в голову «ботинок-молот Тора»), как защитный рефлекс уже начал завладевать разумом подростка, и Джек для себя решил, что самообман сейчас лучшее, что он может противопоставить этому бугаю. Он представил, как позеленеет, если разозлится. Внутреннее оно даже помогло ему с этим, но каким бы супергероем в своем подсознании Джек ни был, крепкий удар по голове вырвал его из объятий воображения, даже несмотря на то, что было усиленно чем-то внеземным, и ужас вернулся к Джеку с новой силой.

– Ты не смертник, – прогремел сверху голос. – Что ты забыл здесь?

Еще один сильный подзатыльник, наконец, развязал испуганному подростку рот.

– Я знаю… – Запинаясь проговорил Джек, – здесь недалеко есть место, где… где дети (молятся – едва не сказал он) не используют ДЕВАЙС…

– Тссссс… – Довольным тоном протянул мужчина. – Ну пойдём, покажешь.

«Всё кончено. Обратного пути нет. Либо я показываю им, где школа, либо эти отморозки лишат жизни меня самого. Почему я сказал именно это? Неужели я так испугался, что не смог соврать? Что же мне теперь делать?!»

Пока Джек барахтался в своих мыслях, незнакомый, возвышающийся над ним человек положил свою тяжеленую руку на его плечо и повторил, – так что, дружок, покажешь, где это место?

По угрожающей интонации Джек понял, что это был совсем не вопрос, и что на этом его жизнь в детском доме закончилась, и скорее всего сама по себе жизнь тоже. Этот мародер все равно его не отпустит. Начнется ли другая, наполненная свободой и приключениями, на что он минуту назад рассчитывал, в этом Джек уже сильно сомневался.

– Не переживай, мы просто побеседуем с вашим директором.

Главарь подозвал банду и, поскрипывая снегом, все вместе они направились к детскому дому.

Подходя к тому самому месту, о котором, заикаясь, проговорился Джек, со стороны заброшенного футбольного стадиона, находившегося через дорогу, раздался приглушенный лай. Его подхватили другие завывания, и, перейдя в унисон, казалось, уже целый легион певцов совместно исполняют вокальную псиную пьесу. Никто, кроме Джека не обратил на это внимания по двум причинам. Первая – одно дело засыпать под звуки лающих собак находясь в безопасности за толстенными стенами, и совсем другое быть вот тут на улице в пятидесяти метрах от места, где каждого ждёт ужасная участь, попади он туда. Джек знал, что приглушенный далекий вой даже более реален, чем новый гость в его теле, и кровавое месиво, которое должно последовать за этим шумом лишь вопрос времени.