Вот так бредем. Болотная жижа булькает, лягушки на кочках лупоглазые смотрят на нас и, наверное, удивляются. Нашли, думают, место для прогулок. Суши им мало.

Кукует кукушка в лесу и где-то…. Нет, не может быть, медведь рявкнул. Нашел время и место, дурак. Война, а ты бродишь, на пулю нарываешься.

– Это кто Боря?

– Фашист заревел. Его змея за ногу укусила.

Анька, наконец, улыбнулась, сорвала с кочки морошку и отправила в рот.

Мы брели, брели и встретили. Нет, не фашиста и не советского бойца, разыскивающего дезертира Борю. Увидели мы бабку на болоте, как ни в чем ни бывало собирающею ягоду. В какой-то дерюжке, с берестяным кузовком. Весьма колоритная бабуля. Персонаж на все времена. На такую глянешь, забудешь какое тысячелетие на дворе.

– Что милые, ягоду брать? А я вам такое разрешала?

Такое заявление, да здоровенному мужику и еще и с винтовкой.

– Вообще-то бабушка война, шли бы вы домой, не ровен час, бомба с неба упадет, да вас ушибет.

– Я тебя сама сейчас ушибу!

И тут Анютка меня удивила.

– Бабушка, да зачем сердиться. Дайте мы пройдем и больше здесь ходить не станем. Собирайте в свое удовольствие.

И по плечу бабулю гладит, в глаза ей глядит, что-то шепчет на ухо. Чего уж нашептала, не знаю. Вредная старуха заулыбалась, словно старуха Шапокляк.

– С женихом значит идешь. Ну, иди, иди, тут близко.

– Анечка. Тут загса на болоте нет. И приглашать чужую бабку в качестве свидетеля не годится.

– Надо Боря, отвечает. Пойдем дальше, еще одного человека встретим. Ты только не удивляйся. Я не всё тебе сказала. Но всё будет хорошо у нас с тобой. Ребенок девочка будет, красивая, а глазки как у тебя.

На почве нервного потрясения от прошедшего боя у девушки случилось нервное расстройство. И зачем таких дохлячек в армию берут?!

Он сидел на поваленной сосне и вид у него был совсем не советский. С таким видом его бы в городе мигом в милицию или в более серьезную организацию отправили. Нечего народ смущать. Сгорбленный, в какой-то шубе драной, не пойми из зайца или другого зверя. На голове не шапка, а высотный дом. Исключительно удобная для летнего периода форма одежды. Впрочем, комаров она, наверное, отпугивает. Я бы на их месте тоже бы испугался. А уж зубастый дед, такие бы зубы молодому, орехи можно зубами грызть. Глядит дед на нас, улыбается своими ужасными зубами. И никак его не обойти. На узенькой тропочке между двумя озерцами, затянутыми ряской, расселся и не сдвинешь.

– Дедушка, вот погляди на Борю, запомни его. Тропинку, если где встретишь, открой, не дай в лесу заблудиться. Сам чувствуешь, наш он. Пусть и человек, но свою силу имеет.

– Думаешь, стоит помогать? Не навредит?

– Сейчас он неумеха, не знает ничего, всего боится. А там приучится, свое место найдет.

– Ну иди себе, графское отродье, погляжу как ты себя поведешь. А нет, так и суда нет. Дорог в лесу много, ни одна никуда не ведет.

Морозом по коже от его речи и от морды его колючей. Зубов вроде еще больше в пасти стало. Но посторонился. Анютка меня сразу потянула за собой, дескать, проходим скорее.

Куда я попал, куда меня попали. Гестаповец какой-то, а не дед.

Мы скоро выйдем к реке, дорога пошла на подъем. Странно, шума боевых действий с утра не было слышно. Немцы что, окапываются на позициях, ждут подкрепления? Вчера в небе летали самолеты, шли один за другим в сторону Питера. Теперь тишь, да безмолвие. А солнышко светит, щебечут птички, Анька трется разрумянившейся мордочкой о мое плечо. Но меня, после её непонятных разговоров с лесными людьми, приласкать её как-то и не тянет. Странная медсестричка, если не сказать больше.

Дорожка выводит, вывела дорожка…. Какого черта?!

Стоит над рекой старая мельница, журчит вода. Мой спутник, охотник-неумеха, машет мне рукой.

– Загулял граф?! Вчерашнее похмелье прогулкой по свежему воздуху сбиваешь. Молодцом, молодцом. А мы тут со стариной мельником рыбы наловили, тебя ждем, жарить будем.

Охлопываю себя, оглядываю. На мне тот же охотничий костюм. За плечом вчерашнее барское ружьецо.

– Потеряли что барин? Смеется Анюта. Она та же и не та. Во вчерашнем сарафане, на ногах лапти. Э, а царапина на ноге вчерашняя, та же самая. Помню её, крепко тогда ногу разодрала.

– Ну не доглядела, забыла убрать. Что ты болтать будешь барин? Тебе кто поверит?

Я сам себе не верю.

Через полчаса мы сидим за столом, едим жареную рыбу и болтаем о всяких пустяках. О том, как день хорош, как прекрасна жизнь в деревне и как хороши сельские девушки. В первую очередь наша юная хозяйка, конечно.

– Не боись, шепчет мне на ухо бесовка. Воспитаю девку, без твоих барских забот обойдусь. Но назову Анютой, никуда не денешься, вспоминать будешь.

Такое забудешь.

– Пора трогаться в обратный путь, граф. Всю дичь убили и съели, всю рыбу выловили. Медведь нас испугался, убежал и спрятался. Мы его в следующий раз… Как думаешь егерь?

Егерь Карп выглядел помятым, словно всё время моего отсутствия с тем же самым медведем воевал.

– Пора в обратный путь барин. Засветло вернемся, барыня не надо будем об вас беспокоиться.

А на морде явно беспокойство. И вовсе не о нас беспокоится. Что ему за полночь вернуться. Сплошь и рядом на ночную охоту уходит. Жив-живехонек по сей день.

– Вы с Анькой поосторожнее барин, улучив момент, шепнул мне на ухо. Полнолуние нынче, вижу, дурит девка. Она может, от бабки это у неё.

И что может, какая у моей новой любовницы дурь, так и не сказал.

Долго прощались с гостеприимными хозяевами. Мзду за ночлег мельник принял с благодарностью, Анюта попытку сунуть ей полтинник в кармашек отвергла с негодованием.

– Это ты меня так ценишь, в полтинник?! Иди Танькам своим и Наташкам полтинники суй. Они и за пятак тебе всё обделают.

Если бы не свидетели, быть моей морде битой. Мы поспешно собрались и отправились домой. Обратный путь всегда труднее, ноги вспоминают полученные в пути ушибы и ссадины. Кочки попадаются под ноги, деревья вырастают там, где вчера их и не было. Так и тянет заблудиться и кружить на месте, аукая друг друга. Егерь твердо вел нашу подусталую команду, барон вообще расклеился и ныл, проклиная комаров, русскую природу и сельские напитки. Оказалось, он у мельника еще и самогон местный попробовал. Напиток богов.

Я шел и лицо Анюты глядело на меня сквозь ветви деревьев. Ночная птица приговаривала: своим девкам полтинники суй. Филин где-то в чаще леса проснулся и хохотал: Огулял девку! Быть тебе барин в беде!

Как хорошо дома. Давно ли обрел чужой и уже привычный мне дом. Здесь все не такое, как в нашем суетном мире. Важно бьют часы в гостиной. Сообщают, что барину пора обедать. Меня одевают, боже мой, со времен незапамятного детства этот процесс целиком и полностью был моим личным делом. А здесь… Пару раз хотел отмахнуться и сам все сделать. Но, во-первых, всерьез обидел лакея Антона Фомича. Во-вторых, и это самое важное, непростое дело, одеваться во времена Александра Сергеевича Пушкина. Есть отдельные, еще не до конца мною изученные нюансы.

За обедом гости мои выглядели примерно одинаково. Князь сражается с остатками наших вин, геройски надо сказать сражается. Барон, горе-охотник еще не отошел от охотничьих подвигов. Вяло жует баранью отбивную и смотрит куда-то вдаль. Если он видит там родную столицу и батюшку барона, ожидающего заблудшее чадо, дай ему бог. Вдруг надумает уехать и князиньку с собою увезет. Надоели мне гости хуже горькой редьки. Еще немного поживут, опять вызову на дуэль не этого, так другого.