– Как подменили тебя Боренька. Приехал из Петербурга сам не свой. Родную бабку не узнаешь, с соседями не желаешь общаться. Положим, не ахти какая публика, наши соседи. Но нельзя же совсем их не узнавать. На миру живем, общества дворян нельзя чураться. И не надо мужичью благодетельствовать. Хам должен свое место знать. Девки эти тоже….

Тут бабушка умолкала, очевидно, понимая, что молодому человеку хочется жить и пока не женился, можно многое себе позволить.

Я всего третий день жил в новом мире. Заснул под писк комара, очнулся в постели, в чужой комнате, в чужом и таком милом мире. Здесь все мое. Любящая старуха бабушка. Моя-то бабка была не сказать, чтобы очень ласкова к внуку. Слуги только что пушинки с меня не сдували. Я, оказывается, только что приехал из столицы, из тогдашнего Санкт-Петербурга. Выгнали юного графа Апраксина из полка. Со скандалом выгнали. Нет, не за какую-нибудь тёмную историю. В третий раз за год участвовал в дуэли. Пару раз в качестве секунданта, а в этот раз сам стрелялся. Да не с кем-нибудь, а с самим Великим Князем, не из детей, а из внуков покойного императора. Но тоже очень скандальная дуэль. Обошлось легкой царапинкой у князиньки и вылилось в большой пребольшой скандал.

Сидел я теперь у бабушки в деревне, отставной поручик с нехорошей репутацией. Бабушка утешила, что уездные дамы прямо горят желанием познакомиться со столичным хулиганом. Но надо мне того? Девушки Тани в малиннике мне вполне хватило и сложности мне сейчас ни к чему.

Понять со мной происшедшее я даже и не пытаюсь. Тот, кто напищал мне этот переход, комарик стервозный, замолк и в ушах больше не звенит. Поглядываю на слугу, в глазах только почтение и ожидание приказа. Есть тут такой Герасим, спрашиваю его, кто ему приказы отдает? Улыбается как баран: Вы барин, да барыня, кому ж еще?

Старший камердинер Осип, лицо вне подозрений. Голос как из пушки, никакого комарика не изобразит, даже если постарается. Управляющий на селе живет, в барский дом только раз в неделю наведывается. Дворецкий Егор Кузьмич, личность солидная, но вот беда, недавно голос потерял, выпил квасу после бани, простыл. Сейчас лечится, и барыня собирается его на отдых отправить. Остальные, чины не важные, а экономка и вообще женщина. Никого подозревать не могу. Не иначе как меня осчастливил кто-то из загробного царства. Там я и вовсе, до поры до времени не ориентируюсь.

Живи и радуйся жизни граф. Потренируйся в стрельбе на пистолетах. В армии чему-то учили, но нынешнее оружие, это нечто. Такими уродами только Пушкиных убивать. Кстати, жив наш Александр Сергеевич, жив Пушкин. На дворе год 1828 от Рождества Христова. Александра Сергеевича Грибоедова назначили послом в Иран. Лев Николаевич Толстой еще не родился. Господи, боже ты мой!

Итак, поспела малина. Значит, был июль. Что делать было совершенно непонятно. Если я здесь на всю жизнь, надо наслаждаться жизнью. В девятнадцатом веке жизнь коротка, не успеешь оглянуться, уже старость и никаких тебе развлечений, ни интернета, ни телевизора.

Приехал я домой с пустым кошельком. Бабушка сразу помогла мне в этой недостаче. Пересматривая монеты в кошельке, обнаружил раритет. Не бог весть какой, я в этом деле не специалист, но полуполтинник 1808 года даже такой полузнайка как я знал и уважал. Миллиончик швейцарских франков, вот он у меня на ладони. Достаточно вернуться домой, в родной двадцать первый и гуляй парень, ты миллионер. А сейчас монетка сия мне годна только для коллекции. Можно подарить той же шалаве Таньке, за усердную все возрастающую любовь к барину. Надо же, сегодня мне в малиннике даже минет сделала. Растет провинция, набирается знаний деревня. Поинтересовался у Осипа, нет, насчет французской болезни в здешних краях еще не слыхивали. И, слава богу.

Разглядывая монету, додумался, наконец, что с нею делать. Попаду я обратно в родной мир или нет, неизвестно. Но уж если попаду, то вряд ли с кошельком, набитым коллекционными монетами. Значит, надо монеточку спрятать. Так спрятать, чтобы долежала до моих будущих времен. В надежном месте спрятать, куда никто не сунется, в приметном месте, которое время не тронет. Прогулки по берегу реки, в то время, когда сельские девушки выходили купаться и, зная, что барин подглядывают, визжали от этого еще веселее. Приятные сии прогулки запомнились мне одним любопытным местом. В кустах над рекою торчал валун. Занес его ледник в незапамятные времена. Мне этот валун хорошо был известен, под ним костерок разводил в одну памятную ночь. Стоит камешек и в двадцать первом стоит, где стоял. Он и будет местом моей первой захоронки.

Как задумал, так и сделал. Буду считать это первым, но не последним шагом, обеспечивающим мне правильное отступление. Как заманили меня сюда, в прошлое, так могут и обратно выпроводить. Чтоб потом дома не было мне мучиться больно о бесцельно прожитых часах и минутах. Буду жить и готовить себе пути отступления.

– Боренька. К нам приехал твой приятель из Санкт-Петербурга. И друга с собой привез. Говорит, что ты ему очень обрадуешься.

Я, безусловно, обрадовался, я был просто счастлив. Великий Князь Константин Романов, тот самый Романов, которому я едва ухо не отстрелил на дуэли, теперь приехал ко мне в глушь деревенскую. Зачем интересно? Продолжить нашу сорвавшуюся дуэль? Тут у меня были два варианта. Я стреляюсь с ним, он меня убивает, бабушка умирает с горя, имение уходит дальним родственникам, род Апраксиных исчезает с лица земли. Второй вариант, я убиваю наконец этого паршивца, меня судят, ссылают в Сибирь . Я заболеваю там чахоткой и бабушка хоронит внука и затем… смотри первый вариант.

Пока я обсуждал различные варианты, князек бросился мне в объятия и со слезами попросил прощения. Государь Император сделал ему соответствующее внушение и велел мириться со своим подданным. Ему и самому, плакал Константин, стыдно, что стрелял он в такого славного парня, как Борис Апраксин.

Вымочив меня слезами и дав себя заподозрить в нетрадиционных пристрастиях, Великий Князь стал меня расспрашивать о местных развлечениях. Какие в окрестностях балы и красавицы. Мне то, как местному жителю, должно быть сие известно. Кого соблазнять можно, кто под охраной родителей и жениха завзятого дуэлянта. А кого обходи стороной князь.

– Ваша Светлость, говорю, зазорно князю императорских кровей с провинциальными барышнями игры вести. Уроните не только свое реноме, но и честь семьи Романовых может пострадать.

Во как сказал! Даже сам от себя не ожидал таких речей. Где наслушался, в каком фильме или сериале таких слов нахватался. Кто-то мне ворожит, подсказывает, словно из-под подсознания то одно, то другое.

Князь кислую рожу скорчил, сказать нечего, во всем его хозяин прав.

– Так хоть девки местные тут охочи до барских пряников? Смеется.

Тут и я не выдержал.

– Девы местные, говорю, вольных нравов и к даровым угощениям весьма склонны. Но предпочитают живую монету. Презренное серебро ценят. Но и вежливость, и ласку не след забывать.

– Вы уж не обделяйте меня Князь, всех-то дев от меня, хозяина, не уводите. Ограничьтесь десятком, другим.

Ржет мой гость, как жеребец с моей конюшни. Ясно, почему погибло царское самодержавие. Жеребятина его погубила, жеребятина в особо крупных формах.

Потянулись дни пьяного веселья. Сам не ожидал от себя дореволюционного таких способностей. Выпей я так в двадцать первом веке, острое отравление со смертельным исходом мне было бы гарантировано. А так ограничивалось выговорами от бабушки и укоризненными взглядами прислуги. Мой гость быстро разочаровал графиню Апраксину.

– Романовы они все такие были, шептала она мне украдкой. Что Государь Петр Алексеевич, что безвременно почивший Петр третий. Что-то будет с государством?!

И я и не рисковал ей сказать, что будет вскоре у России и Государь Александр Третий и допьется он до чертиков в самое короткое время.