Но вернемся к нашим баранам. Не буду более испытывать вашего терпения. Главной целью войны на Черном море для России является присоединение Анапы. Серьезное стратегическое значение Анапы обусловливается ее географическим положением у моря. По отношению к кавказской линии, она представляет собой то же самое, что и Ахалцихе на границе Грузии, то есть источник вечных тревог и поддержку черкесских набегов.

При таких условиях Анапа не только мешает сношениям европейской России с Закавказьем по Черному морю, но, распространяя свое влияние далеко внутрь страны, до Абхазии и Гурии, создает по обе стороны Кавказа, в тылу действующей армии, неисчислимые затруднения. Оставить ее в руках турок, значит иметь за своими плечами постоянную угрозу.

В Стамбуле не без основания рассчитывают, что достаточно только подогревать в черкесах религиозный фанатизм, чтобы держать эту страну в постоянном возбуждении против России. И они не жалеют денег: осыпают черкесов подарками, снабжают их порохом, артиллерийскими орудиями, ружьями, а вместе с тем и проповедниками. Несколько лет назад, после того, как мы оставили город, турецкое правительство поручило французским инженерам усилить оборонительные сооружения Анапы, удвоило в ней гарнизон и, вместо слабого Гассан-паши, назначило ее комендантом известного своей храбростью Чатыр-Осман-оглы. Однако, по донесениям верных людей в Стамбуле, храбрость является единственной добродетелью нового начальника – его предшественник был гораздо умнее и деятельнее.

Война с Турцией стала неизбежной уже год назад, поэтому князю Меншикову, при возвращении его из Персии в 1826 году, поручено было, между прочим, собрать по возможности точные сведения о силе Анапских укреплений. К сожалению, отношения между Россией и горцами тогда были настолько обострены, что пришлось отказаться от мысли узнать через них хоть что-нибудь об Анапе.

Вы, верно, по молодости не помните, а то и не слышали, но с 1807 по 1812 год, когда Анапа находилась в составе России, комендантом ее был генерал-майор Бухгольц, женатый на черкесской княжне и через нее имевший в горах большие родственные связи. До прошлого года генерал-майор был комендантом в Керч-Еникале. Князь Меньшиков попробовал воспользоваться родственными связями генерала, и написал ему письмо, которое, к сожалению, не застало адресата в живых. Но за него ответила жена. Вот ее письмо.

“Разбирая бумаги покойного мужа, касающиеся сдачи им Анапы, я нашла подробный план крепости, который при сем и посылаю. А так как я находилась в Анапе вместе с моим мужем, то знаю лично, что крепость эта была вооруженная, но, по приказанию мужа, когда ее сдавали Порте в 1812 году, разрушены были главные укрепления и самые контрфорсы ослаблены, а орудия свезены на флот. По настояниям паши оставлено было в то время там лишь несколько самых дурных пушек с негодными лафетами. Подробное описание Анапы, как я полагаю, погибло во время кораблекрушения, которое постигло судно, ибо ехавший на нем священник с семейством, вся канцелярия и все наше имущество утонули. Будучи сама уроженкой Черкесии, я поныне сохраняю родственные связи, доверие и приверженность к себе натухайцев, шапсугов и абадзехов, имею родственницу даже в самой Анапе. И если бы сведения эти требовались раньше, то имела бы случай и твердо убеждена в этом, что могла бы достать вам вид настоящих укреплений Анапы и все средства ее, так как крепость находится теперь в сильно оборонительном положении. Всегда желала я доставить родине моей покровительство монарха и для этой цели имела на родственников моих непосредственное влияние, с твердостью удерживаю и поныне средства подкреплять мое намерение, сопряженное с искренним желанием отвлекать народ сей от его заблуждений”.

По отдаленному положению от театра военных действий, предположенных в азиатской Турции, и по совершенному недостатку войск на Кавказе, Анапа включена в черту действий Дунайской армии. Поэтому из Екатеринославской губернии сейчас передвигается в Севастополь егерская бригада седьмой пехотной дивизии. Она предназначается для десанта, а со стороны Кавказа должен участвовать в предприятии только Таманский гарнизонный полк и четыре полка черноморских казаков.

Эскадра, под начальством вице-адмирала Грейга, должна высадить под Анапой десант и поддержать штурм огнем с моря. Со стороны черноморской линии к Анапе будут направлены два конные, и два пешие казачьих полка с конной батареей. По пути к ним должны присоединиться шесть рот Таманского полка и рота Нашебургского. Весь этот отряд поступит под командование флигель-адъютанта полковника Василия Алексеевича Перовского, который быстрым движением к Анапе должен очистить край от неприятельских шаек и обеспечить высадку десанта.

Так вот, Иван Антонович. После того, как наши силы сосредоточатся под Анапой, во весь рост встанет вопрос ее штурма, а достаточных сил для него выделить армия не сможет. В прошлый раз генерал Гудович атаковал Анапу со стороны равнины, где стены были не так высоки, а рвы не столь глубоки, и, тем не менее, осаждающие понесли огромные потери. Уверен, что турки провели работу над ошибками, и на этом направлении нас ждет немало сюрпризов.

Я хочу, чтобы вы, прибыв в Севастополь, показали князю Меньшикову вот этот персональный императорский указ, наделяющий вас особыми полномочиями на театре военных действий. Ваша первая задача будет состоять в том, чтобы через княгиню Бухгольц выйти на лояльных нам черкесов и любой ценой получить сведения о современном состоянии оборонительных сооружений Анапы. На основании этих данных командующий операцией князь Меньшиков примет решение о направлении штурма. Времени у вас, Иван Антонович, в обрез – штурм так или иначе начнется к началу мая, и только от вас будет зависеть, скольких жизней русских солдат он будет стоить.

В связи с этим для вас уже подготовлена моя личная карета, подорожные грамоты, обязывающие всех служителей менять ваших лошадей вне всякой очереди, и тысяча рублей золотом на дорожные расходы. На месте вам могут понадобиться значительно большие суммы, потому адмиралу Грейгу отдан приказ открыть для вас казну адмиралтейства. Уверен, что вы не злоупотребите оказанным доверием, лейтенант. С Богом!

Петр Кузьмич Фролов вышел от государя озадаченным. Он так до конца и не понял ни мотивов нового императора, ни того, что же именно тот от него хочет. Нет, то, что новый хозяин земли русской все же решил озаботиться состоянием собственной промышленности, было ясно. После беспросветного отчаяния, уже долгие годы не покидавшего виднейшего алтайского инженера, воочию наблюдавшего упадок и закрытие некогда богатейших заводов, бессовестное разграбление великим трудом созданной промышленности одно это было глотком свежего воздуха. Внимание государя давало призрачную надежду на перемены к лучшему.

Пётр Кузьмич как живых видел своих учителей, отца, создавшего на Змеиногорском руднике крупнейшую в мире гидротехническую систему и самые мощные машины. Он вспоминал, как сам прокладывал железную дорогу, чрезвычайно облегчившую труд горняков и снизившую себестоимость руды почти на треть. Вспоминал Пётр Кузьмич и позорные времена, наступившие после окончания войны с Наполеоном.

Тогда император обнулил ввозные пошлины на все иностранные товары, и промышленность начала моментально приходить в упадок. Прекрасные и очень дешёвые на месте изделия уральских и алтайских заводов не выдерживали конкуренции с иностранным низкопробным барахлом.

Камнем преткновения стали дороги, а вернее их почти полное отсутствие. Цена продукции завода возрастала после доставки покупателю в европейской части империи иногда вдесятеро и более. Решить эту проблему, по мнению Фролова, могло только строительство железных дорог. И он положил жизнь, чтобы донести эту простую мысль до властей!

Но до того, как дороги будут построены, должна дожить и та самая промышленность! А она умирала на глазах. Даже его любимый Змеиногорский рудник, главный поставщик серебра в казну империи, и тот к концу правления предыдущего императора пришёл в упадок! И вот только теперь, похоже, забрезжил свет в оконце русской промышленности. Его, Петра Кузьмича Фролова, вызвали в Петербург, ввели в состав Сената, предоставили широчайшие полномочия. И уж он то не подкачает!