Вот и сейчас, возвращаясь после утомительного дня на верфи, юноша с удовольствием заваривал любимого им кофе и погружался в историю покорения пятого, воздушного, океана. Рассказ об опытах Монгольфье, их мечтах и о первых полётах на ещё крайне несовершенных воздушных шарах, заворожил Югана. В книге подробно описывался тот нелегкий путь поиска наилучшей конструкции шара, которым прошли французские братья изобретатели.

Дальше в книге было рассказано о том научном подходе, который применил к новому делу Шарль, как его первый же грамотно спроектированный аэростат, наполненный водородом, сразу в несколько раз превзошёл по всем статьям примитивные монгольфьеры. В книге имелось описание первого в мире свободного полета на шаре, наполненном водородом, и потому управляемого куда лучше примитивных предшественников, поднимаемых силой огня. Составленное самим Шарлем, оно вызывало у читателя желание любыми силами подняться в воздух, чтобы проникнуться этим небывалым ощущением владычества над небом, когда «все тяжести, все заботы, все неудачи, все немощи человеческой природы остались далеко внизу».

Шар у воздухоплавателей протекал, и им постоянно приходилось что-нибудь выбрасывать, но они долго поддерживали высоту полета в 600 метров, улетев далеко от Парижа. Потом было триумфальное приземление, и совсем уже авантюрный полет в одиночку на полупустом шаре без балласта, который занес воздухоплавателя на высоту более четырех километров. Шар стал обмерзать и прорываться, водород выходил в разреженный ледяной воздух подобно густому пару из хорошо протопленной бани, а сам Шарль едва не потерял сознания от того, что дышать на такой высоте было решительно нечем. И, тем не менее, даже после захода солнца, в кромешной тьме Шарль продолжил свой полет. Видя, как развивается привязанный к шару флаг, отважный воздухоплаватель мечтал о будущих управляемых аэростатах. Однажды воздушный океан должен пасть к ногам бесстрашного человека.

Но больше всего Югана потрясла полная трагизма история первого в мире воздухоплавателя Пилатра де Розье. Никому не известный бедный юноша, отважившийся подняться в воздух на кое как сшитом крайне несовершенном шаре, моментально влюбился в небо. Один полет следовал за другим, а вместе с тем росла и слава Пилатра.

В одночасье ставший знаменитым, отважный герой воздухоплаватель не мог остановиться: слава его была столь велика, но столь непостоянна, что юноша стремился совершать всё более и более опасные полёты, лишь бы оставаться первым. Первым во что бы то ни стало! Первый человек в воздухе, первый человек, отправившийся в полёт без привязи, первый человек, совершивший длительный свободный полёт, потом первый полет на воздушном шаре с пассажирами, едва не стоивший ему жизни, ибо оболочка шара не выдержала огромной нагрузки и лопнула на высоте тысячи метров! И всё это он! Он – знаменитый и неповторимый Пилатр де Розье! Слава пьянила, кружила голову! Слава дарила любовь прекраснейших девушек и делала его общество желанным для всех! Входя в любой трактир Парижа, Пилатр мог смело рассчитывать на бесплатное угощение от поклонников! Выходец из бедной семьи, долгое время едва сводивший концы с концами, Пилатр вдруг оказался на вершине Олимпа.

Но слава не дала богатства, выпрошенные на новый шар деньги стремительно улетучивались по кабакам, а драгоценное время было упущено… Первыми перелетели Ла-Манш из Англии во Францию француз Жан Пьер Бланшар и англичанин Джон Джефриз.

Это был провал! Уже готовый к полёту Пилатр запил. Катастрофа надвигалась неминуемо. Шар был получен на правительственные деньги, и правительство ждало от Пилатра полёта либо возвращения огромного кредита в 40000 франков. Денег не оставалось: 6000 ушли на шар, теперь практически непригодный, за долгую зиму прогрызенный во множестве мест мышами, поскольку был свален как попало в амбаре близ Кале. Остальное совершенно нечувствительно разошлось по парижским кабакам. Приставы могли явиться в каждый момент, и отправить его, его, знаменитого Пилатра де Розье в долговую тюрьму! Это был бы конец! Да что там конец – гораздо хуже! Это был бы несмываемый позор! И Пилатр решился! Полёт должен быть совершён во что бы то ни стало!

14 июня, как только подул благоприятный ветер, худой как дуршлаг воздушный шар с огромным трудом был наполнен водородом. Публика, видевшая состояние шара, была в ужасе. С тяжёлым сердцем поднимались в небо Пилатр со своим товарищем, конструктором шара Ромэном. Единственное, на что они рассчитывали, это на комбинированную конструкцию шара: по большому счёту стандартный, наполненный водородом «Шарльер» получил жаровню для разогрева газа и теперь смельчаки надеялись постоянным его подогревом компенсировать потерю водорода через многочисленные дыры.

Никто не рассказал отважным, но малообразованным воздухоплавателям о тех страшных опытах, которые уже были проделаны с водородом, никто не сообщил им о самой возможности взрыва. Трагедия произошла спустя четверть часа после старта прямо на глазах многочисленной толпы. Огромную оболочку шара охватило жаркое пламя, она вспыхнула ярчайшим светом и перестала существовать… тела Пилатра и Ромэна нашли на самом берегу Ла-Манша, у рыбацкой деревушки Вимэрэт. Пилатр, которому на момент гибели было всего 28 лет, остался первым до конца – первый человек, поднявшийся в воздух, стал первой жертвой воздухоплавания. Так окончилась короткая, но блестящая жизнь первого покорителя воздушного океана.

Сефер-бей пребывал в ярости. Он уже в который раз пытался доказать этим идиотам из дивана и самому султану, что главной целью русских в готовящейся войне будет взятие Анапы, но его не слушали. «Вы просто хотите усилить гарнизон и без того неприступной крепости, просто потому, что это вотчина вашего отца» – говорили ему. «У гяуров нет другого пути, кроме как через Балканы – там мы их и встретим. А на осаду Анапы у них просто не хватит сил» – твердили эти заплывшие жиром военачальники, неспособные справиться даже с жалкими греками. Они слишком дрожали за свои балканские и румелийские имения и нипочем не хотели выделить достаточно средств для обороны действительно важнейшей крепости. Единственным, кто поддержал Сефер-бея, оказался Ибрагим Катранджи – негласный хозяин невольничьего рынка Стамбула.

Оно и понятно – через Анапу шел основной поток пользующихся отличным спросом северных наложниц и русских мальчиков, и терять этот источник Ибрагим не желал. Уже после заседания дивана, Катранджи отозвал Сефер-бея в сторону, и приватно сообщил, что готов «безвозмездно» пожертвовать на благое дело обороны Анапы сто тысяч динариев, но не советовал бы искать защитников крепости среди турок. Куда лучше нанять на эти деньги бравых джигитов и снабдить их всем необходимым для борьбы.

Ибрагим не слишком жаловал засевших в Стамбуле турок-сельджуков, искренне считая их оккупантами, незаконно присвоившими себе верховенство в мусульманском мире. Потомок курдских князей, он не мог смириться с жалким подчиненным положением своего народа, но понимал, что сейчас, когда гяуры захватили такую власть в мире, вносить раскол в мусульманское братство не время. Вот потом, когда Аллах сперва покарает разложившуюся турецкую верхушку руками неверных, а затем приведет к гибели и самих гяуров, наступит время для создания великого Курдистана.

Сейчас же его задача в том, чтобы к тому моменту в курдских руках сосредоточилось достаточно власти и богатства для осуществления великого замысла. Империя трещит по швам, Наместник Египта Мехмет-Али паша, кстати, сын мелкого албанского полицейского чиновника, фактически не подчиняется султану, так отчего бы и курдам не основать хотя бы квазинезависимое государство где-нибудь на территории Сирии. Вполне реальный план, особо если центральная власть ещё чуточку ослабнет, а верные курды помогут своему султану покарать тех же греков… в обмен на территории и широкую автономию.

И не последнюю роль в этом должны сыграть черкесы. Они прекрасные воины, истинные сыны Аллаха. И этих воинов можно за весьма умеренную плату нанять, чтобы их руками очистить от мерзких арабов незаконно захваченные ими исконно курдские земли. А черкесам с курдами делить нечего. Потому не стоит жалеть денег для поддержки верного союзника, тем более что работорговля в Анапе приносит Ибрагиму за год куда как больший доход, чем сто тысяч динариев. Сефер-бей умный человек, и сумеет распорядиться средствами на защиту крепости, построенной его отцом, наилучшим образом.