И уж точно не может быть сомнений в том, что о Рождестве должен был знать тот, кто сам был Апостолом, а именно – автор четвертого Евангелия, Апостол Иоанн. Почему же, в таком случае, он-то ничего не упомянул о чудесном Рождестве в своем Евангелии?

Но, может быть, и Марк, и Иоанн, зная обо всех этих событиях, просто не придали им особого значения, посчитали, что их вовсе не обязательно включать в жизнеописание Иисуса Христа?

Абсолютно невероятно! С тем же успехом можно допустить, например, что некие сегодняшние биографы, скажем, Папы Римского, получив достоверную информацию о зачатии будущего Папы не от земного папы, а от Святого Духа, решили бы не упоминать об этом в своих трудах ввиду «малой значимости» данного обстоятельства!..

Причем, если в отношении Иоанна еще и можно, с колоссальными натяжками, сделать невероятное допущение, что он не счел нужным тратить свое время на описание Рождества, поскольку де «уже и так все описано, кому интересно – читайте у Матфея и Луки!», то в отношении Марка даже и этого предположить невозможно.

Марк, напомню, писал свое Евангелие, когда ни Матфей, ни Лука еще ничего не написали, и уж он-то никак не мог рассчитывать на то, что если он в своем манускрипте и пропустит рассказ о событиях Рождества, то об этом смогут прочесть у других. И потому молчание Марка в этих условиях не только абсолютно необъяснимо – оно, к тому же, еще и абсолютно недопустимо, поскольку равносильно прямому сокрытию информации.

Так что молчание Марка о Рождестве может иметь только одно объяснение: Марк ничего не знал об этих историях. Не знал и не написал, – это естественно и понятно. А знал, но не написал – это настолько непонятно, настолько психологически противоестественно и недопустимо с точки зрения ответственности автора за точность и полноту передаваемой информации, что такой вариант попросту совершенно невозможен.

Да, мягко говоря, более чем странным выглядит это «громкое молчание» о событиях Рождества двух из четырех биографов Иисуса Христа. Но странность и несуразность ситуации еще более возрастает, если обратить внимание на то, что даже и в самих Евангелиях от Матфея и от Луки, о Рождестве говорится исключительно в рамках самих историй Рождества, – только в первых двух главах этих книг.

Как только эти главы заканчиваются – больше никаких упоминаний о Рождестве ни у Матфея, ни у Луки мы не найдем. Ни слова о нем ни в одном из речений Иисуса… Ни словом не упоминает о нем Мария… Ни разу не упоминает о Рождестве ни один ученик Иисуса, ни в одном из их разговоров, как с Иисусом, так и между собой…

А поскольку ни разу не упомянуто о них и ни в одном из Посланий, написанных этими учениками, когда они стали уже Апостолами новой религии, то сквозь покровы и рамки традиционных взглядов на Библию, начинает ясно вырисовываться очень любопытная картина.

Я уверен, что подавляющее большинство христиан (так же, как в свое время и я сам) никогда не обращали внимания на достаточно очевидный текстологический факт: если убрать первые две главы из Евангелий от Матфея и от Луки, то из всего остального содержания всего Нового Завета никто, никогда и ничего не узнает ни о каком Рождестве!

Что, согласитесь, более чем странно. Особенно, учитывая ту историческую реальность, что вплоть до 4-5 веков нашей эры никаких сборников произведений христианских авторов (как привычный сегодня Новый Завет) не существовало, так что большинство христиан было знакомо лишь с какой-то частью этих произведений.

А это значит, что в тех общинах, где по разным причинам, были знакомы, скажем, лишь с Посланиями Апостолов и Евангелием от Марка, христиане могли даже и не догадываться ни о «непорочном зачатии», ни обо всем том, что в дальнейшем легло в основу культа поклонения Христу, как Богу. То есть, они могли оказаться незнакомыми с совершенно фундаментальными христианскими догматами, по какой причине столетиями(!) пребывать в «ересях» и «заблуждениях», что по христианскому вероучению вело их прямо в ад, на вечные муки!

И кто же был бы виноват в возникновении этих ересей и заблуждений у целых христианских групп, и в их соответствующих последствиях? Не только промолчавшие о Рождестве Евангелисты Марк и Иоанн, но плюс еще апостолы Петр, Павел и другие – все те основатели христианской религии, которые в своих произведениях почему-то «не соблаговолили» ни словом упомянуть о событиях Рождества.

Могли ли почтенные Апостолы и Евангелисты не понимать и не предвидеть всех этих возможных последствия своего молчания о Рождестве? Разумеется, не могли! А потому, не отказывая почтенным Апостолам и Евангелистам в понимании столь очевидных вещей, придется констатировать, что «рождественское молчание» не только Марка и Иоанна, но и всех других авторов Нового Завета может иметь только одно объяснение.

Все они, все «промолчавшие авторы» новозаветных писаний, никаких рождественских историй попросту не знали. Знали бы – непременно описали бы все и в мельчайших деталях!

Однако это еще не все – здесь напрашивается еще один вывод, столь же очевидный, сколь и неожиданный. Если о Рождестве ничего не знали «новозаветные молчуны», то это может означать лишь одно: в компании Апостолов и их ближайших учеников, этих историй не мог знать… никто!

В узкой и сплоченной группе единомышленников, истории такого содержания и значимости попросту не могли бы не обсуждаться, многократно и подробно, абсолютно между всеми, входившими в группу, а потому, соответственно, и знать их должны были не иначе, как именно все. Если же вдруг выясняется, что несколько человек из этой группы таких историй точно не знали, это может значить одно: эти истории в группе вообще никогда не обсуждались, чему может быть только одна причина – их в этой группе никто не знал.

И вот тут стоит насторожиться. Ведь «никто» значит именно «никто», из чего следует, что и Апостол Матфей, и Евангелист Лука, в чьих Евангелиях и наличествуют истории Рождества, на самом деле этих историй… не должны были знать!

Согласитесь, возникает явный и весьма странный парадокс. С одной стороны, истории Рождества в Евангелиях от Матфея и от Луки имеются, а с другой стороны, анализ ситуации с авторами этих Евангелий приводит к выводу, что они никак этих историй знать не могли!

Но, если это так, тогда откуда эти истории взялись в Евангелиях от Матфея и от Луки? Хороший, как говорится, вопрос…

И на этот хороший вопрос мы найдем ничуть не менее хороший ответ, но сделаем это чуть позже, после того, как ознакомимся с еще одной – и весьма существенной, – несуразностью в евангельских текстах, связанных с Рождеством. Так что «хороший вопрос» пока запомним и сделаем небольшое, но необходимое отступление на пути к хорошему же на него ответу.

Несуразность, о которой идет речь, связана с эпизодом, имеющимся в обоих Евангелиях (Мф. 12:46-50, и Лк. 8:19-21),в которых имеются истории Рождества, но при этом смысл данного эпизода настолько противоречит этим историям, что остается только поражаться тому, как они вообще могли оказаться в одном повествовании.

Ведь согласитесь, что эпизод, в котором Иисус вдруг проявляет прямую грубость и пренебрежение по отношению к своей матери, совсем не вяжется с идиллическими рождественскими картинками… А уж когда удается выяснить мотивационную подоплеку этой истории, невозможность ее смыслового согласования с историями Рождества становится просто вопиющей!

Но – обо всем по порядку…

В эпизоде, о котором идет речь, описывается ситуация, когда к Иисусу, беседовавшему с народом в некоем доме, приходит его мать Мария в компании с другими своими детьми – братьями и сестрами Иисуса. Придя, они обнаруживают, что не могут пробиться к нему из-за многочисленности посетителей, заполонивших весь дом и даже стоявших на улице. Тогда Мария просит кого-нибудь передать Иисусу, что она, с его братьями и сестрами, стоит на улице и хочет увидеться и поговорить с ним. Просьбу ее исполняют, и сообщают Иисусу весть об ожидающих его на улице родственниках. И с этого момента обычная, казалось бы, житейская ситуация, начинает вдруг приобретать неожиданный и странный оборот…