страшном бреду, порывался выскочить на улицу и бежать на пе-

рекресток, она ведь ждет меня – прелестная хрупкая девочка

с тяжелым ранцем за плечиками… И немного окрепнув, я не мог

ни о чем думать… я пропустил один школьный год, а потом роди-

тели отдали меня в интернат в большом городе, чтобы я не под-

ходил к пруду…

Та давняя история, закончившаяся трагически, словно проло-

жила колею в мое будущее и сделала его трагичным и печаль-

ным; у меня были женщины, некоторые становились мне близ-

кими, но ни одна из них за всю мою долгую жизнь не смогла

стать мне ближе этой девочки, ни одна из них не смогла вытес-

нить ее из моей души и занять ее место, место, где была моя лю-

бовь к ней; ни одну из женщин я не смог полюбить всем сердцем

так, как я любил Эдит. Эта любовь осталась чистой, не усложнен-

ной ссорами, не истерзанной ревностью, не заслоненной бытом,

не пораненной предательством, не униженной сомнениями…

Никто не знает, когда придет к нему любовь, или в ранней юнос-

ти, или в глубокой старости. Да, это прошлое определило мое бу-

дущее, оно накрыло его своим нежным прозрачным печальным

покрывалом; прошлое, которое, в сущности, так и не ушло в про-

шлое, оно осталось в настоящем, было частью действительности

и принимало участие в лепке будущего; без него моя жизнь сло-

жилась бы иначе, пошла бы другой дорогой… Но был бы я счас-

тливее? Я не могу себе представить мою жизнь, если бы в ней

не было Эдит.

Так получилось, что эти детские яркие впечатления легли

со временем в основу моего восприятия мира, – в его любви

и трагизме, в его глубине и поверхностности, в его верности

и хрупкости…

Эта прелестная тоненькая девочка, давно умершая, все еще

живет в моей душе, душе старика, и невольные слезы текут

по моему лицу, когда прихожу сюда к этому старому заброшенно-

му пруду и кладу цветы для моей Эдит под плакучую иву. Здесь,

у пруда, в моей памяти она веселая и жизнерадостная, она сто-

ит на берегу, одетая в легкий сарафанчик, улыбается и машет

мне рукой, наблюдая, как мы, мальчишки, играем в воде… Цветы

для нее – живой. Я никогда не был на ее могилке на кладбище,

там она для меня чужая и далекая, там она покоится.

на местном телевидении в дневное время она вела передачу

«Мои друзья растения». Приходило много писем на ее сайт

от любителей растений; казалось, весь мир интересуется толь-

ко растениями, что жизнь состоит только из трав и деревьев,

цветов и семян, и людей заботят только сроки всходов и усло-

вия произрастания своих любимцев. Многие ее корреспонденты

указывали на присутствие в растениях целебных свойств почти

от всех болезней, а некоторые обнаруживали даже приворотные

свойства. Она вела с ними оживленную переписку; эта работа за-

нимала много времени и отвлекала от неустроенности личной

жизни.

Но однажды ей пришло письмо от какого-то мужчины, и оно

было необычно тем, что в нем он писал о себе, о своих впечат-

лениях и чувствах, которые она навеяла на него с экрана теле-

визора. И хотя он не был поклонником ни кактусов, ни орхидей,

но сама ведущая привлекла его внимание, как ботаника – ред-

кое растение. Этому впечатлению и было посвящено его письмо.

Ей было приятно его внимание. Она задумалась и оглядела

себя со всех сторон; к этому моменту ее жизни она представляла

собой стройную, следящую за собой, разборчивую в еде и одеж-

де, придирчивую к манерам и поведению молодую женщину

48 лет; её трудно было склонить к поступкам, которым давно,

еще в ранней юности была дана строгая оценка; она все еще жда-

ла своего принца в образе достойного, порядочного, надежного

мужчины. Ожидая его прихода, она отказывала себе в мимолет-

ных увлечениях и ни к чему не обязывающих отношениях.

Она была один раз замужем; ее муж – первый принц еще

со школы, – очень любил её, хорошо одевался, был привет-

ливым с другими людьми и никого не судил; его привлекала

в жизни романтика и приключения, у него было много друзей;

ему недоставало знаний, он не увлекался ни поэзией, ни искус-

ством, мало читал, но был надежным, честным и справедливым.

К тому же он был страстным альпинистом.

И она была такой же принцессой, которая ему соответство-

вала; любила элегантно одеваться, с удовольствием принимала

участие во встречах друзей, любила романтику, обожала книги

про любовь и приключения. Они были словно созданы друг для

друга.

Пять лет назад он и два его друга погибли в Гималаях, в ка-

кой-то пропасти. И она осталась одна, принцессой в опустевшем

королевстве.

Письмо ее тронуло, даже сама не ожидала, что оно ее заде-

нет, заставит остановиться, призадуматься, оглядеть себя с ног

до головы, почувствовать себя не предметом на пути где-то меж-

ду работой и домом, не специалистом по растениям, не сотруд-

ницей на телевидении, а в огромном мире одиноких, тревож-

ных, неспокойных душ крошечной точкой, слабым, мерцающим

огоньком, который так легко погасить легким дуновением вет-

ра. Так хочется, нет, просто необходимо, чтобы кто-то подошел

и прикрыл от ветра огонек своими широкими ладонями, чтобы

огонек окреп, стал пылать, и однажды превратился в красивый

огонь со всеми переливами красок и горячих язычков, которыми

он жадно охватывает и пожирает поленья жизни… «Хочу теплые,

крепкие руки, простертые ко мне!», – сказала она себе, улыбну-

лась, и ответила незнакомому поклоннику.

Завязалась оживленная переписка, в которой чувствовалось,

что он принимает её за тонкую, чувствительную натуру, образо-

ванную женщину, умного и сложного человека…

Постепенно у нее сложился его образ благородной возвы-

шенной натуры и сильной личности, и в этот далекий немного

туманный образ она незаметно влюбилась, ждала его письма,

отвечала невпопад… Этот образ сохранился еще из юности, он

там зародился и она его, как маску, мысленно одевала на всех

мужчин, встречавшихся на ее пути, в надежде, что кому-то она

будет впору, кто-то будет ей соответствовать. В этих примерках

и несоответствиях проходили ее годы. И теперь, когда появился

этот незнакомый мужчина в ее жизни, замечательный, таинс-

твенный, прекрасный образ принца возник снова перед ней. Это

дало ей новые надежды, и она расправила крылья своих светлых

мечтаний.

Но постепенно его страстные письма стали ее почему-то бес-

покоить, и вскоре она пришла к ужасной мысли, а соответству-

ет ли она вообще его представлениям, достаточно ли она тонкая,

образованная, возвышенная? А в его письмах уже стало встре-

чаться слово «божественная»!

Что делать?

Человек складывается со временем в какую- то причудли-

вую смесь из характера, привычек, наклонностей, вкусов, ин-