– И вот, дети, эти нехорошие бактерии с криком набрасываются на беззащитные зубы, а-а-а!! Бедные крошки-зубы жмутся по углам, но – поздно! Как говорим мы, дантисты: экзитуслеталис – моменталис!

Шура кричит, народ вокруг студии замер, женщины всхлипывают. Ведущая давит под столом Шуре на ногу, но его уже не остановить:

– Тут бы, ребята, им и кранты! Но – что это?! А это, ребята, на битву с гадкими бактериями горой встала зубная паста… паста… А ну, ребята, кто мне подскажет, как называется наша зубная паста?.. Ладно, потом вспомню… Ага, тут мне подсказывают: «Акваплешь!»… Которая вытеснила обычную зубную пасту с криком: «Не можете, козлы, не беритесь!!»

Шура уже остервенел, чувствую, попадись ему в этот момент обычная зубная паста, от неё остался бы колпачок и немного перьев. Ведущая уже буквально стоит у него на ноге своими двумя, говорит в камеру:

– А сейчас, ребята, доктор Александр Михайлович вместе со своими юными помощниками разыграют сценку «У зубного врача». Правда, доктор?

Шура кричит:

– Святая правда! Тащите сюда этих юных подельщиков!

И продолжает:

– Многие детишки думают про себя, мол, почистил зубы – и можно идти играть в бильярд! Нет, мои юные друзья! Возьмём такую простую вещь, как тёмный налёт на костях, который появляется вследствие курения, питья кофе, неумеренного употребления алкоголя… м-да… который вам, ребятишки, естественно, ещё рано, а то вам не поможет никакая зубная паста… то есть, естественно, кроме нашей зубной пасты… как же её… название которой, надеюсь, ребята, вы не забудете до самой своей смерти!

Пока Шура на площадке в поте лица отрабатывает свои деньги, за кулисой возникает суматоха: оказывается, тупой помреж отпустил детишек, заготовленных для сценки. Ведущая тут же показывает Шуре, мол, потяни время! Сама выясняет с кем-то отношения практически телевизионным матом! Шура тянет время как умеет:

– А вот, ребята, ещё одна поучительная история из жизни зубных врачей. Возвращается новый русский дантист домой вместе со своим другом. Глядь, что такое?! На столе две рюмки, бутылка французского пепси, из спальни доносятся странные звуки! Друг заглянул в спальню, говорит: «Серёжа, там твоя жена лежит с незнакомым дантистом!..»

В это время мат за моей спиной стихает, никого не нашли. Слышу голос Ведущей:

– Пускайте академика!

Какая-то женщина, чувствую, пудрит мне мокрое лицо, кто-то выталкивает на раскалённую арену, Шура прерывается, говорит в камеру:

– Ну, ребята, чем там у них закончилось, спросите у своих бабушек, они ещё должны помнить!

С этими словами он ловит меня в противоположном конце студии, приговаривая:

– Не туда, профессор Алексей!

И усаживает за стол со словами:

– Профессор, дети, уже старенький, ничего не соображает, в смысле устал после долгого перелёта. Правда, профессор?! Лёша, подавай признаки жизни, нам деньги платят!..

Я начинаю подавать признаки как могу. Шура продолжает:

– Сейчас, ребята, мы покажем волшебный опыт с яйцами… Лёша, не кивай головой так быстро, у детишек начнутся судороги!.. Этот опыт наглядно докажет, что зубная паста… «полиартрит»… Лёша, показывай ненавязчиво пасту!.. Да не мне, идиот!.. докажет, что наша зубная паста заткнёт пасть обычной зубной пасте, и ассистировать мне в этом будет учёный с мировым именем, доктор медицинских наук, бывший Герой Социалистического Труда два раза, поэт-академик Алексей! Итак, мы берём обычное яйцо и куриное! Где наши яйца, профессор Алексей?

Я киваю и говорю:

– Святая правда!

Шура говорит:

– Ага, ребята, яйцо-то у меня!

Тут он лезет в карман халата и делает большие глаза.

Я спрашиваю:

– Ещё кивать?

Шура достаёт руку в яичнице, говорит как ни в чём не бывало:

– Создание новой зубной пасты, дети, дело очень маркое, то есть выгодное. Правда, профессор Алексей?

Я уже было освоился, даже кадык восстановил практически на место, зато заклинило челюсть. То есть сижу, как собака на арене: всё понимаю, сказать не в силах. Шура уже давит на ногу мне и продолжает:

– Вновь созданную зубную пасту сперва испытывают на младших научных сотрудниках. Почистит сотрудник такой пастой зубы другому научному сотруднику, профессор говорит: «А ну, друзья, дыхните!..» Лёша, кивай, пока нас не выгнали!.. И вот, дыхнут сотрудники на профессора, а запах, дети, хоть святых выноси! Не годится паста! Сколько вы ставили опыты, академик Алексей?

Я говорю:

– Ногу-то отпусти!

Шура кричит:

– Да, дети! Сорок длинных дней и ночей ставили учёные свои подписи в платёжной лаборатории! Лёша, хоть пасту ненавязчиво показывай!

Я беру тюбик пасты и ненавязчиво демонстрирую людям за кулисами. Там стоят все зелёные. Шура показывает Ведущей, мол, всё в порядке, профессор окрепнет с минуты на минуту. Та показывает: тяните время! Шура начинает тянуть, но с ноги не слезает:

– И вот, ребята, ставят учёные опыты первый день! Ставят опыты второй день. Ставят опыты третий день – а они не стоят! Что такое?! Где ошибка?! Правда, профессор?.. Вот, дети, учёный выразительно таращит глаза, что на языке науки значит: коню понятно! Но учёные, ребята, не растерялись, и давай ставить опыты дальше! Ставят они опыты пятый день! Шестой день! Выходные, дети, коту под хвост вместе с уик-эндом! У многих уже началась сыпь и голодные обмороки…

Я смотрю, а возле Ведущей уже появился то ли её начальник, то ли босс. Шура его тоже замечает, и давай отрабатывать деньги:

– И тут, ребята, на помощь учёным бросился академик Алексей, лауреат Пулитцеровской премии, член Нидерландского общества стоматологов-реаниматологов, Гарвардского института ночной гигиены имени реакции Вассермана и прочая, дети, и прочая, и прочая! Вот тут и произошло чудо: на стыке дантизма и педикулёза родилась новая чудо-паста… чудо-паста… Лёша, покажи хоть раз ненавязчиво пасту, скотина!..

Я ненавязчиво показываю пасту боссу. У того брови взобрались на лысину, там и остались. Шура ненавязчиво показывает ему на меня и заканчивает:

– Надеюсь, друзья, после нашей передачи все умные девочки и мальчики выбросят обычную зубную пасту к чертям собачьим, а их родители под действием авторитета академика Алексея, Президента Всемирной организации защиты ребёнка от счастливого детства, члена Королевского клуба воспитания пингвинов, постоянного участника передачи «Анонимные алкоголики за мир» и прочая, и прочая, и прочая…

Шура заканчивает свою симфонию. Я делаю глубокий вдох, чтобы сказать ему, наконец, святую правду, если спросит, и забываю выдохнуть: прямо на меня идёт Маргарита Ивановна с вытянутым перстом и словами гоголевского Вия:

– Вот он!!

Оказывается, в соседней студии снимали популярную передачу «Моя свинья», то есть «семья». А её пригласили туда в качестве консультанта-эксперта по перевоспитанию трудных зятьёв.

Вот, дети, лишний раз убеждаешься: дрянь это телевидение! Лучше и не включайте!

«Что есть слава? – спрашивал, бывало, мудрец, прислонясь к дувалу. И сам же себе отвечал: – Слава есть яркая заплата на ветхом рубище певца! Хорошо сказал, – думал мудрец, взваливая хворост на плечи терпеливого ослика, – надо будет записать».

Взваливал и – забывал.

С тех пор мало что изменилось, разве что «заплата» сменилась «зарплатой». Но в основном слава осталась той же: изменчивой, коварной, с короткой памятью – одним словом, женщина.

Автору рассказывал один неплохой столичный артист. Как-то они приехали на гастроли в некоторый город. Не очень большой, но и не очень маленький. В общем – провинциальный. И вот вышел он, такой столичный и такой кое-где промелькнувший на экранах, – вышел днём пройтись по местной штрассе. Людей посмотреть – себя показать. Иду, говорит, солнце светит, витрины показывают, автобус поднимает провинциальную пыль, но чувствую – узнают! Взгляды так и бросают. Девушки глаза отводят! Специально в универмаг зашёл – глянут и отводят! А которые нет – те делают вид! Думаю, ах вы, милые мои! Провинциалушки дорогие! Взор она потупляет! Да, говорю себе, это тебе не столица, где нас – звёзд – хоть вилами с кучи на кучу перебрасывай. Здесь каждая на учёте и в почёте.