Это называется сила искусства!
С Цыганом тоже было приключение. Когда его ещё хоронили с воинскими почестями и ротой почётного караула, ему в какую-то трёхместную, устланную коврами могилу положили могучий царь-двухкассетник с его любимой песней. «Чтоб нашему Цыгану нескучно лежать…» День и ночь почва на кладбище содрогалась, кричали и исчезали вороны, давали усадку старые памятники. Цыган любил, чтоб если музыка, так громко. Через неделю на кладбище возобновился Вечный покой – в магнитофоне сели батарейки. Примерно к тому же времени забыли и Цыгана – подвозили новых.
Но смерть его имела косвенный культурный эффект: на том краю Центрального городского кладбища напрочь вывелись собаки.
Слава героям!
«Аквахрен»
Я тут недавно по телевизору выступал. И хорошо выступал. Только в ухе немного позванивает, вроде автоответчик. Вроде там кто-то отвечает моим же голосом, извините, мол, мы не можем сейчас взять трубку и нескоро сможем!
Голос треснутый, но узнаётся легко…
А началось с того, что я взял и провернул один бизнес. Вбухал туда весь семейный бюджет и провернул. Но не в ту сторону. Домашние как узнали, что стало с нашими деньгами… Короче, я пошёл к другу, говорю: «Шурик, вот я проходил мимо, дай, думаю, зайду к тебе, попью чайку недельку-другую!..»
Главное, дома осталась ее мама, Маргарита Ивановна, слабая старушка. Всю жизнь проработала в милиции, прогрохотала. Ей сам министр вручал именные наручники, она же ему их и защёлкнула по привычке. Говорит, очень много в зале было шуток и юмора, пока ключи искали. Но не нашли…
Короче, пришёл я к Шурику. А он тоже мечется, где заработать. Как раз кричит в трубку:
– Нина Константиновна! Вы меня убили! Где я вам за час достану учёного с мировым именем?!.. Сколько платят?!
Тут он слушает, сколько платят какому-то учёному, а сам начинает пристально меня рассматривать. Потом кричит:
– Ура! Вы спасены! Ко мне как раз зашёл учёный на эту сумму, то есть для вашей телепередачи! А? Согласится?!.. Да он за такие деньги мать род… в смысле прервёт свои опыты по клонированию брюк. То есть высылайте машину!..
Тут он бросает трубку, кричит:
– Слушай, у меня как раз халтура на телевидении!
Я говорю:
– Опять?
Он кричит:
– На этот раз – верняк! Они начинают рекламную кампанию детской зубной пасты, им нужен мировой учёный для солидола! Понял?!
Я говорю:
– Что?
Шура кричит:
– Я буду детским зубным живодёром, а ты – мировое светило в области гигиены штанов, в смысле, а ну, сделай умное лицо!
Я говорю:
– Пошёл вон!
Он кричит:
– Ладно, в машине потренируемся.
Я говорю:
– Соображай! Я пришёл пересидеть у тебя, как радистка Кэт! Меня Маргарита Ивановна в телевизоре увидит, а я ещё хочу пожить!
Шура кричит:
– Во-первых, передача дневная, по 20-му каналу! А днём телевизор смотрят только… Короче, никто не смотрит! Детская передача «Как убить бабушку»… как-то по-другому… Эх! Если бы тебе ещё бороду и пенсне, я бы с них такие бабки скачал!
Короче, пригнали за нами машину. Едем. Шура меня инструктирует:
– Запомни: на телевидении такой же бардак, как и везде! Только в два раза больший!
– А вдруг я не то ляпну?
– Переляпнешь! Они смонтируют. Они что хочешь смонтируют! Хочешь, смонтируют из тебя идиота!
– Я боюсь!
– Идиот! Тебя и монтировать не надо! Я буду говорить! Я! И спрашивать у тебя: «Правда, профессор?» А ты киваешь и говоришь: «Святая правда!»
Короче, приехали. На телевидение. А там – смесь всемирного потопа с пожаром последней категории сложности. Километровые коридоры, тысячи дверей, народ чумной: выскочит из двери, вытаращит глаза – и назад в ту же дверь. А там уже закрыто!
Нас уже ведущая поджидает, подпрыгивает, как лобзик на раскалённой сковородке, кричит:
– Где учёный?!
Шура кричит:
– Вот учёный, где ему расписаться?!
Она внимательно смотрит на мои кроссовки, кричит:
– Будьте немногословны! Прямой эфир, рассчитано по секундам!
Я говорю:
– Как – прямой?!
И смотрю на этого гада.
Шура внимательно шарит в карманах белого халата, который успел нацепить.
Ведущая кричит:
– Сейчас детки дают «Красную Шапочку», потом – вы, потом – академик!
Я говорю:
– Да, я – академик! Где у вас аварийный выход?!
Она кричит:
– И не забывайте ненавязчиво показывать в камеру тюбик «Акватреша»! Ждите, вас позовут!
И сгинула.
Я говорю:
– Шура, я тебя замочу!
Он кричит:
– А тебя – Маргарита Ивановна! И суд ее обратно оправдает – как находящуюся в состоянии сильного душевного волнения по поводу растраты зятем денег!
Мы сидим в каком-то помещении. Монитор показывает, что происходит в студии. Шура ходит, учит с бумажки своё соло, кричит мне:
– Учись солидно кивать, Склифосовский!
Я чувствую, как у меня начинают трястись колени, затем локти, затем снова колени, но как-то изнутри.
А в мониторе тем временем на кушетке лежит Волк под простынёй, Красная Шапочка его спрашивает:
– Бабушка, почему у тебя такие больные зубы?
Волк говорит:
– Ты хочешь спросить, внученька, Большие зубы?
Красная Шапочка смотрит туда, откуда ей подсказывают текст, говорит:
– Нет, ты – Волк! Я узнала тебя по тяжёлому запаху изо рта! Ты чистишь зубы обычной зубной пастой, а Бабушка – «Денто…», «Фрешо…»
Тут она забыла, как называется паста, ей сбоку подсказывают, Волк подсказывает, даже сюда слышно, как шипят:
– «Акватреш»!
Она растерялась совсем, и в слёзы! Тут вытолкнули Охотников, они – пиф-паф! – положили Волка мимо носилок и убежали с порожними! Волку шипят:
– Уползай! Уползай!
Волк уползает, путаясь в простыни, но ухитряясь ненавязчиво показывать тюбик «Акватреша»…
Я думаю, лучше бы я в тоннеле метро отсиделся! Нет, лучше бы меня в роддоме подменили на девочку, я бы стал Красной Шапочкой, принёс бы бабушке Маргарите пирожки с ядовитой зубной пастой и снова попросился бы в мальчики!..Тут я смотрю на монитор, а там уже сидит красная, как редиска, Ведущая, рыщет глазами и приговаривает:
– А кто, ребята, страшнее Волка? Правильно, зубной врач, который уже должен сидеть у нас в студии… А! Наверное, сейчас он рвёт гланды тупому мальчику Серёже из режиссёрской группы!
Шура у меня над ухом как крикнет:
– Это же нас! Бежим!
Ну, бежим. Двери мелькают. В какую именно? Шура кричит:
– Сюда!
Останавливается, делает вдох, раскрывает двери и входит со своим припевом:
– Каждый раз, дети, во время бритья вы подвергаете свои зубы…
В помещении сидят трое деток лет по сорок и подвергают свои зубы закуске с газеты. Лица нехорошие. Короче, нашли студию. Светло, как в кабинете дантиста наприконце света! Шура снова набирает воздух, входит со словами:
– Здравствуйте, дети! Каждый раз во время того, чем вы обычно занимаетесь…
Ведущая кричит:
– Где вы лазите?!
Шура кричит в камеру:
– Да, ребята, нам – садистам – приходится много лазить в карманы пациентов, то есть их рты, в смысле нам – дантистам…
Ведущая говорит:
– Сейчас идёт реклама, уже заканчивается.
Шура уточняет:
– Ага! Значит, наша паста называется «Дентохрен»…
– «Акватреш»!
– Ну да! Остальные пасты называются «обычная» и вызывают у детишек понос и простатит, так?!
Я смотрю, у Ведущей глаза становятся оловянными, она смотрит в одну точку. Шура ей говорит:
– Нина Константиновна, а может, пострашней болезнь придумать, например, падучая или… Нина Константиновна!
Тут он начинает щёлкать у неё перед носом пальцами, она шипит:
– Мы в эфире!!
Шура внимательно смотрит в камеру, затем выскакивает из кадра и снова входит со своим текстом:
– Еда, дети, это наслаждение вкусом! Но каждый раз возникает опасность возникновения катышков!..
Короче, такая картина: раскалённая от света студия, камеры, в центре за столом Шура в халате машет руками и докладывает, рядом малиновая Ведущая. Вокруг площадки какие-то люди, тут же я стою в галстуке, как смонтированный идиот, в глазах от волнения пятна, кадык поднялся вверх, я его ощущаю практически на зубах. А Шура, между прочим, чувствует себя там, как рыба в водке, кричит в камеру:
